– По анализу Меркулова, следующим ГенСеком станет Андропов, и всё пойдёт насмарку.

– Всеволод Николаевич умён. Всё просчитал!

– Кинофильмы, с них надо сделать копии, а оригиналы я заберу.

– Да–да, сейчас напишу распоряжение, завтра заедите на ЦСДФ СА и сделаете. Две копии каждого мне. – он передал мне бумагу со своей личной печатью. – Как там, сейчас? Сталинград в полном разгаре?

– С Паулюсом мы уже покончили, товарищ маршал. Вот, смотрите! – и я передал ему карту. Он посмотрел на неё и покачал головой.

– Однако! Я сниму копию?

– Снимайте, одну. – он подошёл к ксероксу и передал мне копию. Я завизировал её. Забрал оригинал, отметив на обороте копирование, попросил его расписаться.

'ОГВ' пробормотал он. – Пойдёмте, извинимся перед присутствующими, ужина не будет.

В этом министр ошибался! В столовой вовсю хозяйничала Таисия Алексеевна, всё было накрыто и ждали только нас. На его возражения жена отреагировала просто:

– За стол! Ты не ел с утра! И никаких возражений, иначе Александру Викторовичу пожалуюсь!

Кто такой Александр Викторович я не знал, но можно было догадаться, что это его личный врач.

За столом было полное молчание, министр, не поднимая головы, медленно ел. Первой не выдержала его жена:

– Дима, что?то случилось?

– Да. Получил привет с того света!

– Плохо себя чувствуешь? – забеспокоилась она.

– Нет, чувствую себя даже помолодевшим на много лет. Просто пацаном–наркомом оборонной промышленности себя ощутил.

– Так что плохого?

– А то, что за всё это, – он обвёл вокруг себя пальцами, – придётся ответить! Говорил я Лёньке!!! «Хозяин» вернулся! Привет мне передал.

– Он же… – тихо сказала Таисия Алексеевна, мгновенно побелев лицом.

– Живой! И моложе меня! Ещё и сюда может прийти. Война кончится и придёт! Впрочем, пусть приходит! Я – чист! Всю жизнь на оборону страны положил. В общем, так, майор! Сделаю! Всё, что в моих силах, сделаю! – министр обороны взял бутылку коньяка и от души плеснул себе в бокал.

– Тебе ж нельзя! – прошептала жена.

– Можно, и даже нужно! За Родину, за Сталина!

Все выпили, стоя. Так как трое, из семерых, воевали на Ленинградском фронте, то расставались мы под «Героическую Волховского Фронта»:

«Кто в Ленинград Пробивался болотами, Горло ломая врагу!»

Вся компания громко горланила:

«Выпьем за Родину, Выпьем за Сталина, Выпьем и снова нальём!»

А мне хотелось завыть:

«А под Кабулом, Весь горя, В ущелье падал Вертолёт!»

А какая разница, где падать? Под Кабулом, под Файзабадом или под Кандагаром. Мне повезло, я выжил. А кто воскресит моих ребят? Мне повезло: сидел возле выхода. Им – нет. Им пришлось заплатить самым ценным. А будут ещё войны. И потери. Держись, стрелок! Большая игра начинается! Где ты – пешка!

В результате у меня на руках оказалась новенькая ЗАС–радиостанция. Как сказал министр: «Таких ещё ни у кого нет, в том числе и у КГБ. Наговариваешь сообщение, ждешь зелёного сигнала, нажимаешь кнопку и оно уходит за полсекунды. Запеленговать невозможно. Или с большой погрешностью. Это прямая связь со мной. Носи с собой.»

Утром на столе у начальника 9 Управления генерал–лейтенанта Сторожева лежало донесение о шумной пьянке на даче Устинова. 'Выздоровел!' подумал Сторожев, двух из пяти гостей он знал: все военные и молодая девица. 'Очередной генерал своё чадо пристраивает'. Поморщился, заглянул в картотеку, так и есть: генерал оказался в запасе. Ничего интересного. Фотографии нечёткие, надо послать спецов сменить и проверить технику. Покрутив в руках сообщение, он отложил его на уничтожение. Набрал номер охраны Министра обороны и закатил разнос за плохое содержание спецтехники и нечёткие фотографии. Мысли о том, что на лице у нас 'корректор' у него не возникло.

Мы проснулись поздно, почти в десять, так как отец забрал фильмы, и поехал вместо нас на студию их копировать. Он же отвезёт их в МО. Нам лучше лечь на дно и не отсвечивать в Москве. Сегодня занимаемся транспортом. Оформляли его на дядю Диму, у него другая фамилия. Сходили проверили счёт в сберкассе, заказали недостающие деньги. Купили 'Волгу24–24' с автомат–коробкой, дядя Володя помог по своим каналам. Когда?то она была чёрной и с мигалками, теперь она темно–коричневая. Терпеть не могу такой цвет, но маскировать удобнее. Много времени потратили на оформление доверенности на управление: пришлось отсидеть в большой очереди и купить секретаршам нотариуса подарки. Иначе: 'Зайдите через неделю!'. Сообщений от Устинова нет. Он вышел на связь вечером, переслав короткое сообщение: 'Получил, спасибо!' Это про фильмы. Сейчас от нас уже ничего не зависит. Собственно задание мы выполнили. Теперь занимаемся сбором открытой информации. Если они не пойдут на развитие сотрудничества с нами, то и этой информации хватит. Наблюдения за собой мы, пока, не обнаружили. На завтра планируем поехать на ВДНХ и снять всё, что удастся, в павильонах Министерства геологии. Мизер, конечно, но это дополнительные деньги в копилку Победы. До начала съезда ещё пять дней.

Полина с огромным интересом бродила по ВДНХ, ей всё понравилось, сделано, конечно, красиво. Её удивляют очереди, большое количество машин с мигалками, очень понравился 'Новый Арбат'. Но нетерпение, всё?таки, проявляет: 'Что они тянут? Нам пора назад!' Наконец, в 21.00 загорелась лампочка приёма на ЗАСе: Устинов передал указание подъехать на Новый Арбат к 22 часам к дому 30, напротив библиотеки будет стоят машина, и передал её номер. С Горским хочет встретиться Громыко.

Машину не берём, ныряем в метро, а затем, смешавшись с толпой, идём к зданию СЭВ. Разделились, Полина прикрывает. Без трех минут десять напротив библиотеки остановился 'членовоз'! Конспираторы! Мать их! Подошёл к машине, открылась дверь, внутри Устинов и Громыко. Дмитрий Федорович спросил:

– А Ерёменко где?

– Недалеко.

– Вы без неё?

– Да.

– Садитесь.

Светить Полину мне совершенно не хотелось. Свою роль она уже выполнила. Если что, хотя бы она уйдёт. Андрей Андреевич нажал на кнопку, машина плавно тронулась.

– Здравствуйте, товарищ Горский.

– Здравствуйте, товарищ Громыко.

– Мне сказали, что у Вас есть письмо для меня.

– Да, Андрей Андреевич. Оно у меня. – я достал 'сопроводилку' и передал её Громыко. Он усмехнулся: узнаю старую школу! Залез в карман и вытащил 'Паркер', расписался и вернул мне бумагу. Я передал пакет. Он быстро вскрыл его и стал читать. Сложил письмо и положил его в конверт.

– Он считает, что сможет реабилитироваться, после всего того, что о нём сказано? Это наивно! Чем чудовищнее ложь, тем в неё легче верят.

– Насколько я понял Верховного, он не собирается оправдываться. Во всяком случае, в фильме нет ни одного слова об этом.

– Вы его видели?

– Конечно. На задание не идут не подготовившись. Я – разведчик, а не дипломат.

– В данном случае, вы – военный дипломат. Поэтому сразу возникает встречный вопрос: то, что получит Сталин, мне понятно…

– Вы неверно расставляете акценты, товарищ Громыко! Получит не Сталин, получит Советский Союз.

– Хорошо, получит Советский Союз, а что получит наш Союз.

– Идеологию для населения, веру в партию и новую технологию. Одно обладание 'машиной времени' дорого стоит. Тем более, что феномен до конца не изучен, и, возможно, обладает возможностью настройки. В нашем времени у нас недостаточно приборов и оборудования, для того, чтобы полностью изучить его. На это уйдут десятилетия.

– Убедительно. – сказал Громыко после некоторой паузы. – В плане идеологии и веры в партию у нас, действительно, наблюдаются большие проблемы. Но, есть два мнения по этому вопросу: одно, которое высказали Вы, второе, что необходимо до конца отказаться от репрессий и прошлого. Так сказать: покаяться и начинать строить новое общество, без насилия.

– Как только Вы это сделаете, государства не станет. Вся история человечества говорит о том, что государство – это аппарат принуждения. Вы сейчас говорите о гуманистическом обществе, а Вашу родную Белоруссию топчет враг. Это здесь война кончилась! А там Хатынь ещё не состоялась. И в Ваших руках возможность спасти её.