- Они должны быть здесь, если, конечно, не отправились по воздуху к своей Деве на небо, клянусь Юпитером! - воскликнул центурион, внимательно осматривая помещение.

В храме не было ничего, что могло послужить укрытием для девушек, только голые стены и предметы, очевидно применявшиеся в магических обрядах. Снаружи раздались громкие крики девушки, и Ливий поспешил наружу.

Девушка-жрица, полностью обнаженная, извивалась на жертвенном камне, ее руки были крепко привязаны к кольцам, к которым ранее привязывали пленников перед жертвоприношением. Вокруг нее, возбужденно и похотливо переговариваясь и трогая руками ее тело, толпились легионеры.

- Гнев богини Орейлохе падет на вас! Будьте прокляты! Кто увидел лик жрицы Орейлохе, того неотвратимо постигнет смерть! - закричала жрица. - Когда завтра взойдет солнце, все вы будете в подземном царстве вечной тьмы, в Аиде! Ваши сердца…

- Закройте ей рот! - приказал центурион, и в рот жрице засунули кляп - ее же скрученную тунику. - Ее пока не трогать, - обратился он к легионерам, толпившимся рядом и с жадностью глядевшим на обнаженное девичье тело.

- С тобой было еще трое. Где они? Если согласна отвечать, кивни, если нет, то после битвы тобой займутся солдаты, отличившиеся в бою. - Девушка отрицательно замотала головой, а Ливий усмехнулся. - Ты, жрица, сделала хороший выбор, так как мои солдаты изголодались по женщинам. Я слышал, что жриц богини Девы выбирают только из девственниц. Мои легионеры здорово повеселятся с тобой!

Девушка никак не отреагировала на его слова, и он отослал большую часть легионеров вниз, где разворачивались главные события. С собой Ливий оставил лишь двоих солдат. Позиция наверху была удобной, втроем можно было противостоять значительному числу нападающих. Именно поэтому на таком важном сторожевом посту тавров было всего четверо, и они никак не ожидали нападения с тыла. Дидий Ливий вернулся в храм и обомлел - под легендарным панцирем не оказалось меча, висевшего там всего несколько минут назад. Первой мыслью его было: если он не найдет меч, то ему будет трудно объяснить легату, командиру легиона, куда он дел столь драгоценную реликвию, которую видели здесь солдаты.

- Здесь есть тайник, и я его найду, клянусь Юпитером! - грозно вскричал центурион.

С яростью сметая все на своем пути, он стал простукивать мечом в ножнах стены и пол храма, пытаясь отыскать тайное убежище…

Получив известие о том, что святилище тавров взято, трибун Тит Марцеллиан, отдал приказ о штурме селения и римские воины выступили, соблюдая тишину. Уже светало, и незамеченными пройти почти два стадия по открытой местности до селения не удалось. Стража на дозорных башнях не спала и подняла тревогу, увидев приближающиеся боевые порядки римлян. Построившись в «черепаху», укрывшись щитами спереди, по бокам и сверху, легионеры двигали таран - дубовую колоду, окованную спереди железом. Боевая колонна римлян приблизилась к воротам, и сверху посыпались камни, стрелы, дротики, не принося особого ущерба римлянам, укрывшимся щитами. Чтобы воспользоваться тараном, римлянам пришлось разомкнуть боевой порядок, и сразу же потери стали ощутимыми. Один за другим легионеры падали, пораженные меткими стрелами или камнями варваров, а деревянные ворота никак не поддавались ударам тарана.

«Что же медлит Варр?!» - терялся в догадках Тит Марцеллиан, и вновь приказал воинам перестроиться в «черепаху». В это время в селении раздался боевой клич римлян - пока внимание тавров было приковано к штурму ворот, вторая манипула при помощи штурмовых лестниц благополучно преодолела стены, и ворвалось внутрь.

«Это победа!» - обрадовался Тит Марцеллиан, размыкая «черепаху», чтобы дать возможность заработать тарану. Увидев у себя в тылу римлян, тавры запаниковали, пришли в замешательство и были смяты римлянами, захватившими ворота. Вскоре обе манипулы воссоединились, насколько это было возможно среди тесных улочек селения, и начали теснить варваров к обрыву, выходящему к морю. Дома у тавров были низкие, прямоугольной формы, и довольно большие по площади. Некоторые из них были сложены из камней, так же как и оборонительные стены, но в большинстве своем это были хижины с глинобитными стенами. Замешательство у тавров прошло, и на смену ему пришло отчаяние обреченных. Варвары закрепились у большого каменного дома, по-видимому, принадлежащего их вождю, и яростно сопротивлялись, нанося ощутимый урон наступающим римлянам. Тавры воспользовались тем, что из-за рельефа местности, ограничивающего подход к дому, и узких улочек, римляне не могли применить греческую «фалангу», а двигались смешанным строем.

Рассвет перешел в утро, а тавры все продолжали упорно сопротивляться, хотя было ясно, что еще немного - и победа римлян будет полной. Пришел посланец от центурии штурмовавшей порт, с долгожданным сообщением о том, что сопротивление тавров там полностью подавлено и их суда готовят к сожжению, но почему-то радости от этого трибун Марцеллиан не почувствовал, а наоборот, ощутил тревогу.

- Господин трибун, посмотрите! - услышал он возглас легионера, раздавшийся сзади, и обернулся. Над святилищем тавров, захваченном центурионом Дидием Ливием, поднимались густые клубы дыма сигнального костра.

- Проклятье! - разъярился Марцеллиан. - Что там происходит? Как Ливий это допустил?

Он немедленно отрядил отряд из двадцати легионеров под командованием центуриона Аллиана Варра на вершину горы, в святилище тавров.

Центурион Дидий Ливий, увлекшись поисками тайника, вдруг услышал снаружи крики, и шум запираемой снаружи двери. Ливий бросился к ней, но было уже поздно - он оказался в ловушке, в каменном мешке. В бессильной ярости он стал рубить мечом дверь, но тщетно. Убедившись, что с дверью ему не совладать, Ливий, вновь занялся поисками тайного выхода из храма. Теперь он не сомневался в том, что такой ход есть.

Дымовой сигнал тревоги, поднявшийся над святилищем, придал силы оборонявшимся таврам, которых было все же больше, чем римлян, и на поле битвы установилось зыбкое равновесие.

«До ближайшего селения варваров час пути. Чтобы собрать отряд, им потребуется час, а то и два. У меня есть минимум два часа преимущества», - мысленно прикинул трибун Тит Марцеллиан и сам повел воинов в очередную атаку. Строгое соблюдение дисциплины, умение сражаться не нарушая боевые порядки, более качественное вооружение, чем у племен варваров, позволяло римлянам брать верх над превосходящими их численностью противниками.

Римские легионеры, разделившись на центурии, одновременно из четырех улочек, выходящих к последнему пункту защиты тавров, пошли в атаку размеренным шагом тяжеловооруженных воинов. От их поступи, казалось, сотрясалась земля. Подбадривая себя и запугивая врагов, они громко стучали древками копий о щиты. В первых рядах римлян шли гастаты - самые молодые воины, далее двигались принципы - самые сильные и умелые легионеры, основной костяк манипул. Замыкали строй триарии - наиболее опытные, дольше всех прослужившие, много повидавшие легионеры.

Римляне вклинились в ряды оборонявшихся, рассекли их на две части, и, под их ударами погиб вождь селения тавров - громадного роста, черноволосый и чернобородый мужчина, неутомимо сражавшийся в самой гуще битвы, пока жизнь у него не отнял дротик, пущенный кем-то из римских легионеров. Смерть вождя заставила тавров дрогнуть, в их рядах возникла паника. Небольшой группе варваров все же удалось пробиться сквозь боевые порядки римлян и вырваться из окружения, но большинство тавров пали под ударами римлян или сдались в плен.

Пленников трибун Тит Марцеллиан осмотрел лично. Он приказал отделить всех раненых, ослабленных, пожилых тавров и заколоть их мечами, что было незамедлительно сделано. Пленники, в кандалах, а те, кому их не хватило, со связанными руками, молча наблюдали за кровавой расправой над их соплеменниками. Затем так же рассортировали захваченных в плен женщин, мерилом ценности здесь стали возраст, состояние здоровья и внешность. Из детей оставили в живых только тех, кто мог сам передвигаться.