Поиск
Скорбь Морены
Кто из сестер-богинь злосчастнее, чем я?!
Что стало с юностью и красотой моею!
О прошлом вспомню лишь, и прямо цепенею.
О, где ты, родина прекрасная моя?!
Когда-то жизнь и смерть в груди моей тая,
Теперь лишь смерти хлад я на устах имею.
Дохну, и все вокруг объято станет ею…
С тех пор как теплые я бросила края,
Где я была — туман над бездной моря синей,
И на полночь ушла вслед за ордой славян,
В стране лесов, болот, где мрак, снега и иней,
Я перестала быть прекрасною богиней [27].
Закутав шубою мой прежде стройный стан,
Чтоб слез не видели, творю вокруг туман.
Лель [28] и Полель I
Пусть говорят, что Лель с Полелем – плод
Досужих вымыслов писателей старинных,
Что ты ни в хрониках, ни в сказках, ни в былинах
Их не найдешь имен. Пусть ни среди болот,
Ни в сенях чаш лесных у брега сонных вод,
Ни средь пустынных скал на высотах орлиных,
Ни в зарослях цветов, пестреющих в долинах,
Никто не видел их… Но отчего лишь лед
Растает на реке, и снег исчезнет с луга,
И ласковым теплом в лицо дохнет Апрель,
А у околицы призывная свирель
Пастушья зазвучит, — к тебе твоя подруга
Прижмется, сладкого исполнена недуга,
Кто в сердце у нее поет: свирель иль Лель?
Лель [29] и Полель II
Мы — Лады сыновья, но кто был наш отец –
Не ведает никто. Мы не имеем тела.
Никем не зримые, со всеми в бой мы смело
Вступаем. Первым я, божественный стрелец,
Заставлю петь мой лук, а кончит мой близнец –
Полель. Он вяжет всех, кому судьба приспела
Быть нашим пленником. Моя стрела свистела
И в смертных и в богов. Всем был один конец –
Попарно связанным предаться воле Лады.
Но побежденные своей неволе рады,
И победителей, под звон чеканных чаш,
Зовут: «Полель и Лель, на пир венчальный наш
Придите благостно! Ты, Лель, нам страсти дашь,
А ты, Полель, — семейные услады»…
Мерцана [30]
Перуна грозного возлюбленная дочь,
Я — светлоокая небесная царевна.
Из-под ресниц моих, лишь только гляну гневно,
Зарницы всполыхнут, и, царственная, прочь
Отпрянет с трепетом, встречая взор мой, Ночь…
В мой терем царь-отец заходит ежедневно.
И я молю его и сладко и напевно:
«Поведай, батюшка, кто мать мне? Ах, невмочь
Без нежных ласк ее грустить средь небосвода!
О, пожалей меня! Скажи мне, где она?!..»
Вотще! Молчит Перун. И я, не зная сна,
Брожу от сумерек вдоль нив и огородов,
Благословляя их, чтоб червь не трогал всходов.
Улыбка уст моих спокойна и грустна.
Ретрский Радегаст [31]
На ложе пурпурном, в доспех золотых
И шлеме блещущем с простершей крылья птицей,
Сижу задумчиво с секирою в деснице.
Синь пестрая знамен и вражьих и своих
Колеблется вверху. Везут отвсюду их,
Чтоб поместить в моей таинственной божнице…
На славный ретрский холм у редарей в столице…
Отсюда властвую, то яростен, то тих..
Щит с бычьей мордою и черной и рогатой
Мне украшает грудь — победы давней знак.
Из четырех голов лишь три унес мой враг…
С тех пор к моим ногам, в мой храм девятивратый[32],
Влекутся пленные, мне в жертву, супостаты,
И обезглавленным объемлет очи мрак.
Святилище Святовита [33]
Повсюду славится Арконский Святовит.
Его святилище знаменами одето.
Владыка грозных битв и благостного света,
В нем Дажбог и Перун одновременно слит.
Из дуба крепкого изваян, бог стоит,
Четверолик и строг. Десница ввысь воздета;
Огромный турий рог рука сжимает эта;
Мед сладкий раз в году туда бывает влит.
Старинный скифский лук другая держит длань.
Трепещут стрел его соперники Арконы
И ежегодную к ногам слагают дань.
Но если враг идет, — «Воспрянь, о бог, воспрянь!» –
Взывают ругичи толпой воспламененной
И Святовитовы выносят в бой знамена.
Щетинский Триглав [34]
Святилище пышней едва ли видел взор.
По клену резаны, и божества, и птицы,
И звери, и цветы, вдоль стен моей божницы
В пестро раскрашенный переплелись узор.
Там в главной храмине стою я с давних пор,
Предвечной ночи сын, таинственной царицы,
Славянский древний бог, Триглав серебролицый…
Главу четвертую Перунов снес топор…
Ее весь день держу за длинные рога.
Но только смеркнется, я храм мой покидаю.
Конь черный ждет меня, и в поисках врага,
С кривой секирою в руках, я объезжаю
Всю землю Щетина от края и до краю,
Вперяя в тучи взор и в моря берега…
Ругевит [35]
От любопытных глаз в святилище укрыт
Багряно-алою завесой, семиликий,
Испачкан птицами, но грозный и великий,
С мечом, подъятым ввысь, застыл я, Ругевит.
Семь запасных мечей на поясе висит
Вокруг дубовых чресл руянского владыки.
Но мне уже давно не слышны браней клики.
Страна вкушает мир, и бог войны забыт…
Забыт, но все же бог! И вещей думы полной
Как будто слышу там, где в берег плещут волны,
Размерный весел шум… Я знаю: час пробьет,
И полный викингов пристанет датский флот…
Короткий, жаркий бой… И улыбнусь безмолвно
Секире вражеской, что у колен блеснет…
вернуться
27
У русских славян стала богиней зимы («Зимней Матреной»).
вернуться
28
Лель и Полель упоминаются у Длогуша, который считает их близнецами вроде Кастора и Поллукса.
вернуться
29
Согласно «Powiesci o klasztorze Lysolorskim» идол (1550) Леля стоял некогда на месте этого монастыря рядом с идолами Лады и «Boda» (Boda – Дажбог).
вернуться
30
Мерцана, которую следует отличать от польской Marzanы, по толкованию Бутурлина, – Зарница
вернуться
31
Бог племени оботритов. Храм его в Ретре славился пророчествами и жертвоприношеними (Гельмонд).
вернуться
32
32. По Адаму Бременскому – девять ворот; по Титмару Мерзебургскому – трое.
вернуться
33
Главный бог ругичан. Описание взято у Саксона Грамматика.
вернуться
34
Божество, лики которого соответствуют фазам луны. Черная масть коня указывает на ночной характер этого бога. Храм подробно описан Оттоном Бамбергским.
вернуться
35
Описан по Саксону Грамматику.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: