Поиск
Кони Клодта («На тревожном небосклоне…»)
На тревожном небосклоне
Липы светлые в цвету.
Где ж теперь вы, наши кони,
Кони Клодта на мосту?
Помню, блеск живой и влажный,
Кожи трепет огневой…
Где вы, четверо отважных, —
Не укрыты ль под землёй?
Или там, в палящем пепле,
Заметая смелый след,
Гривы бронзовые треплет
Вихрь сражений и побед?
Не в рядах ли наших танков
Сказочный ваятель Клодт
Вас от берегов Фонтанки
Рейн форсировать пошлёт?
Но бессмертно совершенство —
В том, задуманном году
На гранитный постамент свой
Снова статуи взойдут.
И к узорчатой ограде
На заре счастливых дней
Я опять приду погладить
Наших трепетных коней.
Огородницы
К нам капуста забежала в сад —
Вон, стоит на толстой крепкой ножке.
Франтоватый, завитой салат
В пары встал вдоль солнечной дорожки.
Лук зелёный тянется стрелой,
Налилась, как яблоко, редиска,
И укроп над репкой молодой
Раскрывает зонтик золотистый.
Усиками шевелит горох,
Он всё тот же, как бывало в детстве.
Вот наш ленинградский огород,
А Нева и сфинксы — по соседству.
Отпускник, весёлый лейтенант,
Выйдя на трамвайную площадку,
Улыбнётся и помашет нам —
Мы в саду работаем так жадно.
Если же он спрыгнет на ходу,
Не дождавшись близкой остановки.
Я ему на грядке той найду
Самую хорошую морковку.
Он морковку с хрустом погрызёт
И расскажет после, там, на фронте:
— Ленинградки наши огород
Посадили у Невы, напротив!
Осень
Дочери
На цыпочки кленовый лист
Привстал и кружится,
И звёзды хрупкие зажглись
На белой лужице.
От пушек, стонущих порой,
Наш дом качается,
Но как всегда твоей игрой
Мой день кончается.
Из окон тихо пролилась
Соната Лунная…
И Левитан прочёл приказ
Войскам Федюнинским.
На балконе
Я помню отлично — на этом балконе
Старушка сидела в качалке плетёной.
Сверкали на солнце весёлые спицы.
Внучатам вязала она рукавицы.
И вился по стенке горошек капризный,
А кот ярко-рыжий гулял по карнизам,
Как франт, шевелил золотыми усами,
Любуясь летающими голубями.
Но фронт приближался. Ощерившись грозно,
Фасад приютил пулемётные гнёзда,
И плотно закрыты балконные двери,
А в смерть той старушки не хочется верить.
Фантазия, верно, простится поэту:
Мне кажется, там она, в комнатке этой,
За тусклым оконцем с фанерной заплатой,
И что-нибудь тёплое вяжет солдатам.
Блестят при коптилке проворные спицы,
И кот ещё жив тот, ведь может случиться!
Она свой паёк с ним, наверное, делит,
И спит он в ногах у неё на постели.
Но снова, окутан оранжевой дымкой,
Собор наш снимает свою невидимку,
И всходят на мост наши Клодтовы кони,
Распахнута дверь на знакомом балконе.
И вышла старушка с работой под мышкой,
Седая совсем, точно белая мышка.
Садится в качалку — и та уцелела!
А кот ярко-рыжий скучает без дела:
Ещё не сверкает в полёте фигурном
Над улицей мирной серебряный турман.
Салют
О первый взрыв салюта над Невой!
Среди толпы стоят у сфинксов двое:
Один из них незрячий, а другой
Оглох, контуженый на поле боя.
Над нами залпы щёлкают бичом,
И всё дрожит от музыки и света.
Зелёные и красные ракеты
Павлиньим распускаются хвостом.
То корабли военные, линкоры
Палят в честь нас и в честь самих себя.
Свою победу торжествует город,
И не снаряды в воздухе свистят.
Нет, мир вокруг такой прекрасный, звонкий,
Что хочется нам каждого обнять…
А дети на руках, раскрыв глазёнки,
Огни ракет пытаются поймать.
Казалось, ёлка в новогодних блёстках
Повисла над ликующей рекой…
Так в эту ночь слепой — увидел звёзды,
И гимн победе услыхал глухой.
Цикл «Полярная звезда. Триолеты» (1941–1964)
I
Содержание и форма
Я смею думать, что он кстати,
Давно написанный дневник.
Ещё порой земля в раскате
Тревог и бурь. Дневник мой кстати:
Он в настоящее проник,
В нём предсказанье о закате
Всего, что против нас… Не кстати ль
Отредактировать дневник?
Как рондо в музыке, повтор
В коротком чётком триолете.
Как шапка броская в газете,
Умело выбранный повтор
Штрихи важнейшие отметит.
Но с формой я вступаю в спор,
Обыгрывая свой повтор
В мной обновлённом триолете.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: