Итак, [во всей Вселенной] нет ничего, что не было бы охвачено связью порядка» 11.

Мысль об иерархичности мирового порядка проходит через все описания «великой цепи бытия». Со времени христианского неоплатоника Дионисия Ареопагита (V в.) основой иерархии признавалась «степень благородства», данная раз и навсегда: вода — благороднее земли, золо­то — меди, рубин — алмаза и т. д. В живой природе «сте­пень благородства» передается по наследству. Перед нами удивительный по яркости пример объективизации, «опрокидывания» господствовавшего в обществе сословно-иерархического строя на окружающую действительность, интерпретация мироздания по образу и подобию обще­ства, иллюстрация роли «аналогий» в мышлении в эпоху» предшествовавшую возникновению опытного знания.

Очевидно, что картина мироздания, воплощенная в об­разе «цепи бытия», поразительно статична, изображенный в ней порядок извечен и конечен. Наконец, поскольку из этой картины устранены факторы, несущие в себе угрозу расшатать исконный порядок, то иерархия — единствен­ная возможность упорядочить в «единое целое» безгранич­но разнообразную и необъятную в своем разнообразии действительность. Если богатство форм сущего олицетво­ряло в глазах приверженцев «цепи бытия» «щедрость» творца, то иерархическое соподчинение этих форм вопло­щало его «неисповедимую мудрость». Идеологическая же функция концепции лежит на поверхности: отношения господства и подчинения выступают в ней как соподчи­нение, отношения зависимости — как взаимозависимость и взаимоподдержка. Растения питаются элементами не­живой природы, животные питаются растениями, чело­век — теми и другими. Что касается общества, то и там все происходит к «общей и взаимной выгоде».

Шекспир почти буквально воспроизвел обрисованную картину мироздания. Она отразила господствующий сте­реотип современного ему сознания, и не только в Англии.

Сопоставим отрывок из ученого сочинения современ­ника Шекспира — Жана Бодена (сознание элитарное), фрагмент из тюдоровского сборника «увещаний», предна­значавшихся для прихожан любой деревенской церкви (сознание массовое), и знаменитую речь Улисса из тра­гедии Шекспира «Троил и Крессида».

В трактате «О государстве» Боден писал: «Если мы обратимся к особенностям природы… земных творений… то обнаружим постоянную, гармоническую связь, которая соединяет антиподы нерасторжимыми узами… Так, мы видим, что земля и камни соединены глиной и известью… Камни и растения также соединены различного рода кораллами, являющимися как бы каменными растениями, поскольку они живут и способны расти. Между растения­ми и живыми существами находятся зоофиты (или животные-растения), наделенные ощущениями и движения­ми, но питающиеся корнями. Между животными на суше и теми, что живут в воде, находятся земноводные… Между рыбами и птицами находятся летающие рыбы. Между человеком и животными находятся обезьяны (если только мы не согласимся с Платоном, поместившим на это место женщину). Между животными и ангелами бог поместил человека, частично смертного и частично бес­смертного, связующего этот материальный (низший) мир с миром небесным (божественным)» 12.

Нетрудно убедиться, что в этой концепции доминиру­ют три основные идеи: идея полноты мироздания, олице­творение щедрости «творца», идея качественной иерар­хичности сущего, градуированности мира (олицетворение идеи целостности и взаимозависимости частей творения), наконец, идея непрерывности (олицетворение постепенности переходов от низшего к высшему). Каждая следую­щая ступень имеет нечто, объединяющее ее с предшест­вующей, и одновременно атрибут, разъединяющий их и потому связывающий со следующей. Человеку в этой иерархии отведено особое место: он — связующее звено между антиподами — чисто материальными и чисто ду­ховными сферами мироздания. Он — конечная цель тво­рения— все это как две капли воды похоже на то, что мы читали у Дж. Фортескью (XV в.) и Дж. Мильтона (XVII в.).

Наконец, в «увещаниях», предназначенных для просто­народья, все эти принципы слились в идею целесообраз­ности и совершенства мироздания. Мы читаем: «Всемо­гущий бог создал и упорядочил все вещи на небесах, в воде и на суше в наиболее совершенном и превосход­ном порядке. В небесах он учредил различные степени архангелов и ангелов… Воды удерживаются и пролива­ются дождем в надлежащее время. Солнце, Луна, звезды, радуга, гром, молния, облака, птицы в воздухе сохраняют предписанный им порядок. Земля, деревья, злаки и травы и все виды животных сохраняют также свой порядок, времена года — зима, лето, месяцы, ночь и день сме­няются также в надлежащем порядке» 13.

Наконец, обратимся к Шекспиру.

На небесах планеты и Земля

Законы подчиненья соблюдают,

Имеют центр, и ранг, и старшинство,

Обычай и порядок постоянный.

И потому торжественное Солнце

На небесах сияет, как на троне,

И буйный бег планет разумным оком

Умеет направлять, как повелитель,

Распределяя мудро и бесстрастно

Добро и зло. Ведь если вдруг планеты

Задумают вращаться самовольно,

Какой возникнет в небесах раздор!

Какие потрясенья их постигнут!

Как вздыбятся моря и содрогнутся

Материки! И вихри друг на друга

Набросятся, круша и ужасая,

Ломая и раскидывая злобно

Все то, что безмятежно процветало

В разумном единенье естества.

«Троил и Крессида», I, 3

Перед нами замечательное по яркости и лаконичности поэтическое отражение той же господствовавшей в созна­нии современников Шекспира картины мироздания. Иными словами, Шекспир здесь излагает столько же «об­щепринятую истину» эпохи, сколько и свои «личные» воззрения. Уже в первых четырех строчках даны во взаимосвязи все составляющие «великой цепи бытия». Вот они: «На небесах планеты и Земля законы подчиненья соблюдают, имеют центр, и ранг, и старшинство, обычай и порядок постоянный».

Здесь все: и основные сферы бытия, и иерархический строй, и незыблемость мирового порядка, и взаимосвязан­ность его элементов. Однако Шекспир гораздо глубже своих современников раскрыл социальный подтекст ана­лизируемой концепции, присовокупив к ней другой стереотип эпохи — предостережение относительно губи­тельных последствий восстаний против предустановлен­ного порядка. Соблюдение этого порядка рассматривалось как соблюдение «законов природы», единых для всего су­щего. Не только их нарушение, но даже отклонение от них в помыслах грозило неминуемым воцарением вселен­ского хаоса14.

Этот подтекст редко комментируется в ученых тракта­тах, но зато составляет суть концепции «цепи бытия», если ее излагают в литературе для простонародья.

В последнем случае суть увещания ясна:

…Ведь если вдруг планеты

Задумают вращаться самовольно,

Какой возникнет в небесах раздор!

Какие потрясенья их постигнут!

Там же.

Очевидно, что перед нами всего лишь поучительная аллегория, иносказание, что в действительности все время имеется в виду человек, которого наставляют на «приме­ре» планет. Об этом, кстати, свидетельствует совершенно неожиданный переход от «небесной механики» к делам человеческим:

…Как могли бы,

Закон соподчиненья презирая,

Существовать науки и ремесла…

Там же

С этой точки зрения принципиальное значение при­обретало общепринятое понятие соответствия надстроен­ных друг над другом звеньев «цепи бытия». Как уже от­мечалось, все мироздание — иерархия степеней — в зави­симости от полноты проявления того атрибута, который являлся для данной ступени определяющим. Так, верх­нюю ступень среди камней занимал рубин, среди метал­лов — золото, среди растений — дуб, среди животных — лев (или слон), среди рыб — дельфин (или кит), среди птиц — орел, среди людей — король и т. д. Отсюда следовал и порядок сравнений ступеней одного «плана» со ступенями другого. Так, например, если речь шла о короле, то «допустимыми» сравнениями могли быть: солнце (среди светил), орел (среди птиц), лев (среди жи­вотных) и т. д. Опираясь на идею «соответствия», строе­ние микрокосма (человека) сравнивали со строением Все­ленной — макрокосма, структуру общества (политическо­го тела) — со строением человека и т. д.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: