Насколько была утомлена и усиленно работала машинная команда, видно из того, что за два месяца осады Артура был лишь 1 больной, за время же стоянки в Киау-Чау заболело 30 % машинистов и кочегаров, из которых 5 отправлено в госпиталь. В заключение можно сказать, что, по мнению всех офицеров, меткость огня японцев превосходила меткость нашего огня, что приписывают оптическим прицелам и лучшим дальномерам, имеемым у японцев, но, по личному моему разумению, причина поворота эскадры обратно в Артур отнюдь не была в зависимости от потерь личного состава (около 4–5%) или материальных повреждений, и даже большая меткость японцев является спорной, принимая во внимание число 12-дм, 10-дм и 8-дм орудий — единственно которые действовали, а также более частый огонь неприятеля, в 1,5 раза превосходящий наш. Лучшие проценты попадания не могли иметь места, если потери японцев в 250 человек показаны верно.

Причину поворота в Артур следует искать в неверии в свои силы и в нежелании оставить Артур, а отчасти и в инструкции выхода флоту — избегать боя, который был неминуем, но, главное, в потере адмирала, ведущего эскадру.

При переборке машин оказались следующие повреждения: в правой машине расплавился белый металл бугелей ЦНД, разорван клапан воздушного насоса и перерван один золотник ЦСД; в левой машине лопнуло 7 пружин набивочных поршневых колец и погнута втулка золотникового штока.

Лейтенант Максимов 3-й.

28 июля с 5 ч утра начался выход больших судов, а к 8 ч на рейд вышел 1 отряд миноносцев и присоединился к эскадре. В 12 ч 20 мин начался бой. Миноносцы отошли от эскадры и держались вне выстрелов.

В 1 ч 20 мин, увидя, что 4 неприятельских миноносца приближаются с носа к нашей эскадре, и предполагая, что они хотят бросить перед ней мины заграждения, мы пошли им навстречу, чтобы отогнать; три из них повернули, а четвертый продолжал идти на эскадру. Сблизившись с ним на расстояние 28 кабельтовое, открыли по нему огонь из 75-мм орудия; после первого же выстрела он начал быстро удаляться, было произведено еще три выстрела, причем снаряды легли очень удачно, и один, вероятно, даже попал в корму. Около 1 ч 30 мин за кормой слева показались 4 японских крейсера: I класса “Якумо" и II класса “Читозе”, “Касаги” и “Такасаго". Бой продолжался до 3 ч 10 мин, причем японская эскадра, разойдясь с нашей на контр-галсах, повернула последовательно и пошла параллельным курсом; наша же эскадра шла тем же курсом SO 60°.

В 12 ч ночи увидели на расстоянии около 1,5 кабельтова идущие навстречу 3 японских номерных миноносца, но скорость сближения была так велика, что мины нельзя было выпустить.

Утром 29 июля в 4 ч открыли по носу японские броненосцы, которые старались не допустить нас прорваться на S, но к 5 ч это удалось делать, проскочив у них под носом а расстоянии 50 кабельтовое. Японцы, видя, что броненосцы не могут догнать нас, отделили в погоню за нами крейсер “Ниссин”; с большим трудом миноносец уходил от него, так что только 8 ч 45 мин он отказался от погони, а через некоторое время правая машина испортилась, и ее пришлось совсем остановить. Около 6 ч к японским броненосцам присоединился миноносец, насколько можно было судить — быстроходный истребитель, и удивительно, что он не попытался вступить в бой с “Бесшумным"; в таком случае “Бесшумный” едва ли спасся бы, тогда как он почти не рисковал, так как, если бы он был сильно поврежден, то подошедший за это время крейсер нас бы потопил, а его бы отвел в порт. За время погони истратили большую часть своего запаса угля, и дойти до Владивостока было немыслимо, а потому пошли в Киау-Чау, куда пришли к 5 ч дня.

Рассматривая действия наших миноносцев за время войны выясняются некоторые очень важные недостатки. Одним из наиболее крупных надо считать слишком малый ход, даже того хода, который был дан на пробе, теперь они далеко не дают вследствие перегрузки, а это делает почти невозможным дневные походы миноносцев вдали от своих берегов, в доказательство чего можно привести то, что миноносец “Бесшумный" уходил от 20- узлового крейсера в продолжение 5 ч и только после этого достиг своей цели, а равно и другие однотипные миноносцы — “Бесстрашный" и “Беспощадный" с трудом ушли от преследования крейсеров. Оказывается, что и для исполнения прямого назначения миноносца — атака ночью больших судов, также необходимо увеличить их ход, так как нужно большое преимущество в ходе, а при современных скоростях больших судов эта разница очень невелика. Кроме того, даже и того полного хода, который на небольшой промежуток времени, нужный для минной атаки, мог бы быть дан, нельзя дать в силу того, что на больших ходах из труб миноносцев вылетает пламя, и таким образом его важнейший шанс на успех — неожиданность- пропадает.

Переходя же к роли наших миноносцев, как истребителей, т. е. судам, способным вести артиллерийский бой, видно, что за все время войны приходилось вести бой на больших дистанциях и пользоваться исключительно 75-мм орудием, что 47-мм не были пригодны и что их следовало бы совсем исключить и заменить хотя бы меньшим числом, но большего калибра; к тому же выводу приходим, если припомнить, что миноносцы неоднократно посылались для обстреливания берегов, из чего можно сделать еще один вывод, а именно, что на судах желательно было бы иметь шрапнель.

Во все времена войны пришлось миноносцам выполнять совершенно новую функцию, к которой они не были совершенно подготовлены, — это к постановке мин заграждения, и потому очень желательно было бы сделать на них такое приспособление, которое позволяло бы делать эту постановку с большим удобством, чем пришлось нам зто делать в Артуре. Такое приспособление могло быть съемным, чтобы не иметь постоянного лишнего груза, неожиданной же постановки мин трудно ожидать, так как на миноносце нет помещения для хранения мин заграждения; если же окажется возможным принимать мины в море с большого судна, то возможно будет и с того же судна принять и приспособление.

Мичман Сахаров

За последнее время перед выходом эскадры 28 июля миноносцы все время были под парами, выполняя различные поручения. Накануне же выхода эскадры было приказано принять полные запасы угля и провизии, так что о какой-либо переборке машин нечего было и думать. Во время боя, а затем и ночного похода, машины, как и колы, по-видимому, были в исправности. Шли во время боя и ночью от 15 до 20 узлов. Ночью приходилось несколько раз уменьшать ход, ввиду появления факелов из труб.

Ввиду постоянной возможной встречи с неприятелем, все время приходилось стоять на вахте боевой смене, хотя, в видах сохранения сил команды, было позволено во время малых ходов выходить по очереди из кочегарок и машины для отдыха.

С рассветом мы увидели неприятельскую эскадру, идущую на юг; пришлось дать полный ход, чтобы уйти от нее, и тогда от эскадры отделился крейсер “Ниссин” и погнался за нами, стараясь отжать нас от берега, к которому мы взяли свой курс. Погоня продолжалась часа 4, причем расстоянием между нами и крейсером почти не изменялось, из чего можно заключить, что мы имели ход узлов 20–22, но большего хода развить не могли, отчасти от перегрузки миноносца, отчасти от усталости команды, не спавшей и всю ночь простоявшей на вахте в жаре, доходившей до 50° R.

В конце погони был замечен стук в правой машине в эксцентриках ЦНД, но об уменьшении хода нечего было и думать. К счастью, "Ниссин” кончил преследование, и когда он скрылся за горизонтом, то с разрешения командира я разобрал бугеля эксцентриков и нашел, что белый металл вылился. Ввиду того, что оставалась только одна машина, было решено зайти в Киау-Чау, для исправления и для погрузки угля. Идя под одной машиной мы увидели на горизонте несколько дымов; считая их за неприятельские миноносцы, мы дали полный ход одной машины, пустивши другую вхолостую для уменьшения сопротивления. Вскоре на левой машине разогрелись направляющие золотника ЦНД; пришлось несколько уменьшить ход и охладить его, что и было исполнено. Во время остальной части пути никаких происшествий не случилось, и мы благополучно прибыли в Киау-Чау.