— Видишь ли, я уже начала продавать мои картины.

— Да, я знаю это.

У него был очень странный взгляд, как будто он чего-то недоговаривал, что-то скрывал от Сэлли. Сэлли почувствовала это сразу.

Она посмотрела ему в глаза.

— Странно.

— Почему? Меня не было в стране, но я поддерживаю связи с друзьями и знаю все новости. Иногда можно узнать что-то интересное и поучительное.

— Вот как?

Сэлли пришлось отвести от него взгляд. Значит, он уезжал из страны. Этому могло быть только одно объяснение — он был вместе с Кэрин во Франции. Впрочем, какое ей дело до всего этого. И так все совершенно ясно.

Она снова посмотрела на него, стараясь выглядеть как можно равнодушнее. Но все-таки он что-то скрывает. Что же?

Он снова заговорил, отвернувшись от нее и продолжая разглядывать картину.

— Уверен, ты легко продашь эту вещь. Этот твой покупатель... убежден, что он не откажется от картины, напротив, он просто ухватится за нее.

— Почему ты так уверен? — Ей вдруг стало страшно. Сэлли сжала кулаки и внимательно уставилась ему в затылок. — Почему ты в этом так уверен? — с напряжением в голосе спросила она его.

— Потому что она хороша. Даже очень хороша!

Но, взглянув на неё, он быстро отвел в сторону свой виноватый беглый взгляд, и в мозгу Сэлли зародилось страшное подозрение.

Это Джош покупал ее картины! Это он был загадочный покупатель! Он сделал это из жалости, из чувства вины перед ней, чтобы успокоить свою совесть за нанесенные ей обиды!

Эта мысль была невыносима для Сэлли. Она очнулась от столбняка, схватила его за рукав, стараясь повернуть к себе, чтобы увидеть его глаза.

— Что ты скрываешь от меня? Это касается картин, не так ли? Мне кажется, тебе пора все рассказать мне! Я имею право знать все!

Джош посмотрел ей в глаза, нахмурился, затем, к удивлению Сэлли, начал трясти ее.

— Это тебе давно пора рассказать мне все, — заорал он на нее. — Это я имею право все знать!

Сэлли застыла в его руках, у нее опять бешено забилось сердце.

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать! — Его глаза, казалось, желали просветить ее насквозь, до самых глубин ее души. — Мне нечего сказать тебе. Это ты постоянно что-то скрываешь.

— Скрываю?!

Он встряхнул Сэлли.

— Это ты всегда что-то скрываешь! И прячешь правду и не рассказываешь о ней годами!

— Какую правду?

Сэлли ничего не понимала. Почему он так взволнован? От него исходили волны нетерпения, но Сэлли чувствовала, что что-то сильно задело его.

— Какую правду? — снова повторила она. — О чем ты говоришь?

Джош глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он продолжал крепко сжимать ее руку. Потом поднял глаза и сказал:

— Я говорю об ожерелье. Ожерелье тетушки Мими. Ты даже не пыталась разубедить меня, что не собиралась его красть тогда, много лет назад...

Он снова вздохнул и тихонько потряс руку Сэлли.

— Теперь я это точно знаю.

Сэлли посмотрела на него, широко раскрыв глаза. Почему вдруг об этом начался разговор? Она только собралась обвинить его в том, что он тайно скупает ее полотна, а он начал разговор об ожерелье тетушки Мими.

Он снова встряхнул ее, как бы требуя ответа, и Сэлли сказала: его!

— Конечно, я никогда не пыталась его украсть.

Джош кивнул.

— Кэрин сказала мне об этом. Мы разговаривали вчера вечером у меня дома о тебе и о том, как несправедливо мы обошлись с тобой... И во время разговора она вспомнила, что ей рассказала Люсинда много лет назад... как она подставила тебя с ожерельем и обвинила в том, что ты пыталась украсть его...

— Люсинда рассказала ей об этом?

— Мне кажется, что это было очень давно. Люсинда считала, что она сыграла с тобой прескверную шутку. — Он грустно покачал головой. — В то время Кэрин не обратила на это внимания. Она не понимала, что многие годы этот случай влиял на мое отношение к тебе, — серьезно добавил он.

Сэлли покраснела, когда услышала сожаление в его голосе. Но она заставила себя сказать:

— Наверное, «влиял» слишком слабо сказано? Ты всегда считал меня воровкой, но все дело в том, что ведь я никогда не нравилась тебе!

Джош высоко поднял брови.

— Конечно же, нравилась. С чего ты взяла, что мне не нравилась?

— Просто я так считаю и чувствую!

Сэлли с любопытством посмотрела на него. Что таилось в этих темных непроницаемых глазах?

Он выглядел пораженным.

— Ты просто сумасшедшая! Ты сама это все выдумала! Ты мне не только нравилась, ты была как бы частью нашей семьи. Иначе зачем бы я хранил все эти годы фотографию, где была тетушка Мими, ты и я, — заметил Джош. Он посмотрел ей в глаза. — Ты же знаешь, о какой фотографии я веду речь?

Сэлли покраснела и утвердительно кивнула головой.

— Та, которая находится в твоей квартире и стоит в серебряной рамочке.

Итак, подумала она, то, что она была на этой фотографии, не было просто случайностью. Сэлли прикусила губу и быстро отвела взгляд в сторону. Она густо покраснела от радости и смущения.

— Я не знаю, почему я так думала, может, из-за детской незащищенности, — добавила Сэлли, — но мне всегда казалось, что я совсем тебе не нравлюсь.

— Ну, я могу тебе сказать, что ты одна так думала. Девушки, которых я приводил в дом, жутко ревновали меня к тебе, но больше всех Люсинда. Она считала, что я слишком много обращаю на тебя внимания.

— Люсинда ревновала тебя ко мне? — Сэлли не могла в это поверить. Не подумав, она выпалила: — Это я жутко ревновала тебя к ней!

Она призналась в этом в первый раз даже себе. Ее неприязнь к Люсинде объяснялась простой ревностью.

Сэлли пришла в ужас, что выдала себя. Она уставилась взглядом в пол, как бы желая, чтобы под ногами разверзлась бездна, и она провалилась туда.

Ей показалось, что Джош насмехается над ней, когда он сказал:

— Польщен твоими словами!

Потом была пауза. Сэлли продолжала смотреть в пол. Джош отпустил ее руку и, взяв ее за подбородок, приподнял лицо, чтобы Сэлли смотрела ему прямо в глаза.

— Почему ты мне сразу ничего не рассказала об ожерелье? — спросил он ее.

— Мне это казалось неважным.

Она думала, что он станет насмешливо улыбаться, но этого не случилось.

— Тебе это казалось неважным, ибо ты считала, что все равно мне не нравишься? — Он уставился на нее своими темными глазищами, и у нее по телу побежали мурашки. Он нахмурился. — Ты это хотела сказать мне?

— Да, наверное, ты прав.

Но Сэлли прекрасно понимала, что была еще одна явная причина, чтобы вести себя именно так. Она воспользовалась ситуацией, чтобы держать дистанцию между собой и Джошем. Она просто боялась быть рядом с ним. Она не могла доверять своему сердцу. Потому что она всегда любила его.

— Хотел бы я знать все еще тогда, — вздохнул Джош. — Если бы я все знал про ожерелье, я тогда не поверил бы так легко, что ты замешана в этом мошенничестве с Кливом.

Он отпустил ее, отступил назад и посмотрел ей прямо в глаза.

— Сколько же времени у нас пропало даром!

— «Пропало даром»? — О чем он говорит? У Сэлли бешено заколотилось сердце. Прежняя надежда шевельнулась в ее душе. Нет, нет, этого не может быть. Пустое, подумала Сэлли, а вслух сказала: — Мы могли бы быть друзьями.

— Да, могли бы быть. — Он продолжал смотреть на нее. — Но потом это уже не имело значения.

Надежда, едва успев родиться, сразу же умерла в ней, и она сказала ровным голосом:

— Конечно нет.

— Это все не имеет никакого значения. — Опять пауза... Джош тяжело дышал и не отрываясь смотрел на Сэлли. Потом он спросил: — Как ты думаешь, где я был все это время?

Сэлли собиралась ответить что-то» вроде «Откуда мне знать», но в этот момент вспомнила, где, по ее мнению, он был. Казалось, ее с силой ударили в солнечное сплетение. Она, нахмурилась и ответила:

— Ты был с Кэрин во Франции.

— Что? С Кэрин? И что я там делал с Кэрин?

— Не знаю... То, что все делают... Я хочу сказать, что если она, твоя подружка...