Не понимая, что происходит и в чем причина такой резкой перемены настроения Уильяма, Виктория посмотрела в сторону Хопкинса. Тот заметно побледнел и, понурив голову, поплелся вслед за хозяином с самым разнесчастным видом, предчувствуя хороший нагоняй. Проходя мимо Вик, он громко вздохнул, давая понять, что ее затея очень расстроила виконта.

Время до ужина тянулось бесконечно долго. Девушка все еще недоумевала, что в ее поступке могло вызвать такую реакцию Мельбурна, и мысленно подбирала слова, чтобы спросить его об этом. Ее озадачила эта резкая и непонятная перемена в его поведении, жесткие ноты в голосе, колючие искры в отстраненном взгляде. Виктория мысленно прокручивала все то, что произошло в зале-приемной, и не находила со своей стороны каких-либо неподобающих действий. От этого становилось еще тревожнее, но она не позволяла панике взять над собой верх. А потому, собираясь к ужину, с вызовом посмотрела на свое отражение в зеркале, отметив мимоходом: «Что же, мисс Виктория Кент, похоже Вам придется спуститься с зефирных небес на грешную землю!»

За длинным, искусно сервированным к ужину, столом они сидели напротив друг друга, но расстояние между ними, казалась еще больше, чем пропасть времени. Вокруг были слуги, словно Уильям специально позаботился о соблюдении всех возможных правил этикета. Одно блюдо сменялось другим, молчание изредка прерывалось дежурными вопросами и ответами, а Виктория все не решалась вызвать собеседника на откровенный разговор. Наконец, ее терпение лопнуло. Довольно этого двусмысленного молчания! Довольно делать вид, что все хорошо! Потому что не было ничего хорошего в этой чопорной трапезе, от которой пропадал всякий аппетит.

— Скажите, милорд, что я сделала не так? — спросила она вдруг напрямую.

Мельбурн удивлённо приподнял бровь и едва заметным кивком головы дал знак двум лакеям, стоящим поодаль. После их ухода он был готов продолжить беседу. Вопросы так и слетали с губ девушки:

— Почему вы начали вести себя отчужденно и дали мне почувствовать это? Почему у Хопкинса было такое лицо, будто я его подставила?

После непродолжительного молчания, он ответил спокойно и сдержанно, но взгляд его был полон невысказанного порицания:

— Вы заблуждаетесь, Виктория. Мое отношение к Вам нисколько не изменилось. Но Вы должны понимать, что я придерживаюсь определенных взглядов и убеждений, которые, быть может, не вполне совпадают с вашими представлениями о гуманности и помощи ближним.

— Что Вы хотите этим сказать, лорд Мельбурн? — подчеркнуто официально спросила Вик, чувствуя, как от его слов начинает веять ледяным холодом.

— Лишь то, что бедных нужно оставить в покое, любые попытки помочь им плохо заканчиваются.* Ваш сегодняшний поступок был неуместен и опрометчив!

— Выходит, я нечаянно задела снобистские взгляды Вашей Светлости! Что же, тогда прошу прощения, если разочаровала Вас и вызвала Ваше неудовольствие! — не выдержала Виктория. Ее пальцы непроизвольно сжали ткань ни в чем не повинной скатерти, а в голове на секунду замаячила вероломная мысль. Но Вик уже давно научилась сдерживать себя от подобных выходок. А потому в следующее мгновение она порывисто поднялась из-за стола и скрылась за приоткрытой дверью, не обращая внимания на вытянувшееся лицо Мельбурна. Веджвудскому фарфору на сей раз ничего не угрожало.

Поместье Брокет Холл медленно погружалось в полусонный вечерний сумрак. Часы монотонно отбивали время, наполняя просторные комнаты гулким протяжным эхом.

Виктория сидела на широкой пустой кровати, пытаясь собраться с мыслями. Ей впервые за этот бесконечно длинный день стало грустно и неуютно в Брокете… Нет, она, наверное, никогда не станет своей в этой эпохе. Если даже для самого дорогого человека ее поступки кажутся «опрометчивыми и неуместными», что говорить об остальном его окружении. На глаза вдруг против воли запросились слезы, но сегодня она не позволит себе быть слабой. Нужно оценить ситуацию по возможности хладнокровно… Уильям ведь честно признался ей, что его жизненные принципы далеки от идей Диккенса, и в этом, по сути, не было ничего странного. Она же, вопреки собственным здравым рассуждениям, сорвалась и нагрубила в ответ — ей было ужасно обидно из-за слов, сказанных Мельбурном за ужином. Она почувствовала себя школьницей, которую несправедливо отчитали за плохое поведение.

Не желая вновь погружаться в тревожные раздумья, Виктория решила разобрать содержимое ридикюля и, наконец, увидела степень своей безалаберности. Ведь там, в современном Лондоне, она в ожидании временного перехода и чувств не удосужилась заранее продумать, что необходимо взять с собой. По рассказам Рози, дамы света, тем более незамужние, не пользовались пудрой, тушью для ресниц и румянами, это было признаком дурного тона или принадлежности к артистической среде. В моде была нездоровая бледность, и некоторые дамы, добиваясь белизны лица, даже употребляли уксус! Хорошо, что в несессере, подаренном леди Эмили при отъезде, оказались вполне безобидные и необходимые в быту вещи: щетка для волос, гребень, пинцет и щипчики, зубная щетка и зубной порошок, баночка крема для лица, а также нюхательные соли. Хотя Вик никогда не думала, зачитываясь в старшей школе романами Джейн Остин, что однажды станет их счастливой обладательницей.

Она обреченно вздохнула, перебирая прихваченные из дома и ненужные здесь мелочи: ключи от квартиры, упаковку мятных леденцов, яркий лак для ногтей, блеск для губ… а вот крошечный плеер с наушниками, лежащий в маленьком внутреннем кармане она точно с собой не брала. Как же он здесь оказался? Но это была поистине замечательная находка. Как раз сейчас ей требовалось отключить мозги и забыться, а с любимой музыкой это произойдет гораздо быстрее. Только бы батарейки надолго хватило!

Вдруг через пару треков, из наушников раздался знакомый, немного взволнованный и местами срывающийся голос Альберта. Виктория почувствовала, как горло сжалось от нервного спазма:

— Если ты нашла мой маленький подарок и слушаешь это, значит у тебя все хорошо. Я знаю, ты всегда добиваешься своего… На раздумья у тебя есть почти месяц, если я правильно сделал расчет нового «окна». Выбор, конечно, за тобой, но… Вик, подумай хорошенько о том, что ты потеряешь, оставшись там навсегда… Посмотри правде в глаза и возвращайся… Черт, наверное, мне не следует говорить этого, но я хочу, чтобы ты знала… Я всегда буду ждать тебя… За Финдуса не беспокойся, мы с ним поладим. И до встречи!

Голос из прошлого, являвшийся одновременно голосом из будущего, вдруг заставил ее вспомнить — она всего лишь гостья в этой давно ушедшей эпохе. Дилемма — остаться здесь навсегда или воспользоваться последним шансом на возвращение, только теперь стала отчётливо ею осознаваться. Это «навсегда» было неожиданно пугающим. Что, если Уильям Мельбурн так и не сможет принять её характер и привычки. Он, в конце концов, имеет право не пускать ее в свою устоявшуюся холостяцкую жизнь. Он по-джентльменски не бросит ее на произвол судьбы…, но зачем Виктории весь этот чуждый ей мир без него? Они такие разные, несмотря на удивительно сильные чувства, несмотря на то, что она уже не может жить без его внимательного и немного печального взгляда, без тепла его рук и губ, без ощущения его присутствия в своей жизни. Все эти мысли заставляли ее мозг разрываться на тысячи осколков, среди которых не находилось однозначного успокающего ответа. А потом она просто прибавила громкость и отдалась звукам любимой музыки.

Запыхавшаяся Рози почти вбежала в комнату своей хозяйки. Она не ожидала возвращения мисс Виктории так рано. Праздничный ужин для прислуги был ещё в самом разгаре, когда лакеи, прислуживавшие за хозяйским столом, окончательно вернулись в кухню и присоединившись к своим товарищам, упомянули гостью виконта, так внезапно покинувшую столовую.

По глазам девушки было заметно, что горничная чем-то не на шутку расстроена. Несмотря на царившую по всему дому праздничную атмосферу и торжественный ужин, данный экономкой для прислуги, Рози тоже чувствовала себя здесь чужой и несчастной.