— Как жить-то хорошо! — прошептал я, падая на спину и поворачивая голову к Сашке. Вставать не хотелось и сил, если честно, на сие действо не было. Короткая схватка и добрая нервная встряска вымотали меня капитально. Я лежал на полу, в луже крови, натекшей из-под убитой девчонки, пялился в потолок, и пытался найти хоть одну мысль в опустевшей голове. Мне было хорошо, раны на бедре и плече отзывались лёгкой ноющей болью где-то на задворках сознания, как и боль от разорванной в клочья щеки и исцарапанного носа и ничего, в принципе, не мешало наслаждаться осознанием факта, что я жив. И Сашка жива. И Валет, милиционера жалко…

— Волошина…

Скосив глаза, я посмотрел на обезглавленное тело.

— Э-э, ты её знаешь?

— Да, до декапитации и до превращения, её звали Тоней Волошиной. Она на четвёртом курсе училась. Экономистка.

— Дека-пи, чего? — переспросил я. Саша махнула рукой, изображая молодецкий удар по вые. — Обезглавливание, если я правильно помню.

— Секир- башка, значит. Благодарствую, парни, — сказал я, переведя взор на бледных студентов, — если бы не вы, размазала бы меня Тоня тонким слоем по стеночке…

Ответить парни не успели, в помещение ворвались мои напарники.

— Бер, почему не отзываешься на вызов? — с ходу высказала претензию Люба. Тут я вспомнил свидание со стеной и хруст раздавленной в лепёшку гарнитуры.

В тот день моя группа участвовала в трёх охотах, правда без меня. Вашего покорного слугу упекли на самый нижний уровень больницы и не выпускали из палаты, пока не восстановилась рука. Спасибо ребятам за проявленный такт, они выволокли командира из подсыхающей лужи, насколько возможно почистили и оставили на пять минут пообщаться с сестрой. Сашка получила ценное указание не высовываться, забиться в какую-нибудь норку, а лучше обратиться к папе. Я понимал, что стране уготован бразильский сценарий и не ошибся. Валяясь на больничной кровати и щёлкая пультом головизора, пациент узнал о введении военного положения. Генерал Ермолов подписал указ, согласно которого в стране, на неопределённое время закрывались все общественные заведения с большим скоплением людей. Замки на двери повесили высшие и профессиональные учебные заведения, школы, детские сады и летние лагеря, театры и увеселительные центры. Возле всех магазинов и оптовых баз, торгующих продуктами питания и товарами первой необходимости, появились усиленные армейские патрули, правительство делало всё, чтобы не допустить паники и ажиотажа. Хозяева торговых точек получили предупреждения, что за неоправданный рост цен и организацию дефицита их оправданно поставят к стенке. На всех заводах и фабриках были сформированы специальные вооруженные команды по борьбе с йома.

В двадцать два тридцать, после продолжительного осмотра, наблюдающий меня врач, размахивая руками, охая, ахая и поражаясь сумасшедшей регенерации и зверскому аппетиту, выдал заключение о годности поднадзорного к несению службы. В двадцать три часа я уже трясся в "коробке с мигалкой", несущемся на четвертый вызов за день. Пять часов сна после удачно проведённой операции и нас вновь подняли по тревоге — это был последний нормальный сон за девять дней, четверо последующих суток мы не спали вообще.

Удержать нить событий в бесконечной череде кровавых драк позволили записи в дневнике. Иногда, между вызовами я успевал надиктовать по несколько фраз для истории и потомков.

" Тринадцать тридцать. Вторник. Точно?… Боха, сегодня вторник? Как не знаешь, а кто, по-твоему, должен знать, Пушкин? Надя, вправь своему кавалеру мозги, пока ему их йома не вправили, а то он как его самого звать забудет… С моими мозгами всё в порядке, но я тоже не родственник Александра Сергеевича и не помню, вторник сегодня или где? А ты?… Спасибо на добром слове, я лучше на месте посижу. Злые вы, так и надиктую в дневник. Люди, моя команда — это скопище… Да-да, Люба, добрых и пушистых, настолько добрых и настолько пушистых, что окружающие щёлкают ластами от выпавшей с моих пушистиков шерсти. Аллергия форевер… Эх, чёрт, как всё болит, никогда не думал, что буду ощущать каждую косточку на руках. Это была плохая идея — использовать когти для лазанья по стенам домов. Кто говорит, чтобы я не ныл, мои когти, хочу ною, хочу нет! В другой раз Боха на стену полезет… Нет, чтобы я ещё раз за демонами по стенам гонялся, а с виду такой интеллигентный монстр казался. Люба, если ты ещё раз…, я тебе… Че-е-его? Наклонись ко мне, я тебе на ушко скажу… То-то! А кто говорил, что я добрый? Я самый гадкий, мерзкий и злой гад в этой замухрышной конторе, только попробуйте мне сдохнуть на задании, я вас в бараний рог согну! Всем понятно? Не слышу ответа! … Другое дело! Запомните, не стоит бояться йома, стоит бояться меня!.. Ох-оох, мать моя женщина, как всё болит, если так за каждым бегать, то никаких сил не хватит. Что, опять!? Ну, ёкарный бабай! Где? Конец связи…".

"…Вторник, девятнадцать двадцать пять… (продолжительная лакуна на фоне шума работающего автомобильного двигателя), вторая двойка потеряла двоих. Страшный чёрный символизм, в двойке — двое. Господи, никому не пожелаю такой смерти. Нам по двадцать лет… (лакуна) Чувствую себя стариком. Час назад я убил двух демонов, одного из них порвал руками, не думал, что сорвусь, выпущу когти и порежу его на шнурки, за Валика, за Тундру, за пацанов и девчонок из мотострелкового полка…, как теперь кровищу отмыть? (продолжительная лакуна) С-с-сука… Теперь меня боятся свои же, только Люба в конце задания жалась ко мне. Говорит, со мной рядом не так страшно… Я её понимаю, только мне самому страшно. Боюсь свихнуться (минутная тишина).. Двадцать семь мотострелков и два охотника, не слишком ли много за трёх йома? Взвод… Правительство закрыло школы и театры, а кто закроет армию и казармы? Почему ни одна тварь не почесалась выдать пацанам оружие? Какое нахрен военное положение, если солдаты в казарме оказались с голыми руками против троих превратившихся? Я понимаю, что автомат зачастую не защитит от демона, но он даёт шанс! И хороший шанс! Неужели генералам надо было разменять целый взвод на трёх йома, чтобы прийти к этой мысли? Неужели надо было загнать охотников в кровавую баню, чтобы прикрыть чьи-то толстые задницы? Я не знаю ответов, да и кому они нужны, только боюсь, что мы столкнулись с новой формацией демонов. Станция изменила тональность излучения… Нас ждали… Валёк и Тундра попали в классическую засаду. Никто не переубедит меня, что это не так. Парням подбросили несколько тяжелораненых солдат, демоны их не добили, отвлекли ими охотников и накинулись со спины — это засада!. Чёрт, воздушная тревога, летит родимая. Когда же ты навернешься с орбиты?… Иду!"

"…Среда, третьи сутки, два десять ночи. Четыре трупа. Это ад, я видел страх в глазах людей и соседей этой семьи. …Пятнадцатилетняя девчонка убила родителей и братьев… не буду ничего описывать, такое не опишешь…. Она была так похожа на Сашу. (продолжительная лакуна) У меня трясутся руки…, боюсь представить… Утром звоню Саньке и отцу, если он не запихает маму и Сашку на самый нижний уровень, самого глубокого бомбоубежища или подземного города, то я не знаю, что с ним сделаю…".

"…Семь ноль пять утра. Три часа гонялись за демонами в пригороде. Забили без нас, отличилась "единичка"… Хочу спать…".

"…Девять сорок пять утра. Среда. Город будто вымер. Ждём, десантура и загонщики гонят на нас двух тварей. Снайпера и "тяжеловесы" упустили момент, придётся работать нам. Слава Богу не допустили жертв среди гражданских. Сигнал, конец связи…"

"Среда…, среда? Люба, ты ничего не путаешь? Не путает она, время…., время — семнадцать сорок. Знакомая палата, знакомый врач… Здравствуйте, Иннокентий Сергеевич! И вам не хворать…. Спасибо, яж, как огурчик!.. Вы думали бифштекс? Был бифштекс, стал огурчик, пора бы привыкнуть, что на мне всё заживает, как на собаке… Можно ширму отодвинуть, хочу глянуть, как там моя подчинённая. Для чего, спрашиваете? Чтоб узнать, зажила ли у неё попка и так настучать по ней! Какого ляда ты вперёд меня полезла, я тебя…, х-м, кх-м, редиска, спрашиваю, а если бы я не успел? Какого…. Молчу, да-да, Иннокентий Сергеевич, выключаю бандуру…. Пациентам требуется покой…. Что у вас на ужин?".