— Мне жаль тебя, мой юный друг, — говорит он и сочувственно прищелкивает языком.

— Большое спасибо, — отвечаю я и поворачиваюсь, чтобы уйти. — Но мне пора. У меня назначена встреча с самим собой в другом месте.

— О'кей! Научу тебя парочке приемов. Причем совершенно бесплатно, — говорит он, обращаясь к моей спине.

Я беззвучно вздыхаю. Мне хотелось по-быстрому расспросить его и отвалить. Но судьба решила иначе.

— У меня есть время. И раз ты тоже свободен… — говорит он.

— Ладно, — я оборачиваюсь. Он все равно уже вцепился в меня. Я больше не кричу «С ДОБРЫМ УТРОМ, НОРВЕГИЯ!». Из шарика выпустили воздух…

— Первое правило, — говорит он, — добиться контакта. А установить его не так-то просто.

— Об этом я уже все знаю, — говорю я, и я действительно все знаю. Эта премудрость втерта мне в грудь, в живот и вбита в башку стальным термосом.

— Хорошо, но уверен, что продолжение этого правила ты не знаешь, — говорит он со своей типичной улыбочкой.

Потому что знает то, чего не знаю я. И это особенно его радует. Я давно просек эту его особенность, но только сейчас столкнулся с ней наделе.

— Чтобы завязать знакомство с девушкой, ты должен иметь твердые намерения и мобилизовать все свои силы, — говорит он тоном школьного учителя.

Если бы я мог сейчас же слинять отсюда! Мне скучно. Рейдар говорит длинными фразами. Он загорелся и хочет поделиться со мной своей мудростью.

Я думаю о долгом-долгом путешествии.

Я думаю об одном клипе «Мяса», который начинается словами: «Завтра я начну новую жизнь».

Я думаю о хорошей погоде и о том, что мне хочется оказаться сейчас в другом месте.

Мысли разбегаются, но постепенно до меня доходит, что нельзя наступать на вчерашние грабли. Я не подчинился времени. И в результате не справился со своей задачей.

Все очень просто.

Поэтому я беру себя в руки и пытаюсь уловить то, что внушает мне учитель Рейдар.

— Никогда не бойся завести беседу, — поучает он. — Девчонки по запаху почуют, что ты в мандраже. И как собаки набросятся на тебя. Поэтому ты должен быть абсолютно спокоен. Внуши себе, что подойти к самой красивой девушке, какую ты когда-либо видел, и заговорить с ней — плевое дело. И еще: не бойся говорить на личные темы. Забудь на время обычные реплики, с каких начинают знакомство. Можно, конечно, начать с погоды, но тогда ты должен сказать о погоде что-нибудь особенное. А потом что-нибудь личное о себе. Открой ей какую-нибудь тайну. Пусть у нее возникнет желание узнать поближе этого странного парня, который как ни в чем ни бывало подошел и заговорил с ней. Если ты все это запомнишь, провала быть не должно!

— А где лучше всего знакомиться? — спрашиваю я.

Он уже завладел моим вниманием. И знает это. Наверное, именно это он и имел в виду, когда говорил, что нужно выложить частицу правды и держать человека в напряжении, чтобы ему захотелось узнать побольше.

— Да где угодно! Это действует в любом месте. Автобусная остановка, почта, магазин, — Рейдар так доволен собой, что даже противно. Хотелось бы мне выпустить воздух из этого надутого идиота. Интересно, Братья & Сестры, вы тоже ненавидите таких всезнаек? Не появлялось ли у вас желания поколотить даже своих лучших друзей, если они нечаянно нажимали на кнопку раздражения?

— А теперь покажи это на практике, — ехидно предлагаю я и снова подумываю, не умотать ли мне все-таки отсюда?

— Что ж… место вполне подходящее, — говорит он и, прищурившись, осматривает Марквейен. Парк находится по левую сторону от нас. Рейдар берет курс туда, где больше народу. Мы пересекаем велосипедную дорожку и пропускаем велосипедиста, который, в черной одежде со шлемом, надвинутом глубоко на уши, пыхтя, поднимается по склону. Я всматриваюсь в его лицо и вижу, что он не из посыльных службы Кьелсена. А также, что Рейдар заметил мой взгляд…

Мы останавливаемся перед девушкой, сидящей на карнизе окна кондитерской и уплетающей мягкое мороженое. У нее длинные светлые волосы и длинное, до пят, сине-зеленое платье. В ней есть что-то цветуще-здоровое и норвежское. Что-то напоминающее о молочном шоколаде «Фрейя», норвежском национальном костюме и 17 мая ^[17]. Рейдар останавливается перед ней и говорит, глядя ей в глаза, что он просто не мог пройти мимо. Что его сердце подпрыгнуло при виде ее. Мне кажется, он хватил через край, и я жду, что она закатит ему оплеуху.

Она с подозрением смотрит на него и ждет, конечно, что он захочет ей что-нибудь впарить или начнет выпрашивать мелочь. Но он продолжает гнуть свою линию и говорит, что хочет пропеть ей куплет.

Что тут же и проделывает. Он стоит перед типично норвежской хюльдрой ^[18]из молочного шоколада и поет во всю мощь своих легких грубоватый куплет. Вначале я думал, что тут-то ему и крышка. Но, оказывается, это действует! Братья & Сестры, действует, да еще как! Каждый, у кого есть глаза, в том числе и ваш покорный рассказчик, мог бы засвидетельствовать, что ей это нравится. Она смеется и показывает белоснежные зубы, какие бывают только в рекламах. Бред какой-то, но девушка смеется и пожирает Рейдара всей своей кожей & волосами & обаянием & вообще всем на свете. Рейдар безупречно исполняет свой номер. Он поет два куплета — весьма грубых по содержанию, но, наверное, именно это и требуется. Они с девушкой так поглощены друг другом, что я мог бы во все горло проорать им «С ДОБРЫМ УТРОМ, НОРВЕГИЯ!», и они бы меня даже не заметили.

Вокруг нас собирается человек семь, все смеются, хлопают и небось думают, что Рейдар смелый молодой человек. Мы уходим после того, как девушка и Рейдар познакомились и она спросила, где они могут встретиться. Он объясняет, и мы удаляемся. Я с трудом покидаю хюльдру, хотя на меня она даже не взглянула.

Чуть поодаль, между двумя кварталами, нам навстречу попадаются еще две девушки. Рейдар останавливает их, восхищается прекрасным днем, признается, что доволен своей жизнью, и выражает надежду, что они своей тоже не обижены. И наконец он так глубоко заглядывает им в глаза, что они должны почувствовать дрожь в известном месте. Все так и есть. Они испытывают дрожь и понимают, что этот парень особенный. Но ответить ему разумно они не в состоянии.

— Уверен, вам просто хочется, чтобы вас обняли, — говорит Рейдар и обнимает их не менее горячо, чем солнце. Потому что они краснеют. Но отвечают ему не менее горячим объятием.

— Мне бы хотелось как-нибудь пообедать с тобой, — говорит Рейдар одной из них, за которой хвостом тащится малыш, скорее всего, ее брат. Она тает от удовольствия, и они обмениваются номерами телефонов.

— Тебе кто-нибудь говорил, какие красивые у тебя глаза? — спрашивает он черноволосую девушку, которая выглядит такой надменной, что едва ли сама знает, на какую ногу ступить. Она тоже тает. Это видно даже на расстоянии. Девушка строго смотрит на него, нервно хихикает и не может решить, как ей отнестись к его комплименту. Но комплимент ей нравится. Видно, она их обожает. Рейдар обнимает каждую на прощание, и мы идем дальше.

Я его ненавижу.

Почему некоторым это дается так легко?

Я думал, что такое бывает только в идиотских книгах для молодежи. Но вот же, Братья & Сестры, это случилось у меня на глазах! Перед моим носом!

Мне бы хотелось увидеть Рейдара в глубокой черной могиле.

Привязанным к столбу, под которым разложен костер.

Сброшенным с шлюпки в воду — его голова под водой, и ему не дают дышать.

В конце концов две блондинки обнимают и уводят его. И эта сволочь не оказывает им ни малейшего сопротивления. Он усмехается, глядя на меня, и говорит, что урок окончен. Я киваю и вижу, как одна из блондинок сует два пальца ему под ремень. Рейдар через плечо говорит, что теперь моя очередь.

Чему я, собственно, научился сегодня? — думаю я. Что нельзя игнорировать хороший совет? Или что я должен следовать совету, как задумано? И как вообще понимать, о чем люди думают?

Как говорится, хороший вопрос. Я вздыхаю, пыхчу и сижу, уронив голову на руки. Гляжу на асфальт и закрываю глаза. Солнце поливает город из ковша доброй и сильной жарой. Я мог бы сейчас заснуть. Но я вздрагиваю, потому что мне на плечо ложится чья-то рука.