Шпион яростно замотал головой, будто встряхивая остатки воли и здравого смысла, с трудом поднес руки ко рту и даже зажал его на доли секунды, но тут же растянул губы в гуттаперчевой улыбке и заговорил. Говорил он трудно, то и дело останавливаясь и напрасно пытаясь справиться с неудержимым желанием говорить правду.

— Мне тогда... приказали «случайно» свести... свести одного мальчишку... Артура Уинсли-младшего... с небезызвестной Матой Хари... Да-да! С вами, Марго. Выдернули прямо из Пекина, чтобы я всего лишь устроил это знакомство! А когда человеку вроде меня... вроде меня дают такие, вроде бы, простые задания, обязательно нужно навести справки. За простыми заданиями кроются порой самые страшные секреты... Вам ли не знать... И я... Я навел справки через своих приятелей в Лондоне... в Лондоне, выяснил весьма любопытное... — Сидней Райли набрал побольше воздуха, раздул щеки, пытаясь задержать дыхание, но всего лишь отсрочил неизбежное. Воздуха хватило на минуту, ровно столько же длилось молчание, зато, выдохнув, шпион продолжил гораздо быстрее и уже без мучительных пауз. — В общем, за кое-какие услуги мисс Хари полагалась премия — некая (тогда я даже не представлял, о чем идет речь) драгоценная вещица в виде насекомого. Речь шла не то о бабочке, не то о гусенице, но это было не так уж и важно. Главное, что передать эту вещичку Мате Хари должен был молодой Артур Уинсли.

— Что? — Артур в волнении привстал, но тут же под взглядом Маргариты, больше похожим на окрик, опустился обратно в кресло.

— Гусеница или бабочка! Да! Бабочка! — Райли замахал руками, по-видимому, изображая летящее насекомое. Любой энтомолог, увидь он вдруг такую «бабочку», на всю жизнь обзавелся бы ночными кошмарами. — Какого черта, подумал тогда я? Во-первых, не так уж мадемуазель Хари не востребована, чтобы работать за побрякушки. А во-вторых, эту безделушку мог ей передать и я. Мне это доставило бы удовольствие — мадемуазель Хари мне импонировала, хоть всегда была сукой... Увы, Марго, но я не способен сейчас лгать — таково действие препарата. Меня неудержимо к вам тянет, я в вас почти влюблен и готов за вас отдать жизнь, но не проинформировать вас, что вы мразь, и когда-нибудь не без наслаждения я наверчу ваши кишки на свою трость, я тоже не могу.

— Дальше! — прервал болтливого старика Артур. — Продолжайте...

— Да, конечно, — обреченно вздохнул Райли. — Подумав, я предположил, что дело не в ней, не в Мате Хари, но в нем... Дело в Артуре Уинсли — напыщенном глупом юнце — внуке Безумного Шляпника. Не обижайтесь, Артур, но вы и были напыщенным юнцом, а вашего деда все в Лондоне за глаза называют Шляпником. Он же у вас сумасшедший. К тому же роялист и тори, а кто сейчас любит тори? И тогда я понял — если из-за маленького дурня Контора поднимает таких серьезных людей, как я и мисс Хари, то наш дурень — не дурень вовсе. У русских, кстати, по такому случаю есть замечательная поговорка: «кляча неказиста, да бечь хороша»!

— Сплошной фольклор вперемешку с трепом! Так мы и до утра не закончим, — Марго медленно достала из-за пазухи браунинг и щелкнула предохранителем. — Дальше говорить буду я. А вы, болтун этакий, просто кивайте, чтобы майор видел — я не лгу. Ясно?

— Более чем ясно! У русских и на этот счет есть поговорка...

— Просто кивайте! — Маргарита стукнула рукоятью пистолета по столу.

Стол крякнул. Богемского стекла «под старину» люстра вздрогнула подвесками и тоненько зазвенела. Икона-копчушка, стыдливо прячущаяся на нижней полке ногастой этажерки, шлепнулась картинкой вниз прямо на модный журнал с фотографией дамы в купальном полосатом костюме. Даша, которая настолько увлеклась происходящим в гостиной, что даже, кажется, перестала дышать, подпрыгнула на месте. Сердце ее от испуга едва не вылетело вон, и пришлось отложить Фенека в сторону, чтобы целую минуту ждать, пока оно успокоится. Заодно и обдумать услышанное. То, что за эти двадцать минут Даше довелось узнать, было в тысячу раз интереснее любого прочитанного прежде романа. Про великую Мату Хари Даша, разумеется, была наслышана, но кто бы мог подумать... кто бы мог предположить, что Артур с ней давно знаком и даже... (Даша поморщилась) прежде находился с ней в романтических отношениях. Несмотря на то, что про романтические отношения упомянуто было лишь намеками, Даша все замечательно поняла. К тому же Даша впервые в жизни узнала точное значение выражения «укол ревности». Это был именно укол — острый, очень быстрый... и неожиданно болезненный. В иной ситуации Даша поразмышляла бы о причинах ревности, но сейчас гораздо важнее было думать о другом, например о том, что же случится дальше. Девушка погладила ушастую лисичку по спинке и снова оказалась в самой гуще событий, пропустив совсем ничего.

— То есть... — майор говорил тусклым, неприятным голосом. — То есть дед сразу знал, что я не привезу ему Бабочку? Не понимаю... К чему тогда весь этот театр? К чему обмен предметами? А встреча с менялой? А испытание выбором... Бабочка или Гусеница? Это что? Чей-то план? Чей? Разведки? Ваш, Маргарита? Деда?

— Артур... Милый мой Артур, — Маргарита вздохнула. — О чем и речь. Вы всегда настолько уверены в собственной проницательности, что не видите дальше своего носа. Не видите, как вами вертят все, кому не лень. Впрочем, не огорчайтесь. Все мы — часть чьего-нибудь плана. Как говорят русские, «человек предполагает, а бог...»

— Располагает, — радостно завершил фразу Сидней Райли. — Вообще-то вы угадали, Артур. Это Безумный Шляпник устроил тогда отличную многоходовку. Можете гордиться своим стариком! Он у вас гениальный стратег, хоть и сумасшедший!

— Не понимаю... Зачем все это ему? Чтобы что? Чтобы лишить меня наследства? Чтобы унизить? Зачем, черт побери, он сначала потратил восемнадцать лет на мое обучение, а потом в один день вышвырнул меня вон из ордена и дома?

Даша, закусив нижнюю губу и нахмурившись, ждала ответа не меньше Артура. «Шарада выглядела не простой! В любимом дядей Мишей петербургском ежемесячнике «Иллюстрация» таких точно не встречалось. А шарады она решать любила и умела. Например, головоломку про Шпицберген решила слету, а дядя Миша весь день бурчал себе под нос и исчиркал целый блокнот. И про следопыта решила тоже... Как там было? «Часть первая на земле остается, когда по ней кто-то пройдет. Вторая — дается ошибками в долгом труде...» След плюс опыт — выходит сле-до-пыт».

В гостиной вздохнули, кашлянули, что-то мелкое упало и покатилось по полу, раздались легкие шаги, словно кто-то танцующей походкой пересек комнату.

— Артур! Милый мой Артур... — Маргарита присела на валик кресла, почти коснувшись локтя Артура своим бедром. — Я хочу, чтобы ты знал — в той отвратительной истории я не так уж и виновата. За месяц до нашей с тобой встречи меня познакомили с одним джентльменом. Да-да! С твоим дедом, Артур. У нас получилась весьма познавательная беседа... Поверь, я чуть не подавилась трюфелем, когда твой старик поведал мне о существовании предметов и при помощи Моржа убедительно продемонстрировал, что он не лжет. Канарейку было немного жаль, но я не люблю птиц. А в конце нашей недолгой встречи мне был обещан предмет — один из двух. Бабочка или Гусеница. Меня устраивал любой... Пожалуй, Бабочку я тогда хотела больше. Я была полна сил, а когда у тебя впереди целая жизнь, о смерти думаешь мало. Ты должен понять меня, Артур. К тому же, мне угрожали французы и нужно было что-то особенное, чтобы сбить их со следа... Бабочка для этих целей подходила великолепно! Взамен же от меня требовался сущий пустяк — забрать обещанный предмет у молодого и пылкого юноши любым способом. Обманом, хитростью или силой. А ты был так свеж, так наивен, что я не удержалась — я совратила тебя, мой мальчик. Прости. Но это вышло так легко и в то же время было так возбуждающе...

— Зачем же?

— О! Русские на этот счет говорят...

Маргарита приложила указательный пальчик к губам Артура и одарила Райли таким красноречивым взглядом, что тот закашлялся.