— Ну хорошо, хорошо. Вот, пожалуйста. Стефан Кароки. Родился в 1896 году в Венгрии. Умер в Англии в 1957. Город выберете сами. Родственники не найдены. Биографию ему изобретайте какую угодно. Наследство оценивается примерно в четыреста тысяч долларов, если на фунты, пересчитайте сами, пожалуйста…

— Не на фунты, а на эскудо, то есть примерно три цента за эскудо. Стало быть, напишем десять миллионов эскудо.

— Почему в эскудо?

— Потому что у нас хорошие рабочие связи с португальским банком, а португальцы умеют нужные лазейки находить.

— Тогда пусть пятнадцать миллионов.

— Хорошо, Мак, раз денег таких все равно нет в помине, напишем пятнадцать. Загляните завтра, карточки ваши будут готовы и все досье на Стефана Кароки.

— Еще вот что, — поинтересовался я, — Когда я закончу, что с этим досье станется?

— Если не засветитесь, все исчезнет — и досье, и деньги эти, абсолютно все.

Как и салун, луна-парк представляет собой довольно жалкое зрелище в дневные часы, когда все на работе. Под сводами «Лотоса» стоял какой-то кислый запах. Все выглядело обшарпанным, безвкусица лезла в глаза, и несколько забредших сюда туристов как бы стыдились самих себя. Человек с громадным красным носом выглядел еще более изнуренным, чем накануне вечером. Прислонившись к фотоавтомату, он листал «Дейли ньюс». Толстуха в кассе, кажется, вовсе уснула.

Я спросил у красноносого, где босс, и он тут же меня узнал:

— А вот и ученый человек опять пожаловал! Так вы, значит, этого чертова Киплинга наизусть шпарить можете?

— Так где босс?

— А вы, мистер, кто такой?

— Мне нужен босс.

— Небось, из полиции. Этих сразу видать — пахнут как-то по-особенному, да и вид у них особенный. Что, из какого-нибудь комитета за поддержание нравственных устоев сюда заявились, а? Материальчик собираете? — Он сложил газету и сунул в карман. — Вот что я вам скажу, вы про Киплинга-то на самом деле не все знаете. Думаете, небось, ему удовольствие доставляло сочинять всякую хреновину вроде «Дороги в Мандалей»? А почему тогда ему звание поэта-лауреата не дали?

— Ну, почему?

— Потому что он про этого короля сочинил. И нечего на меня пялиться. Думаете, раз я в этом балагане работаю, так и книг сроду не читал?

Я вытащил доллар, протянул ему. А он взамен отдал мне буклетик.

— Ну так где тут босс?

— Вас как зовут-то, мистер?

— Маклин.

— А зачем это вам наш босс понадобился?

Вошел какой-то мужчина, отдал красноносому пятерку, сказав:

— Поставишь на третий номер. В программке посмотри.

— Как ставить-то?

— Два двойных и ординар.

Когда он ушел, я спросил для уточнения:

— Значит, деньги размениваете, торгуете книжками, деньги для других на скачках вкладываете. А еще чем занимаетесь?

— Да с книжек-то не проживешь, милый мой. Все больше со ставок. Делаю за них ставки, а если выигрывают, пять процентов мне за комиссию. Чем занимаюсь? А чем придется, лишь бы платили.

Тут его окликнула толстуха.

— Эй, Носатый, как у тебя с мелочью? — Он подошел к кассе, высыпал целую груду из фартука, вернулся ко мне.

— Слушайте, ну чего вы к нам привязались? Подумаешь, луна-парк какой-то.

— Вы мне только скажите, кто тут босс.

Здоровенный детина лет двадцати с небольшим в яркой майке и зеленых штанах подошел к нам поближе.

— Что такое, Носатый? Чего этому типу от тебя потребовалось?

— Да сам не знаю, — ответил Носатый. — Давай, делом займись. За посетителями понаблюдал бы, что ли.

Когда детина отошел, Носатый сказал мне:

— Ишь, силу девать некуда. От таких-то вот все беды, да еще от тех, кто с пушкой или ножом махать привык.

— Почему они вас так называют?

— Сами не понимаете, что ли. А раньше еще Стиральной доской звали, у меня же все ребра видны. Юмор у них такой. Так зачем вам босс все-таки? Он у нас человек серьезный, по счетам платит аккуратно, закон не нарушает.

— Дело не в нем. Мне нужно у него узнать про одного человека, который тут раньше работал.

— Большое дело! — пожал он плечами. — Вы вон у миссис Аргона спросите, — и показал на толстуху, сидевшую в кассе.

Я подошел к ней. Она заполняла собой всю клетушку, а грудь распласталась по прилавку. Тяжелый взгляд из-под густо накрашенных век. Сложенный бантиком рот пришел в движение:

— Слушай, Носатый, это что за фрукт?

— Все в порядке, проверил.

Она сняла телефонную трубку, нажала на кнопку и через минуту заговорила:

— Тут один хочет вас видеть. Носатый говорит, что проверил. — Положила трубку, кликнула того детину в яркой майке. — Эй, Борец! — Он подошел, встал вплотную ко мне, а толстуха, улыбаясь мне приветливо, словно мать, сообщила: — Вот видите, Борец всегда делает, как я скажу. Хороший он парень. В два счета тебя на улицу выкинет, если шуточки шутить задумаешь, понял, рвань? Отведи его к мистеру Линю, Борец, ладно?

— Понял, все понял, — проворчал Борец и кивнул мне: пошли, мол. В коридоре, начинавшемся сразу за залом, он мне сказал, что можно и расслабиться. Я поблагодарил.

— Та, толстая, — продолжал он, — она тут уж сколько лет работает, так думает, что она тут самая главная. А вообще-то, надоело мне это, возьму вот врежу ей по лопаткам — вся мелочь высыплется. Мною нечего командовать, — разгорячился он, — и никому не позволю. Даже Линю не позволю.

— А кто это Линь?

— Хозяин, — объяснил Борец. Мы спустились по лесенке куда-то вниз. Там была комнатка с тремя дверьми. На одной было начертано «М», на второй «Ж», на третьей — «Контора». Он стукнул в эту последнюю дверь, и донесшийся изнутри высокий голос пригласил нас войти.

Контора оказалась просторной комнатой с кондиционером — стол, несколько стульев, лампы, шкаф для бумаг, книжный шкафчик, машинка, арифмометр. Обычная контора какого-нибудь небольшого предприятия; только хозяин был необычный — китаец лет шестидесяти пяти в долгополом желтом пиджаке и с чрезвычайно длинными усами, придававшими его лицу нечто демоническое. Он с улыбкой приветствовал меня на безукоризненном английском языке, велел Борцу оставить нас наедине и предложил сесть. Я показал свое удостоверение, а также карточку от международного бюро расследований.

— Понятно, — кивнул он и словно положил перед собой на стол полученную информацию, чтобы лучше ее изучить. Потом взглянул на меня, представился: — Моя фамилия Линь Ту Че, но вы можете меня называть мистер Линь, так все делают. Стало быть, мистер Маклин, проявив друг к другу уважение и расположение, мы с пользой сможем поговорить о том, что вас интересует И даже с удовольствием.

Я улыбнулся. Приятный человечек, готов, кажется, помочь.

— Так чему обязан вашим визитом, мистер Маклин?

— Для начала, если вы располагаете временем, хотел бы вам рассказать, чем занимается международное бюро расследований.

— Очень любопытно было бы узнать.

— Наша главная контора находится в Лондоне, а отделения есть в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Чикаго. Впрочем, не следовало бы мне говорить — наша, я ведь частный детектив, я просто выполняю поручение бюро, нанявшего меня с целью отыскать одного человека. Это главная функция бюро — отыскивать исчезнувших из виду людей, разумеется, по оплачиваемым поручениям. В данном случае речь идет о наследстве. С год назад в Лондоне умер Стефан Кароки, не оставив прямых наследников. Этот Кароки родился в 1896 году в Венгрии. Затем вел дела в Англии и по всей Европе, создав крупное предприятие по импорту и экспорту с конторами в Лондоне и в Лиссабоне. Ни прямых родственников, ни друзей не осталось, только партнеры по бизнесу. Его лондонский дом пришлось продать для покрытия налогов и расходов на похороны. Но есть страховой полис на пятьдесят тысяч фунтов, обеспеченный доходами его предприятия. И, кроме того, в бумагах его найдены упоминания о вкладе в Национальном банке Португалии — пятнадцать миллионов с лишним.