- А сейчас тебе не страшно? - он приподнялся на локте и смотрел на меня очень напряженно.

- Нет. Сейчас не страшно, - я улыбнулась, понимая, что мне действительно не страшно.

- Почему? - в его вопросе прозвучала мольба.

- Когда ты хлопнул дверью и ушел на всю ночь, я на стены лезла от страха за тебя. И думала, о том, что хоть и не идеальный, но ты стал частью моей жизни. И причем, не худшей ее частью. И я молила, чтоб ты вернулся живым. А потом ты пришел и сказал, чтоб я собиралась. И меня как отрезвило. Я вдруг поняла, что обиды больше нет.

Он затих. Даже дышать, кажется не решался. Может думал, что ему это снится.

Я чувствовала себя необычайно легко. Я все правильно сказала. Я не хотела, чтоб мы расстались врагами. Я вообще больше не хотела, чтоб мы расставались.

Риаган постепенно расслабился и успокоился. Я даже со своего места почувствовала, как изменилось что-то в нем. И я счастливо заулыбалась. Он не сердится и не обижается больше на мена.

А потом он сказал:

- Прости меня. Я говорил тебе, что сожалею, но прощения не просил. Я сейчас понял это. Мне в самом деле стоило отвезти тебя домой сразу, как ты сказала, что не хочешь оставаться в моем доме. Но я не смог. Я тянул время. Я надеялся, что ты поймешь. Знаешь, той ночью на Совете я вообще не думал, что ты решишься залезть в мою палатку. Я тебя поддел, ты ответила. Мне стало сначала просто интересно, а потом я уже не мог себе представить, что уеду с Совета без тебя. И не потому, что ты была единственной женщиной, не знавшей, кто я. Просто я лежал там с тобой, слушал твой голос, всем своим существом ощущал тебя рядом со мной и понимал — моя.Я боялся, что ты узнаешь правду обо мне и я тебя больше не увижу. И тогда я решил поступить так, как я поступил. Думал, что ты расстроишься, разозлишься, но, в конце концов, примешь меня. Я расшибался в лепешку каждый день, лишь бы понравиться тебе. Я упорно вспоминал самые смешные истории и шутки, чтоб рассказать их тебе. Чтоб ты улыбнулась. Потому, что это из-за меня ты грустила. - в его голосе было столько тепла и раскаяния, что я снова заплакала. В его словах было все: горечь, смирение, нежность, любовь, сожаление… Он говорил, а я таяла и понимала, что не хочу больше уходить. Не хочу, чтоб он пропал из моей жизни. Не так. С ним я не чувствовала себя одинокой или более слабой. Я злилась, обижалась, но никогда не была оставленной. А он продолжал. - Когда ты пришла ко мне в спальню ночью, я обрадовался. Думал, что, наконец-то, сдвинулось все с мертвой точки. После нашей ссоры я понял, что не могу больше. Я не вправе мучить тебя. И не хотел, чтоб ты ломала себя ради меня. Это не любовь, когда один ломает другого. В принуждении любви быть не может. Это я ясно понял. Лучше никак, чем так.

Он замолчал.

Я лежала и плакала. От обилия собственных чувств, смешавшихся с его чувствами, и от того усиленных многократно. И в этой буре вдруг ясно выступило решение. Я знала, что сейчас сделаю и что скажу. И это было правильно. Я чувствовала это. Я хотела этого. Я переползла поближе к Риагану и прижалась к нему. Обняла его, уткнулась лицом ему в грудь. И меня тут же обняли в ответ.

- Ты тоже меня прости. Давай вернемся в наш дом. Попробуем прожить оставшиеся два месяца. Вместе.  Может быть, у нас ничего и не выйдет, или мы вообще поубиваем друг друга в порыве злости, но я не хочу прожить всю жизнь, думая, а что если бы…

Когда утром солнце выплыло из-за вершин гор, мы уже покачивались в седле ящера на пути назад. От мрачности и тяжести вчерашнего дня ничего не осталось. Дневная жара еще не достигла своего пика. Я наслаждалась ощущением мягкого утреннего солнечного тепла, ветра, все еще дующего ночной прохладой и чуда, которое ждет впереди. Только шагни. Только не прогляди. Только впусти его в свою жизнь.

 Позади меня снова сидел привычный мне Риаган, а не ледяная глыба с отмерзшими чувствами. Хорошо.

Немного припекало лицо. То ли от солнца, то ли от легкого смущения из-за вчерашнего ночного разговора. Но я не жалела ни о чем. Хорошо, что я смогла решиться и начала тот разговор. И замечательно, что мне хватило духу рассказать все честно. Как есть.

Между нами что-то окончательно изменилось.  Сменило направление. Больше не враги, не чужие друг другу, хоть еще и не пара. Но теперь у нас появился настоящий шанс ею стать.

Вот почему так? В сказках и легендах всегда главный герой и героиня влюбляются друг в друга с полувзгляда. Они рискуют ради любимого жизнью, даже не зная друг друга. Они верят друг другу безоговорочно. Да, что говорить. Девушки из нашего клана, которые были  со мной на Совете тоже выглядели абсолютно влюбленными. Они словно кошки в период охоты глядели на тех, кого выбрали в спутники всего за пять дней, а то и меньше. А для таких, как я, придуман обычай с трехмесячным пробным сроком. Для тех, кто не способен влюбиться по всем правилам.

То, что я чувствую к Риагану — не любовь. Он мне нравится. И только. Ничего похожего на ту бурю, которая бушевала в моих чувствах рядом с Миканом. И это огорчает. На ее фоне симпатия к Риагану кажется едва заметным ветерком. Но радует уже то, что этот ветерок есть. Да и буря эта уже осталась позади. Ее отголоски еще слышны, но меня она больше не накрывает.

Несмотря на жару, я наслаждалась поездкой. Высокие лесистые горы расступались перед нами, ведя нас уже знакомой мне дорогой.

Когда к вечеру мы подошли к тому самому перевалу, за которым начинался наш склон, у меня в груди все уже пело. Я радовалась уже знакомому дому, который вот-вот должен был показаться из-за вершины перевала.

Все таким же, каким мы его оставили. Ну, почти. Теперь дом казался гораздо более родным. Все так же покоились сбоку от дома бревна, приготовленные Риаганом для моечной. Обращенная к перевалу стена с заколоченным окном создавала впечатление, что дом прищурился или подмигивает. Только открытые ворота загона немного наводили тоску. Но подойдя поближе, я увидела, что из открытой двери хлева выглядывает рогатая голова нашей козы.

Постель радостно приняла в свои хлопковые объятья мое изнуренное жарой, путешествием и обилием разных чувств тело. Воду для мытья греть я не стала. Слишком долго ее было ждать, а полежать хотелось неимоверно. Я свернулась уютным калачиком и натянула одеяло по самую шею, все еще ощущая легкий озноб после купания в реке. Все таки, холодная вода в такую жару — это по-своему хорошо. Охладить разгоряченную после дороги кожу. Освежить и тело, и мысли. Ступни все еще слегка покалывало после холодной воды, но я находила это приятным.

Я чувствовала себя чистой и какой-то обновленной. Отправляясь на Большой Совет, я думала, что готова к переменам. И думала, что готова к любым самым крайним изменениям. Я ошибалась. Теперь я чувствую.

Сейчас я готова по-настоящему. Потому что я больше не боюсь перемен. Это удивительное чувство. Я по-прежнему люблю своих близких. Но теперь я понимаю, что иногда их нужно отпустить. Как Микана. Я цеплялась за него мертвой хваткой. В нем я видела единственное возможное для себя будущее. И даже выходя на Совет краем души я все равно не верила, что найду кого-то, кто сможет потеснить Микана в моем сердце. А оказывается, это возможно. Ведь именно Риаган развязал эту нить, которая была намотана на мое сердце и вела к Микану. Пусть не вытеснил до конца и не занял это место, но освободил.  Пусть и так… Необычно. Дал что-то, что помогло мне ее отпустить. Может — волшебный пинок. Встряску. Я сосредоточилась на Риагане и своем противостоянии ему. И держаться за эту нить стало неудобно. Я бросила ее незаметно для себя самой, чтоб освободить руки для более первоочередной проблемы. А теперь — проблема ушла, а руки остались свободными. Хочу — найду новую нить. А хочу — буду трогать все подряд, просто так, ради любопытства. Потому что мир-то гораздо больше, чем я привыкла видеть. И его теперь хотелось почувствовать. Пихать пальцы в дупла, проверяя есть там мед или нет. Может и пчел найду вместе с медом… Пусть куснут несколько раз, но мед с пальцев слизать может и получится потом. Или сбежать с занятий тетушки Улы, чтоб набрать в тканевый мешочек кучу кузнечиков, а потом ночью подкинуть их брату в комнату. Зачем? А просто так. Ради шутки. И чтоб посмотреть, как Айгир краснеет от злости. Или ночью полить ему волосы сахарным сиропом, чтоб проверить, а правда ли они от этого твердеют, когда засохнут, и становятся как прутики. Или подложить кому-нибудь папоротник под простыню, чтоб узнать, действительно ли от этого можно обмочиться и не проснуться. Бросить за домом лишний груз в виде туфель и отправиться бродить по горам босиком. А на обратном пути помыть ноги в реке и сушить их на горячем от солнца камне. Я никогда не ходила в горы босиком. Да, я даже по долине реки не ходила без туфель. Разве что прийти к реке, разуться и поболтать ногами в воде. Но это же не то…