Поиск
Вы мелькнули
Белой пеной, лаской платья
Смело схвачен стройный стан.
Вальс струит любви заклятья
И мгновенного объятья
Вечно сказочный обман.
Вы шуршали шелком трена,
В сердце сеяли раздор.
«Вы — сильфида, вы — сирена,
Сердце властно просит плена» —
Вам шептал, смеясь, танцор.
В губ презрительном разрезе
Схоронили вы ответ.
Вы мелькнули в полонезе,
Вы — мечта моей поэзии.
Я — влюбленный в вас поэт.
Как люблю я одурь встречи,
Недомолвки бальных фраз.
В сердце их навек отмечу…
Верьте — наизусть отвечу
Я все дни, что видел вас.
Солнце полуночи
Василию Петрову
Когда мне сказали: «Есть земли, где солнце восходит в полуночи» —
я хотел увидеть эти земли,
я оставил мои черные одежды инока,
и те, кто меня видели — говорили:
«Ты жених, идущий навстречу невесте»
(но невеста моя была солнце, что восходит в полуночи,
а этого они не знали).
И проходили и сменялись дни и месяцы,
и края одежд моих заалели от крови,
крови ног моих израненных, —
а я не видел земли, где солнце восходит в полуночи.
Усталый, уснувший у колючего куста шиповника,
я встретил Джэму,
и ласки ее получил — как подаяние;
и если когда-нибудь я вновь надену
черные одежды инока,
и мне скажут: «Есть земли, где солнце восходит в полуночи»,
я отвечу: «Я видел эти земли».
Рабы любви
Молчи и гибни и покорствуй!
В бокалах радужна резьба.
В проклятом рубище раба
Тебя ломоть минует черствый.
Бежав полночных одиночеств,
Царица в милостях щедра —
Рассыплет горсти серебра.
О, жди свершения пророчеств!
Открой же жадные объятья!
Но — повелителен и груб —
Другой коснется алых губ.
А твой удел — проклятья.
Гобелены
2. «Петли у шелковой лестницы…»
Петли у шелковой лестницы
Цепко к карнизу прилажены.
Скоро ли сдастся маркизу
Сердце усталой прелестницы?
Лестно ведь, плащ свой разматывая,
Глянуть в замочную скважину.
Разве желанья не станет
Руки лобзать бледно-матовые?
Лестно за серой портьерою
Сладкое имя Эмилии
Робко промолвить украдкою,
В звезды счастливые веруя.
Только бы вдруг появлениями
Граф не нарушил идиллии —
Нежно-влюбленные души
Тешатся уединениями.
Фейерверк
Л. Гольштейн
В сердце смутная усталость.
Несколько звезд упало и померкло…
Вот все, что осталось
От фейерверка.
От бенгальских огней красного зарева
Покровы ночи стали еще темнее.
Кажется вам — на пожаре вы,
И рухнут башни скоро, пламенея,
В странных очертаньях светлого облика
Чудятся пляшущие химеры,
Но все рассеется в чадное облако
С удушливым запахом серы.
В сердце смутная усталость.
Все упало и померкло.
Ничего не осталось
От фейерверка…
Долорес(отрывки)
1. Вступление
Гидальго дерзкой тешась позой,
У арок сонного дворца
Сверкну бессильною угрозой
И лживой томностью лица.
Эй, выходи — ломаем копья!..
Но ты — фантом, а я — в бреду.
Лишь за окном белеют хлопья,
Полозья звякают по льду.
Ведь я живу моею ложью
И ложью клятв моих пустых —
Пусть бьется лживо-страстной дрожью
Мой стих.
2. «Я сбросил бранные доспехи…»
Артуру Гофману
Я сбросил бранные доспехи
И грудь из брони расковал.
Я у тебя. В жемчужном смехе
Дрожит твой девичий овал.
Я у тебя. В уснувшем замке
Застыл надменно мрамор арк,
И ты, в окна ажурной рамке,
Киваешь мне в твой лунный парк.
Но ты сойдешь, и края платья
Коснутся робкие уста.
Но в светлом таинстве объятья
Ты, как Мадонна, мне свята.
Как я любил твой тонкий профиль
На фоне трепетных свечей,
Когда Распятый на Голгофе
Нас осенял венцом лучей.
Где ты прошла — алеют розы.
Где ты стоишь — лазурный храм.
И так бестрепетно мимозы
Несут цветы к твоим устам.
Перед тобой в лазурном храме
Померкли контуры икон.
И я молюсь Далекой Даме,
Далекой Дамою пленен.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: