Минут семь мы ломали головы. Он свою, а я — свою. И что ты думаешь, нашли выход.

— Лес подожгли? — предположил мимикр.

— Включили мигалку, — воскликнул Алеша, который слушал робота с широко раскрытыми глазами.

— Ни то и ни другое, — важно ответил Цицерон. — Лес поджечь — это форменное самоубийство, а сирена для ихнего зверя все равно что приманка сбежались бы со всего леса. Мы вернулись к вездеходу, благо недалеко ушли. Для облегчения вырвали из него мотор, выбросили все лишнее, даже лебедку сняли. Одни аккумуляторы оставили — на смену моим — и инструменты. Я впрягся в эту бронированную таратайку и на тросе потащил его через все джунгли. Вы бы видели, как эти зверюги бросались на окна вездехода — цирк. Очень им, видно, хотелось полакомиться человечинкой. Аж все колеса изгрызли до самых ободов. Вот там-то, пока я тащил вездеход, меня и потянуло на философию. Задумался я о природе всего живого и даже закон вывел: чем живее живое существо, тем оно прожорливее и агрессивнее.

— А может, наоборот? — перебил его мимикр. — Чем прожорливее живое существо, тем оно живее и агрессивнее?

— Это не важно, — отмахнулся Цицерон.

— Ну а что дальше-то было? — спросил Алеша.

— А дальше было вот что: на второй день я как-то зазевался и угодил в такое зыбкое место — топь называется. Ушел в болотную жижу почти по пояс. Тут-то, думаю, мне и конец, а если мне, то и твоему папе тоже. Алексей Александрович конечно же все понял. Сидит в вездеходе, смотрит на меня испуганными глазами и руками разводит. А я все глубже и глубже погружаюсь в трясину. И так неохота мне было в болоте тонуть. Кругом птички поют, цветы величиной с автомобильное колесо цветут, звери вокруг симпатичные шастают, а я, как обыкновенная железная болванка, стою на месте и смотрю, как вода поднимается все выше и выше. До выключателя дошла. Алексей Александрович уже голову руками обхватил, и тут я… Стоп! — неожиданно сказал Цицерон и указал куда-то вперед. — Если я не ошибаюсь, а я никогда не ошибаюсь, впереди стоит дом.

— А дальше-то что? — с нетерпением спросил Алеша.

— Потом дорасскажу, — ответил Цицерон. — Значит, так, вы остаетесь здесь, а я иду на разведку.

— А можно я с тобой пойду на разведку? — спросил Алеша. Ему было страшно оставаться с мимикром в незнакомом инопланетном лесу. Робот не успел отойти, а он уже принялся представлять, как из-за густых кустов вылезают, выползают и выпрыгивают безобразные хищники, как они обступают его и, плотоядно облизываясь, набрасываются, распихивая друг друга лапами. От этих мыслей у Алеши все тело покрылось мурашками, и он принялся уговаривать робота: — Возьми меня с собой, Цицерон. Я очень люблю ходить в разведку.

— Ага, значит, вы оба уйдете в разведку, а я здесь буду сидеть зверей дожидаться, — недовольно пробурчал мимикр. — Я, может быть, тоже с детства люблю ходить в разведку.

— Ладно, — сообразив, в чем дело, согласился Цицерон. — Все так все. Рассыпаемся цепью и перебежками от дерева к дереву. Пленных не брать пусть гуляют.

Алексей Александрович внимательно всматривался в угол сарая и никак не мог понять, кто там сидит. А Тулес, который отличался от своих коллег острым нюхом, определил существо по запаху и миролюбиво позвал:

— Давай-ка, выходи. Ты, наверное, тот самый мимикр, который недавно прилетел с землянами?

— Нет, — осторожно двигаясь вдоль стенки сарая, ответил мимикр. — Я не знаю никаких землян. И вообще, я не тот самый, а та самая. Я женщина.

— О, простите, мадам, — извинился Тулес.

— Ничего, ничего, — успокоила его узница. — Я думаю, вы и при свете дня не смогли бы определить мой пол. — Она подкатилась к выходу и неуверенно спросила: — Я могу быть свободной?

— Да, конечно, мадам, — галантно шаркнув ногой, ответил Тулес. — Ваше знакомство со священным трубираном отменяется.

— Я очень вам благодарна. Кстати, меня зовут Даринда. Я направлялась из поселка геофизиков — это по ту сторону горного хребта — к биологам.

— Это, значит, к нам? — удивился Алексей Александрович. — Мы участники этой биологической экспедиции.

— Да?! — воскликнула Даринда и, зарыдав, бросилась под ноги Алешиному папе. — Сколько мне пришлось пережить! Если бы вы только знали, сколько мне пришлось пережить!

— Ну, ну, — растерялся Алексей Александрович. — Успокойтесь, все плохое уже позади.

— А вот это вряд ли, — скептически произнес Тулес.

— Как они со мной обращались! — продолжала причитать Даринда. — Если бы вы только видели. Они гнали меня палками, как животное. А ведь я… я женщина.

— Забудьте, мадам, — тронутый слезами недавней пленницы, проговорил Тулес. — Можете считать, что вы добрались до конечного пункта.

— Правда, у нас здесь есть ещё одно дело, — сказал Алексей Александрович. — Тимиуки украли моего сына. И как только мы его найдем, тут же вместе отправимся в наш лагерь.

— Простите, а зачем вы добирались к биологам, то есть к нам? — учтиво спросил Тулес, который с появлением женщины стал необыкновенно вежливым.

— Геофизики мне сказали, что от вас можно улететь на соседнюю планету — Угеру. У меня там небольшое дельце.

— Да, от нас раз в месяц туда летают корабли, — сказал Алексей Александрович. — Ну, тогда вперед. Мы и так потеряли много времени.

— Только не отставайте и не забегайте вперед, мадам, — посоветовал Тулес. — Тимиуки имеют подлую привычку стрелять в кого ни попадя.

Уже через минуту спасатели с освобожденными пленниками двинулись по тоннелю, в котором исчезли пещерные тимиуки. В пути Даринда не переставала рассказывать о том, что с ней произошло, хотя слушал её один Туу-Пань. Она нашла в нем благодарного и чувствительного слушателя. Почти после каждой фразы Туу-Пань всплескивал руками, вскрикивал от возмущения и сочувственно восклицал:

— Бедная уважаемая Даринда! Какие злодеи!

Неожиданно впереди спасатели услышали топот и металлический лязг. Тоннель здесь был узким, рядом могли стоять не больше двух человек, поэтому Алексей Александрович с Тулесом решили не отступать, а принять бой здесь же. Они только опустили пластиковые забрала и остановились в ожидании противника.

Тимиуки не заставили себя долго ждать. Заметив свет фонарей, они воинственно завыли и вскоре оказались лицом к лицу со спасателями.

— Одумайтесь! — едва успел крикнуть Туу-Пань из-за спины своих товарищей, как несколько тимиуков метнули дротики. Три из них попали в Тулеса, но толстокожий биолог в пуленепробиваемом костюме отмахнулся от них как от насекомых.

— Это ерунда, — сказал Тулес и, как наиболее мощный, встал впереди. Видно, вам давно никто не задавал хорошую трепку.

— Осторожно, уважаемый Тулес, — крикнул ему Туу-Пань, — у них могут быть мечи, сабли и даже топоры!

И действительно, навстречу биологу вышел рослый коренастый тимиук со свирепым выражением лица. На нем были латы из толстой кожи с медными пластинками. В двух руках он держал тяжелый кованый меч, которым поигрывал, демонстрируя свою силу.

— Ну, ну, — ухмыльнулся Тулес, — начинай, а я посмотрю, как ты в этой норе развернешься со своей железкой.

Желая напугать противника, тимиук сделал выпад, затем ещё один, но Тулес спокойно парировал удары. Неожиданно тимиук размахнулся и с огромной силой ударил. Тулес резко отпрыгнул назад, а когда меч врезался в каменный пол, наступил на него ногой. Меч вывалился из рук тимиука, Тулес подскочил к противнику и схватил его за ухо. Увидев, что вожак так быстро потерпел поражение, остальные тимиуки отпрянули назад, а Тулес, выкручивая ухо незадачливому вояке, проговорил:

— Что же ты, сопляк, делаешь? Я тебе покажу, как нападать на мирных граждан.

Ошалев от боли и унижения, тимиук закричал своим соплеменникам, чтобы они нападали, и те, злобно урча, двинулись на спасателей.

— Пора усыплять, — сказал Алексей Александрович.

— В тоннеле они ничего не смогут сделать, — ответил Тулес. — А этого тимиука мы обменяем на Алешу. Он, кажется, у них один из главных.