— А зачем ей так понадобилось уехать из Эль-Пасо?

Он нахмурился, с минуту подумал, потом сказал:

— Не ручаюсь, что все в точности вышло. Вроде она по-разному это объясняла. Не скрывала, чем на жизнь зарабатывает, но говорила, ее, мол, заставили. Послушайте, Маклин, я девять лет коммивояжером разъезжал. Я вам не младенец какой-нибудь, соображаю, что к чему. Живи и другим не мешай. Может, она профессионалка была, а может, и так, от случая к случаю. Мне с ней ох как непросто было…

— Так почему же ей надо было уехать из Эль-Пасо?

— Да вот все пытаюсь вспомнить. Вроде бы так: какой-то тип, который вместе с нею туда приехал, стал поставлять девочек в большой бордель за рекой. А те, из борделя, решили, что он и она тоже, раз они вместе, кое-что им задолжали. Явились к ним, всю одежду отобрали, оставили то, что на них было. Этот ее друг за нее заступился, а те за ножи и прирезали его насмерть. Она у какого-то старика-священника пряталась, пока дело не успокоилось, а потом перебралась на американскую территорию, только ни гроша у нее в кармане не было. Так она сама рассказывала, я теперь вспомнил, паршивая, в общем, история. Я ее подобрал на улице, прямо напротив моей гостиницы. Стала ко мне приставать, ну, обычное дело — обозналась, дескать, думала старый ее знакомый. Знаю я такие дела, только нечасто девочки вроде нее попадаются, очень она была красивая, загорелая такая, прямо вылитая мексиканка. Не знаю, как она теперь выглядит, Маклин, а тогда была — красивее я в жизни не встречал, а ноги какие! Ну, видит она, что я на нее глаз положил, и прямо к делу. Я ей говорю: «В Нью-Йорк нынче еду, детка, машина у меня». И она согласилась компанию мне составить. А я за это кормить ее взялся и тряпки ей покупать. Никаких там глазок она мне не строила, вообще без всего этого обошлось. Строго деловое соглашение. Ну, я решил не упускать случая, дал ей двадцать пять долларов и уговорились, где мне ее вечером ждать. Я тем временем в отеле счет оплатил. Не мог же я ее к себе в номер привести. Я в этом отеле столько раз останавливался. Надо было осторожненько действовать… — он взглянул на меня, помолчал, — Зря я с вами разболтался. А, черт, я же мог, Маклин, вообще ничего вам не рассказывать. И с чего это я?

— Что, опять вам доказывать, что дважды два четыре?

На лице у него появилось выражение обреченности. Он поставил на землю стакан, помотал головой.

— Не буду больше пить. И без того паршиво.

Я кивнул.

— Стало быть, вечером попозже вы с ней встретились, поехали, а на ночь остановились в мотеле «Рим Рок»?

— А вы откуда это знаете? Я даже название мотеля позабыл, а он все знает!

— Да вот знаю. Видел карточку, вами заполненную, мне хозяин того мотеля показал, так что будьте спокойны. Меня не Сильвия послала к вам, еще раз повторяю. Она понятия не имеет, живы вы или нет, да и плевать она на это хотела.

— Чего вы от меня добиваетесь, Маклин?

— А вам что за дело? Сказано же, никаких неприятностей у вас не будет. Вы с ней спали в первую же ночь?

Он так и вскинулся: можно ли такие вопросы джентльмену задавать и все такое прочее.

— Бросьте дурочку из себя строить, Стирнс. Помните анекдот про двух мальчиков, которые хотели пожениться, но не смогли, поскольку один из них оказался мусульманином? Так вот, вы такие штучки детям своим рассказывайте, а со мной нечего. Вреда я вам не причиню, но пылать к вам любовью — уж это увольте.

— Ну хорошо, я с ней спал, в ту же ночь. Бывает, знаете. Уж не сомневайтесь, еще как бывает. Случается, я себя таким одиноким чувствую. С женой у нас отношения так себе. Вот когда я по восемь месяцев в году по стране разъезжал, у нас с ней было неплохо, а теперь я же на месте сижу круглый год. И приходится, знаете ли. Да, приходится, я ведь женщин люблю. И почему нет, скажите на милость? Вы же мою супругу сами видели. Чем я хуже любого другого, а?

— Вам незачем передо мной оправдываться, мистер Стирнс, — устало сказал я. — Мне это безразлично. Ваши моральные принципы оставьте при себе. А мне нужны только факты.

— Я их вам сообщил. Я же не просто ради компании ее к себе в машину приглашал. По нашему соглашению, она обязывалась спать со мной за то, что я ее довезу до Нью-Йорка. И она свои обязательства выполняла — только обязательства, ничего больше.

— Что это еще за соглашение такое?

— В точности, как я сказал, мистер Маклин.

Глава IV

— Больше не пытайся меня поцеловать, — сказала она ему.

— Сильвия, я тебя не понимаю. Совсем не понимаю.

— И не пытайся понять, Оскар.

— Я всего лишь хотел тебя поцеловать.

— Перехочешь.

— Но мы же спим вместе.

— Так было по соглашению, Оскар. Ты можешь со мной спать. Но там не сказано, что надо еще и целоваться.

— Жуть какая, Сильвия!

— А что такого? Я, кажется, не разучилась говорить по-английски. Ты для чего меня в машину посадил, для поцелуев? Нет, для того, чтоб по дешевке поиметь женщину, пока до Нью-Йорка доедем. Ну вот, бери свое, а потом оставь меня в покое.

— Я тебе не хулиган какой-нибудь, почему ты со мной так разговариваешь?

— Потому что я хулиганка.

— Ладно. Не будем ссориться, Сильвия. Ты же знаешь, я по тебе с ума схожу.

— Весьма признательна.

— Просто хочу, чтобы капелька любви была. Мы же спим вместе…

— Тебе что, кажется, что ты больше уважать себя будешь, если прибавится капелька любви?

— Я только хочу сказать, что напрасно ты не позволяешь себя целовать.

— А у меня все не как у других, Оскар. Тебе не объяснишь. А если бы и можно было тебе объяснить, что-то нет охоты. Так что, если тебя наше соглашение не устраивает, давай его порвем. Я не против.

Глава V

— Но порвать его я не мог, — сказал Стирнс. — Никогда в жизни я никого прекраснее не встречал, Маклин. Вы должны меня понять, вы же ее знаете. Извините, если я что неприятное вам сказал.

— Успокойтесь, я не обиделся, — ответил я, — У меня она интереса не вызывает, никакого. Можете говорить все, что сочтете нужным.

— Понимаете, с нею наперед ничего нельзя было знать. То ли она врет, то ли правду говорит — попробуй пойми. Кстати, говорила она гораздо лучше, чем я. Меня вечно жена поправляет. А Сильвия — то иной раз скажет, будто вчера из колледжа, а то вдруг проститутка и проститутка. Как-то сообщает мне, что училась в колледже Смита и настоящая ее фамилия Кэботь или там Уэнтворт, что-нибудь такое звучное, и отец ее миллионер из известной семьи, а из колледжа она просто сбежала, — и я поверю, а она потом смеется мне в лицо. По-моему, она на мне проверяла, насколько убедительны ее выдумки. В Эбилене принялась болтать с барменом-мексиканцем, так по-испански шпарит не хуже его. А мне потом рассказывает, что родом она из почтенной мексиканской семьи, у них дом недалеко от Мехико, она влюбилась в богатого аргентинца и удрала с ним, в общем, всякую чушь сочиняет. И тут же давай меня изводить рассказами про те три года, что она в Хуаресе провела, там вот испанский и выучила; это только в Эбилене ей что-то все слишком было знакомо, видно, там она тоже успела пожить. Голова от нее кругом шла. То ей двадцать один год, то девятнадцать, то семнадцать. И никто ведь ее врать не заставлял, просто ей нравилось. Дурачить меня нравилось. Нет, вы не подумайте, бывало, она вдруг в хорошее настроение приходила и со мной держалась вполне прилично, но вот потом…

Глава VI

— Да замолчи ты, Оскар, надоело. Бубнишь, бубнишь… Мало мне того, что целый день с тобой вдвоем в этой машине сидим…

— Извини. Не думал, что ты обидишься, я ведь ничего такого не сказал.

— Скучный же ты человек, Оскар, просто не верится, что такие бывают.

— И на том спасибо, дорогая.

— При чем тут спасибо? Я что, благодарить тебя должна за то, что весь день напролет глупости твои приходится слушать? Ты сам-то понимаешь, что несешь? Неужели не замечаешь, что словечка разумного за всю жизнь не произнес, а судить берешься о чем угодно. Хотя ничего толком не знаешь. Десять лет в Техас ездишь, а по-испански ни бум-бум. На солнце каждый день смотришь, а вот какое от него расстояние до земли, наверное, даже и не думал. Через Эбилен проезжал раз десять, а что это название означает, понятия не имеешь. Правда ведь?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: