Казалось бы, гиена совсем ненужный в человеческом хозяйстве зверь. Зачем же тогда приручали и содержали гиен древние египтяне? На изображениях, оставшихся от тех времен (в основном третьего тысячелетия до нашей эры), мы видим гиен в ошейниках и на поводках. На одном из барельефов человек запихивает в пасть гиене гусей. Она лежит на спине, ноги у нее связаны. Впечатление такое, что гиену кормят насильно. Откармливают! Чтобы жирнее была. Мясо гиен ели древние египтяне.

Возможно, использовали ручных гиен и на охоте: на некоторых изображениях — гиены на сворах рядом с гончими собаками. Только какой из гиены охотник? Да и жаркое не первого класса… Впрочем, о вкусах не спорят.

Изображения еще одного зверька часто встречаются на блюдах, стенах (даже в Помпее). А при раскопках старых поселений Древнего Египта найдены статуэтки и набальзамированные мумии этого маленького хищника. Ихневмон. Он из семейства виверр, близкий родич мангуста. Тоже был приручен египтянами. Ихневмон — отличный истребитель грызунов и змей.

Плутарх и Страбон, античные историки, писали, что перед боем со змеей ихневмон валяется в иле. Ил застывает на нем непроницаемым для змеиных зубов панцирем. Это, безусловно, выдумки.

Другая старая легенда повествует о вражде ихневмона с крокодилом. Крокодилы любят спать с открытой пастью. А ихневмон никогда будто бы не упустит момента забраться в пасть спящей рептилии. Пролезет в глотку и поедает крокодила изнутри. Затем прогрызет бок и выберется наружу.

Оба они, ихневмон и крокодил, были священными животными в Древнем Египте. Ихневмоны жили при храмах и в домах. По-настоящему домашними не стали, и, кроме Египта, разводили их, по-видимому, только в Риме. В I веке нашей эры, сообщает Мартиал, этих зверьков полюбили римские дамы. Но мода на них быстро прошла, как только стали привозить в Европу кошек.

Непарнокопытные (отряд класса млекопитающих животных) одарили человечество только двумя видами домашних животных: лошадью и ослом. Оба из семейства лошадиных.

Осел стал домашним раньше лошади, примерно 6 тысяч лет назад в Египте. Предком его был африканский дикий осел, ныне уцелевший лишь кое-где в Эфиопии и Сомали. Он находится там под защитой закона, запрещающего убивать диких ослов.

Лошадь одомашнена лишь в третьем тысячелетии до нашей эры. Прародиной ее были южнорусские степи, а диким предком — тарпан.

В древности в Нижней Месопотамии и в Вавилонии приручались и азиатские дикие ослы. Их запрягали в телеги, использовали как вьючных животных. Но с появлением лошади домашние азиатские ослы стали довольно быстро исчезать. А кроме того, их вытесняли и более «мощные», более пригодные для тяжелых работ домашние ослы Африки, вскоре появившиеся в Азии.

Если бы человек увидел в лесу эогиппуса, то никогда бы не подумал, что это предок нашей лошади. Ростом он был не больше лисицы. Голову имел маленькую, шею короткую, спину горбатую, шкуру полосатую, а лапы четырехпалые (передние) и трехпалые (задние). Жил эогиппус в сырых лесах Северной Америки 50 миллионов лет назад. Питался листьями.

Было несколько разновидностей эогиппусов, некоторые из них рано переселились в Европу (по-видимому, через «мост», существовавший тогда на севере между Канадой, Гренландией, Исландией и Скандинавией). Европейский потомок эогиппуса — палеотерий могучим телосложением напоминал носорога.

Первым лошадям в Европе не повезло, здесь они все вымерли. Но в Америке род их по-прежнему процветал. От эогиппуса произошел орогиппус, а от него трехпалый мезогиппус, который был уже ростом с овцу. Тут в истории Земли произошло важное событие: сырые тропические леса, покрывавшие большую часть планеты, стали всюду исчезать. Появились степи и луговые травы. Мезогиппусы вышли из лесных зарослей и рискнули начать новую жизнь под открытым небом прерий. Питаться стали травой.

В степи их преследовали быстроногие предки волков. Спасение было только в одном: научиться бегать быстрее хищников. Лишние пальцы на ногах стали обузой (на одном пальце бегать легче!), и по ископаемым костям видно, как у предков лошадей стал атрофироваться палец за пальцем, пока на каждой ноге не осталось лишь по одному. Лошадь превратилась в однокопытное животное.

Но это случилось не сразу. От мезогиппуса произошел меригиппус, а затем стройный гиппарион (ростом чуть пониже зебры). Два недоразвитых боковых пальца на его ногах не касались земли. Трехпалый гиппарион бегал, следовательно, уже на одном пальце.

Едва ли какое-нибудь другое копытное животное встречалось такими колоссальными стадами, как гиппарион. Миллионные полчища этих элегантных лошадей через перешеек, соединявший в те времена Чукотку и Аляску, проникли из Северной Америки в Азию, а затем и в Европу. Бесчисленные табуны гиппарионов галопировали по равнинам Евразии. Их ископаемые остатки так многочисленны, что палеонтологи назвали «фауной гиппариона» весь комплекс живых существ, обитавших в тех же степях в одно время с этими лошадьми.

В Африку, Южную Америку и Австралию гиппарионы не сумели пробраться: тогда эти страны отделялись от Северной Америки, Азии и Европы широкими проливами и морями.

Прошло несколько миллионов лет, и все гиппарионы вымерли.

Более счастливая судьба ожидала двоюродного, так сказать, «брата» гиппариона (конечно, в эволюционном, а не бытовом смысле) — плиогиппуса. От него-то и произошли наши лошади.

Когда-то табуны плиогиппусов населяли всю Северную и Южную Америку, Европу, Азию и Африку (к тому времени эти материки снова соединились перешейками). Среди древних лошадей были очень интересные разновидности: одни больше самого крупного тяжеловоза, другие меньше карликового пони. Но миллион лет назад все лошади в Америке по непонятной причине вымерли. В Африке уцелели лишь зебры и ослы, а в Европе и Азии — два диких вида, история которых отныне тесно сплетена с судьбой человека.

В ледниковое время, несколько десятков тысяч лет назад, дикие лошади водились еще по всей Европе. Вместе с мамонтами и северными оленями они часто попадали на обед к троглодитам, первобытным людям, жившим в пещерах. О том свидетельствуют «кухонные» отбросы наших предков — огромные кучи раздробленных костей, исследованные антропологами. В одной из них нашли остатки десяти тысяч съеденных лошадей. Прародители наши, как видно, не страдали отсутствием аппетита.

Бок о бок с домашними в Европе долго еще жили дикие лошади. Римлянин Варрон (II век до нашей эры) и грек Страбон (он жил на сто лет позже Варрона) пишут, что эти животные водились даже в Испании и Альпах. Древнегерманские и скандинавские героические сказания содержат немало драматических эпизодов, в которых действуют дикие лошади. Зигфрид из «Песни о Нибелунгах», например, убивает дикого коня скельха, а морской исполин Изе охотится на берегу на серых в яблоках коней (такая масть несвойственна диким лошадям, говорит профессор Е. А. Богданов, известный знаток домашних животных, и это, по-видимому, позднейшее добавление к старой легенде).

В средние века население многих стран Европы с упоением поедало на праздничных обедах мясо диких лошадей. Похоже, особенно увлекались кониной монахи.

«Ты позволил некоторым есть мясо диких лошадей, а большинству и мясо от домашних, — писал в VIII веке папа Григорий III св. Бонифацию. — Отныне же, святейший брат, отнюдь не дозволяй этого».

Но гурманы-иноки игнорировали запрещение святого отца. Долго еще в монастырях мясо дикого коня слыло деликатесом. Эккегард, настоятель Сен-Галленского монастыря и Швейцарии, в книге — сборнике застольных молитв среди других рекомендует своим братьям во Христе и такую: «Да будет вкусно нам мясо дикого коня под знаменем креста!»