Поиск
«Над тихой Адрией осенней…»
А. Дуракову
Над тихой Адрией осенней
Чистосердечный смех богов.
И хмелем солнечных видений
Небесный зыблется покров.
Вскипают, плещутся тритоны, –
И вот упругая волна
Трезубцем гневным Посейдона
В наяды плоть превращена.
Душа летит огромной птицей
Над празднествами нереид,
Спеша простором насладиться,
В лазури радостной парит,
Отвергнув жребий свой невечный,
В сияньи изначальных слов
Звучит, как смех чистосердечный
Адриатических богов.
АНКОНА
Оранжевый парус – в пол-небосклона –
Диск лучезарный дня сокрыл.
И я увидел тебя, Анкона,
При первом блеске вечерних светил.
Там, надо мною, янтарно-лиловый
Полог бледнел небесной парчи.
И город мерещился средневековый,
И в стеклах собора умирали лучи.
И в каменных доспехах молодой кондотьере
На гранитной гробнице в притворе лежал.
А вокруг романские грозили звери –
Оскалом клыков, остриями жал.
О, блаженство почить пораженному роком –
Ничего не надо, никого не жаль –
В приморском соборе на холме высоком
Где лампады колеблет Адрии маэстраль.
Осушив до дна безнадежности чару,
С улыбкой предсмертной глядеть, как скользит
Огромный оранжевый парус
К закатным садам Гесперид.
«Голубая дымка окарино…»
Голубая дымка окарино
Тает в венецейской тишине,
Или улыбнется Палестрина
Траурной гондоле, и весне,
И случайным, робким, нищим звукам
У благословенных берегов,
Чтоб на миг невоплощенным мукам
Даровать бессмертие богов.
«Утерянная солнечная Хлоя…»
Утерянная солнечная Хлоя,
Всё ближе небо пламенного лет;
В моей душе пылает, словно Троя,
Твое лицо. Но нет мольбе ответа,
Но голос мой в морских просторах тонет,
Но губы тщетно ищут губ прохладных
И тела гибкого. Лишь ветер гонит
На север дикий от утесов жадных.
Приморский ветер. Верно эти песни
Он донесет к тебе, он не обманет.
И странно дрогнут утренние тени
У ложа твоего. И в полумгле предстанет
Твой скорбный друг. И, плотью облаченный
Мечтания, останется с тобою,
Ловя губами лепет полусонный,
Пока заря не встретится с зарею.
РИМ
Вячеславу Иванову
I. Ночь Сивиллы
Вечный город новых откровений,
Нищих улиц, царственных пала,
Непоколебимых преступлений,
Мировых стяжаний и утрат.
Сколько раз, в твоей ночи блуждая,
Я внимал из лабиринта снов,
Как растут, волненье порождая,
Вихри отзвучавших голосов.
Чуждые смеются в нишах боги,
Чудится журчание наяд,
Купола, торжественны и строги,
В небеса кристальные глядят.
Прихотливы, мрачны, странны
Лики потаенных площадей…
Брызнут струи звонкого фонтана,
Словно слезы из очей.
И тогда у двойственных пределов
Выступит из темноты, как встарь,
В синих рощах замок тамплиеров
Или митраический алтарь.
Только ранним утром на колонне
Ты увидишь Вещую Жену –
Приснодева в заревой короне
Попирает змия и луну.
II. Офорт
Здесь играет пастух на свирели,
Древней песни позабыв слова,
Сквозь развалин призрачные щели
Пробивается трава.
Тонкорунные пасутся козы
И глядят глазами злых химер.
Цепкие колеблет ветер лозы
На обломках плит – S.P.Q.R.
Вдалеке, у строго портала,
Пиний одинокая чета.
Что мелькнуло – тень ли карнавала
Или просто вздорная мечта?
Там, под аркою, купцы иль маги?
Сухощавый юный кардинал
В раззолоченной тяжелой колымаге
По булыжникам прогрохотал.
Улеглася пыль, и Латерана –
Радуйся! – поют колокола.
Дымный Веспер пьет струю фонтана,
И пророчит сонно мгла;
И как будто медь во мне рыдает,
Словно кто-то в стынущей тиши
Острием упорным проницает
Тонкий воск недрогнувшей души.
III. КОЛИЗЕЙ
Здесь кровью изошла мечта
О мире царства мирового.
Стою один в тени креста,
Наследник ужаса былого.
Восставший в небе Дискобол
Швырнет в мой крест луною медной,
И отзовутся холм и дол
Осанной демонов победной;
Совиный вопль и лисий лай,
И вой встревоженной волчицы…
Всё замерло; лишь неба край
Смущают беглые зарницы;
Лишь чудится – среди разрух,
Полусмесившись с рыжей глиной,
Отсталый демон или дух
Встает осклабленной руиной.
Вдали, над мороком теней,
Там, над ареною позорной,
Как бы победней и ясней
Сияет крест – нерукотворный.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: