Кавалерий жил в хижине по соседству с Беатой, и большую часть времени проводил с ней в беседах или прогулках внутри селения. Пережитые опасности их очень сблизили, а беседы с ним позволили Беате узнать, насколько ранимым и чувствительным человеком был кавалерий, выполнявший при консуле обязанности судебного исполнителя, что требовало от него твердости и мужества. Он очень переживал из-за полученного увечья, но беседуя с ней, часто забывал о нем, расправлял плечи, глаза сверкали, и снова Беата видела в нем прежнего красавца. Но обычно это заканчивалась тем, что он, вспомнив об искалеченной руке, сразу сникал.

После разговора с Марой, Беата сама отправилась в хижину к кавалерию. Он, зажав под мышкой искалеченной руки длинную прямую палку, пытался ножом заточить ее конец. Это ему плохо удавалось и, заметив неожиданную гостью, он покраснел, словно она застала его за чем-то постыдным. Беата рассказала ему о разговоре с Марой и о том, что завтра они отправляются в какой-то подземный храм, для совершения языческого обряда.

- Бонна Беата, у меня плохое предчувствие. - кавалерий грустно посмотрел на госпожу и сам тут же отвел глаза, избегая поймать ее взгляд. - Не доверяю я Маре, думаю, она что-то задумала. Я узнал ее историю. Она была жрицей, но однажды спасла от смерти татарского вельможу, а он затем привел татарских воинов и уничтожил ее селение. Она чудом спаслась и сбежала от своего племени, где ей грозила смерть. Ваша доброта позволили ей быть у вас прислугой, тем сохранить себе жизнь. Лишь благодаря тому, что она с вашей помощью вернула давно утраченную святыню, - он дотронулся здоровой рукой до золотой маски, висевшей на шее у Беаты, - ей сохранили жизнь, приняли в племя, и она вернулась к обязанностям жрицы. Меня настораживает то, что она вернула ее вам, госпожа. Прошлой ночью мне приснился покойный консул, он ничего не говорил, а только смотрел на меня, очень плохо смотрел. Мне кажется, госпожа Беата, что Мара лжет и, получив обратно маску, они все равно не отпустят нас. Не дадут тавры проводников в княжество Феодоро, так как на тех напали турки и осадили их столицу - Мангуп. Поэтому, вам ничем не поможет князь Александр, и нам придется надеяться только на свои силы.

- Что же нам делать, господин Микаели?! - жалобно спросила Беата.

- Бежать! Возможно завтра, когда мы отправимся в их храм, у нас появится такая возможность. Предстоит очень трудный и опасный путь в через безводную степь, полную коварных степняков, охотников за рабами. Добраться бы до Валахии, а там будет проще.

Сомнения кавалерия в том, что Мара сдержит свое обещание, встревожили Беату, и в чем-то она соглашалась с ним. А в том, что кавалерию приснился покойный консул, она увидела плохой знак. К своему удивлению, она редко вспоминала покойного супруга, хотя старалась каждый день произнести молитву о спасении его души.

Ранним утром в сопровождении двух воинов они отправились к таврскому святилищу. Дорога пешком по горам была утомительной и потребовала много сил. Теперь Беате, план кавалерия, самим, без проводника, выбраться из этих мест, казался нереальным и пугал. К середине дня они добрались до пещеры, где находилось тайное святилище тавров, и устроили привал. Мара попросила Беату:

- Для проведения этого обряда потребуется священная маска Орейлохе.

Беата без раздумий сняла золотую маску и отдала жрице:

- Мара, ты пообещала, что после проведения обряда мы сможем покинуть ваш народ и вы дадите нам провожатых. Когда мы сможем уйти?

- Скоро, - как всегда, Мара была кратка. Она сделала знак, чтобы Беата и кавалерий следовали за ней и пошла ко входу в пещеру. Кавалерий оглянулся на оставшихся воинов и увидел, что те взяли луки в руки, словно готовясь к стрельбе, и это ему не понравилось. Тревога в глазах кавалерия не скрылась от Мары и та, сочла нужным пояснить.

- Воинам запрещено появляться в святилище Девы, они обязаны следить за тем, чтобы никто не помешал обряду богине Девы. - Мара сделала паузу, - И никто не должен покинуть пещеру, до его завершения. Ослушника ожидают их стрелы.

Она зловеще улыбнулась, остановилась перед входом в пещеру, напоминавшим большую нору, и словно не решалась войти внутрь. Беата почувствовала внутреннюю тревогу, и предстоящий обряд ей стал внушать страх. В глубине пещеры она увидела два огонька, приближающиеся к ним, вырастающие в размерах по мере приближения, словно два глаза неведомого огромного чудовища, а может так и было? Она заметила, что кавалерий разделяет ее тревогу, и его здоровая рука легла на рукоятку меча, готовясь к встрече с опасностью. Но это оказались две жрицы с факелами, одетые в темные одежды и с прикрытыми лицами, как и Мара, но вооруженные луками со стрелами, и короткими мечами. Жрицы молча встали у входа и по знаку Мары передали факелы Беате и кавалерию. Она зашла в пещеру, Беата и кавалерий последовали за ней. Вход был низкий, и высокорослому кавалерию пришлось согнуться чуть ли не пополам. Через полсотни шагов ход расширился, и они оказались в просторном зале. Свет факелов освещал лишь его небольшую часть, но и этого было достаточно, чтобы Беата вскрикнула от ужаса, а кавалерий вновь невольно схватился за рукоять меча. Весь пол был усеян человеческими черепами, а прямо перед ними на огромной известковой сосульке, выросшей из пола, был надет череп быка с громадными рогами. За ним находился жертвенник, представлявший собой продолговатый выдолбленный камень, накрытый плитой белого цвета. На ней стояли две бронзовые чаши, полные благоухающего масла, и каменная фигура богини Девы высотой в полтора человеческого роста - копия изображения на маске.

- Не бойтесь, здесь все мертвые - они не страшны, - прошелестела Мара, зажигая в чашах огонь. - Господин Микаели, вы не поможете мне достать вон тот сосуд?

Она указала на стоявший в углу глиняный пузатый сосуд емкостью не менее кварты. Кавалерий здоровой рукой взял ее за горлышко - в ней булькнула жидкость - и поставил ее на плиту.

- Благодарю вас, господин Микаель! - сказала Мара, и в тот же миг в ее руках оказался кинжал, которым она проткнула живот генуэзца.

Тот со стоном рухнул на пол, зажимая кровоточащую рану. А Мара уже находилась возле Беаты, парализованной страхом от происходящего, прижав острие кинжала к ее шее.

- Зачем ты его убила?! - с дрожью в голосе спросила Беата, словно не замечая угрожающей смертельной опасности. - Что он сделал тебе плохого, почему ты с ним так поступила?!

- Ничего. Он уже мертв, - Мара внимательно наблюдала, как по телу генуэзца пробегают предсмертные судороги, как исказилось его лицо болью, и угасли глаза. - Совет старейшин решил, что ни один чужестранец не должен покинуть наше селение живым. Он готовился к побегу, глупец, не зная, что ни один его шаг не проходит мимо нашего внимания. Такая участь раньше или позже обязательно постигла бы его. Оставим его в покое, ибо он уже на пути в царство мертвых. Сейчас ты должна сделать выбор: последовать за ним или остаться, стать такой, как мы?

- Почему ты не предложила такие условия Микаелю, а решила за него?

- Мы не принимаем чужеземцев, другое дело ты. Тебя избрала богиня Дева, позволив тебе найти ее золотой лик, потерянный более тысячи лет тому. Мне пришлось много потрудиться, чтобы убедить в этом совет старейшин. Если откажешься, то будешь принесена в жертву богине Деве - Лунной богине - в ночь, когда она спрячет свой лик и землю покроет беспросветная тьма. Выбирай: жизнь или смерть!

- Я католичка и не отступлюсь от своей веры… - храбро заявила Беата.

- Тогда ты умрешь на жертвеннике! - холодно прервала ее Мара и указала на белую плиту. - А пока побудешь здесь! - Она позвала воинов, те пришли с охапкой дров, и вскоре запылал костер.

- Ты же сказала, что воинам запрещено здесь бывать, - удивилась Беата.

- Я обманула. Им было приказано убить любого, кто появится из пещеры, это на тот случай, если бы генуэзец оказался проворнее меня, - ответила жрица.

Тем временем один из воинов, видно владевший профессией кузнеца, приступил к делу, и вскоре ноги Беаты оказались скованы кандалами, цепь от которых крепилась к плите жертвенника.