Август 1918

За золотою гробовою крышкой

За золотою гробовою крышкой
Я шел и вспоминал о нем в тоске —
Быть в тридцать лет мечтателем, мальчишкой,
Все кончить пулей, канувшей в виске!
И, старческими веками слезясь,
В карете мать тащилась за друзьями
Немногими, ноябрьской стужи грязь
Месившими, к сырой далекой яме.
В открытый гроб сквозь газ на облик  тленный
Чуть моросил серебряный снежок.
И розы рдели роскошью надменной,
Как будто бы их венчики не жег
Полярный мрачный ветер. А она,
На гроб те розы бросившая кровью,
От тяжкой красоты своей томна,
Неслась за птицами на юг к зимовью.

1918

В качалке пред огнем сейчас сидела

В качалке пред огнем сейчас сидела
Блистая дерзостнее и смуглей,
И вместе с солнцем  дней истлевших рдела
Средь золота березовых углей.
И нет ее. И печь не огневеет.
Передрассветная томится тьма.
Томлюсь и я. И слышу, близко веет
Ее волос и шеи аромат.
И червь предчувствия мой череп гложет:
Пускай любовь бушует до седин,
Но на последнем позлащенном ложе
Ты будешь тлеть без женщины один.

1917

Ты для меня давно мертва

Ты для меня давно мертва
И перетлела в призрак рая,
Так почему ж свои права
Отстаиваешь ты, карая?
Когда среди немилых ласк
Я в забытьи, греша с другими,
Зубов зажатых скрывши лязг,
Шепчу твое родное имя,
Исчезнет вдруг истома сна —
И обаянье отлетело,
И близость страстная страшна,
Как будто рядом мертвой тело.
И мне мерещится, что в тишь
Ночную хлынет златом пламя
И, ты мне душу искогтишь,
Оледенив ее крылами.

1917

Земля лучилась, отражая

Земля лучилась, отражая
Поблекшим жнивом блеск луны.
Вы были лунная, чужая
И над собою не вольны.
И все дневное дивным стало,
И призрачною мнилась даль
И что под дымной мглой блистало —
Полынная ли степь, вода ль.
И, стройной тенью вырастая,
Вся в млечной голубой пыли,
Такая нежная, простая,
Вы рядом близко-близко шли.
Движением ресниц одних
Понять давая — здесь не место
Страстям и буйству, я невеста,
И ждет меня уже жених.
Я слушал будто бы спокойный,
А там в душе беззвучно гас
День радостный золотознойный
Под блеском ваших лунных глаз.
С тех пор тоскую каждый день я
И выжечь солнцем не могу
Серебряного наважденья
Луны, сияющей в мозгу.

1918

Твой сон передрассветный сладок

Твой сон передрассветный сладок,
И дразнит дерзкого меня
Намеками прозрачных складок
Чуть дышащая простыня.
Но, недотрога, ты свернулась
Под стать мимозе иль ежу.
На цыпочках, чтоб не проснулась,
Уйду, тебя не разбужу.
Какая гладь и ширь какая!
И с якоря вниз головой
Сейчас слечу я, рассекая
Хрусталь дремотный, огневой!
И вспомнив нежную  истому,
Еще зовущую ко сну,
Навстречу солнцу золотому
С саженок брызгами блесну.

1918

III. ДАРЫ КАЛЕНДАРЯ

ПО КАВКАЗУ

I

Котомкою стянуты плечи,
Но сердцу и груди легко.
И солон сыр горный, овечий,
И сладостно коз молоко.
Вон девочка… С нежной истомой
Пугливо глядит, как коза.
Попорчены красной трахомой
Ее грозовые глаза.
Как низко, и грязно, и нище,
И кажется бедных бедней
Оборванных горцев жилище
Из сложенных в груду камней.
Что нужды? Им много не надо:
В лощине у гневной реки
Накормится буйволов стадо,
Накопит баран курдюки.
И скалы отвесны и хмуры,
Где пенят потоки снега,
Где в пропасть бросаются туры
На каменный лоб и рога.
И утром, и вечером звонки
Под бьющей струей кувшины,
И горлышек узких воронки
Блестят из-за гибкой спины.
И радостна Пасха близ неба,
Где снежные тучи рассек
Над церковью Цминде-Самеба
Вершиною льдистой Казбек.

1912

II

Пусть позади на лаве горней
Сияют вечный лед и снег, —
Здесь юрких ящериц проворней
Между камней бесшумный бег.
Арагва светлая для слуха
Нежней, чем Терек… У ручья
Бьет палкой нищая старуха
По куче красного тряпья.
И восемь пар волов, впряженных
В один идущий туго плуг,
Под крик людей изнеможденных
И резкий чиркающий стук
Готовят ниву… Все крупнее
У буйволов их грузный круп.
У женщин тоньше и нежнее
Дуга бровей, усмешка губ.
И все пышней, все золотистей
Зеленый и отлогий скат,
Где скоро усики и кисти
Покажет буйный виноград.
Здесь, посреди непостоянства
И смены царств, в прибое орд,
Очаг начальный христианства
Остался незлоблив, но тверд.
И пред народною иконой,
Где взрезал огненную пасть
Георгий жирному дракону, —
Смиренно хочется упасть.

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: