Поиск
II
Рублем изрубленный
ползу по улице.
В окне
Рубината молодая
мельк рассмешкою —
рассыпалась кредиток стая
И я,
вроде рафинада в кофе,
сла-а-дкостно растаял…
Ночные переполохи
I
Кагореют поэты,
крадутся на коленях,
пролезают по темным тоннелям
Их манит гранатный прожектор,
в убегающем море
контрабандистов преследующий…
II Сильно-хирургическое
Возле волны волос
1/2 дня сижу закоченелый —
хлороформ глаз
анестезия улыбки, —
руки мои — под ветром вехи
И только сейчас заметил: —
среди снежнейших глыб
трепещу
без головы…
Предрассветные ребусы
I
Под утро, как гейзер в нарзане,
занозы сердечных складок растрюхались.
Я позабыл ее грозно-синие глаза,
казненную за измену старуху,
и прочие огнеметные трюки.
Остались только два гнезда,
режущей нежностью чреватые,
железом иносказов их вспахали…
Что-ж, я выздоровел окончательно?
Кончился кошмар?
Или пропадаю
очаровательно?!.
II. Уютная лирика
(Вариант)
Под утро, как льдинка в нарзане,
заноза сердечных складок
растаяла.
позабыл ее щедро-синие глаза
и прочие
головокружительные тайны!
…Остались только два стиха,
режущей нежностью
чреватые —
сталью иносказов
их выпахали…
Что-ж, я выздоровел?
Или подыхаю
очаровательно?!.
Разлучное
Вместо парного аппетитного мяса
застарелыми спазмами
жуй трухлявую щепку — воблу
Ты не пришла к обещанному часу.
Ты не пришла и позже.
Запрыгали строчки,
россыпью — вопли…
Сижу колпачный
и изучаю,
с белесой улыбкой,
петитную дорожку…
«А мне всё холодней……»
А мне всё холодней…
Сырой парусиной
мокнет спрессованное сердце
Что это? Склероз?
60 лет?
Или просто
цокает осень,
колотится неровный ревматизм?
Да, это нарывает разлука —
насквозь в прострелах
не-стер-пи-меи-ший
фурункул!..
«Уехала! Как молоток…»*
Уехала!
Как молоток
влетело в голову
отточенное слово,
вколочено напропалую!
— Задержите! Караул!
Не попрощался.
В Коджоры! —
Бегу по шпалам,
кричу и падаю под ветер.
Все поезда
проносятся
над онемелым переносьем
«Ты отделилась от вокзала…»
Ты отделилась от вокзала,
покорно сникли семафоры.
Гудел
трепыхался поезд,
горлом
прорезывая стальной воздух
В ознобе
не попадали
зуб-на-зуб шпалы.
Петлей угарной ветер замахал.
А я глядел нарядно-катафальный
в галстуке…
И вдруг — вдогонку:
— Стой! Схватите!
Она совсем уехала! —
Над лесом рвутся силуэты,
а я — в колодезь,
к швабрам,
барахтаться в холодной одиночке,
где сырость с ночью спят
в обнимку.
Ты на Кавказец профуфырила
в экспрессе
и скоро выйдешь замуж,
меня ж — к мокрицам,
где костоломный осьмизуб
настежь
прощелкнет…
«Умчалася… Уездный гвоздь…»
Умчалася…
Уездный гвоздь — в селезенку!
И все-ж — живу!
Уж третью пятидневку
в слякоть и в стужу
— ничего, привыкаю —
хожу на службу
и даже ежедневно
что-то дряблое
обедаю
с кислой капустой.
Имени ее не произношу.
Живу молчальником.
Стиснув виски́
стараюсь выполнить
предотъездное обещание
Да… Так спокойнее —
анемичником…
Занафталиненный медикаментами доктор
двенадцатью щипцами
сделал мне аборт памяти…
«Меня засосало в люк…»
Меня засосало в люк.
Я кувыркаюсь без пямяти.
Стучу о камень,
Знаю — не вынырну!
На мокрые доски
молчалкою —
п л ю х!..
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: