— А чем мы будем её таранить? — зевая, спросил Алексей Александрович.

— Скалапотом, — просто, как будто речь шла о послеобеденной прогулке, ответил Тулес.

— Думаете, он согласится, уважаемый коллега? — подал голос Туу-Пань.

В этот момент пещерный хищник вышел из тоннеля в пещеру и, сильно качаясь, направился к зарешеченному выходу. Спасатели посыпались со скалапота, как спелые яблоки, и на всякий случай отошли назад в тоннель, но измученное животное и не думало их преследовать. Скалапот добрел до решетки, ткнулся в неё мордой и, взревев, повалился на пол.

— Все-таки мы его усыпили, — печально констатировал Алексей Александрович. — Но что делать дальше, я не представляю. Назад мы не дойдем, а впереди решетка и этот цербер.

— Для начала я предлагаю поспать, — сказал Тулес. — Отойти подальше, выставить караул и хорошенько вздремнуть. Вот увидите, на свежую голову мы придумаем с десяток самых разных способов собственного спасения.

— Да, да, уважаемый коллега, — с сомнением в голосе согласился Туу-Пань. — Обязательно придумаем.

Цицерон отправился совсем не по той дороге, по которой беглецы попали к колдуну. Он прикинул, где должна быть река, и двинулся наискосок не разбирая дороги.

Теперь, когда Алеша с Фуго мирно спали в бочке, он мог прибавить скорость и путь до деревни, где священный трубиран чуть не утащил Алешу, одолел в два раза быстрее. Чтобы не рисковать зря, Цицерон шел опушкой леса и издалека видел, как вокруг лагерных костров суетятся тимиукские солдаты. Один раз он чуть не нарвался на сторожевой дозор, но вовремя заметил замаскированные зелеными ветками катапульты. Цицерон обошел опасное место, спустился в глубокий овраг и вдруг услышал тимиукскую речь:

— Наверное, их уже давно поймали.

— Это точно. Опять награду получит кто-то другой, а нам на роду написано всю жизнь ходить в этом рванье.

Цицерон осторожно поставил бочку на землю и выглянул из оврага. Прямо к нему, беспечно размахивая машинками для метания стрел, шли два тимиука в мятых проржавевших латах. Когда вояки оказались прямо над головой у робота, он сдернул обоих крюками вниз. Тимиуки свалились к нему под ноги, подняли вверх руки и ноги и от ужаса зажмурились.

— Если хоть слово скажете!.. — свирепо зашептал Цицерон. — Хотя бы один звук издадите — разберу на части!

Тимиуки лежали на земле и с замиранием сердца ждали своей участи, а Цицерон поддел обоих крюками за доспехи, поднял повыше и так же тихо сказал:

— Ну что, вояки, съели? Вы на кого охотитесь? Я на Меркурии голыми манипуляторами крокодавов давил, а они побольше вас раз эдак в сто будут.

— Кому это ты там… фантазируешь? — послышался из бочки голос Алеши.

— Что, опять врет? — спросил проснувшийся мимикр.

— Ну вот, — расстроился Цицерон. — Говорили же мне, что мимикр — это не к добру. А я его ещё в собственной бочке ношу, от тимиуков оберегаю. Я, между прочим, пленных допрашиваю, а вы меня компрометируете перед ними.

Алеша вылез из бочки, потер кулаками глаза и, зевая, сказал:

— Если ты будешь допрашивать всех тимиуков, которые встретятся нам по дороге, мы никогда не дойдем до дома.

— Я не понимаю, кто кого несет? — возмутился Цицерон. — Садись в бочку и сиди. Через пять минут мы отправляемся. — Цицерон повернулся к пленным, хорошенько встряхнул их и сурово спросил: — А зачем вам понадобился мальчик-землянин? Отвечайте.

Раскачиваясь на крюке, один из тимиуков дрожащим голосом ответил:

— Да мне лично он не нужен. Сказали, я и пошел. Несколько лет назад наши тоже сперли одного инопланетянина, так за него потом знаешь сколько железа и всякой всячины отвалили? Инопланетяне, они стоят дорого. Инопланетяне нынче в цене. Это за меня больше одного ромбодаба никто не даст… а то и одного не дадут.

— Ясно, — сказал Цицерон. — Людьми, значит, приторговываете?

— Мы люди маленькие, — тихо сказал другой тимиук.

— Маленькие, это точно, — согласился Цицерон. — А голова-то вам зачем дана? — Оба тимиука пожали плечами. — Я вас спрашиваю!

— Мы солдаты Великого Полководца, — неуверенно ответил тимиук. — Он думает за нас, а мы обязаны ему подчиняться.

— Скучный вы народ, гуманоидов на железо меняете, — покачал головой Цицерон. — Рабы вы, а не солдаты. И других хотите сделать рабами. А голова у вас только для того, чтобы есть, сморкаться и глупости говорить. Бросить бы вас священному трубирану, да воспитание не позволяет.

— Не надо! — в один голос воскликнули тимиуки.

— Ну и что мы будем с ними делать? — спросил робот у Алеши.

— Я предлагаю их отпустить, — ответил Алеша. — Все равно ничего плохого мы им не можем сделать. И хорошего тоже.

— Отпустить, — укоризненно проговорил Цицерон. — А они тут же побегут к своим и устроят на нас облаву.

— Нет! — горячо заговорил один из тимиуков. — Если отпустите, честное слово, мы никому ничего не скажем. Мы, тимиуки, умеем помнить добро.

— Да? — удивился Цицерон. — Тогда объясните мне, почему обязательно нужно было поймать вас, пообещать бросить трубирану, а потом отпустить, чтобы вы заговорили о добре? Почему вы сразу не можете быть добрыми? Пригласили бы всех нас в гости на чашку машинного масла или кофе. А то ведь получается, что это мы вынудили вас сделаться добрыми.

— Нам сказали, — забормотал тимиук, — что вы хотите захватить нашу страну, выгнать нас из домов, а всех священных трубиранов зажарить и съесть.

— Кто это вам такое наплел? — удивился Алеша.

— Великий Полководец, — ответил тимиук.

— Вот так, Алеша, — словно уличив мальчика в чем-то нехорошем, сказал Цицерон. — А ты говорил, что я врун. Да я по сравнению с ихним Великим Полководцем — новорожденный младенец. Я если и вру, то есть сочиняю, то никого этим не ввожу в заблуждение. Эх, был бы я один, сходил бы в Главный город и поговорил бы с этим Великим Полководцем с глазу на глаз.

— С фотоэлемента на фотоэлемент, — поправил его Алеша.

— Вот именно, — согласился робот. — Ничего, доберусь я до него.

— Дикарей гуманизму учить — пустое дело, — подал голос мимикр. Поехали. Потом вернешься и будешь им читать проповеди сколько влезет. Вернее, сколько из тебя вылезет.

— Ладно, — сказал Цицерон, проигнорировав слова мимикра. — Можете отблагодарить нас прямо сейчас. Скажите, у моста есть солдаты?

— Да, — ответил тимиук. — Вас везде ищут. Мост охраняется, и дорога тоже.

— Надо хорошенько подумать, — проговорил Цицерон и поскреб манипулятором железную голову. — А то ведь окружат нас и завалят булыжниками. Всей оравой они нас одолеют, Алеша. Я всего лишь грузовой робот. Съездят мне камешком по фотоэлементу — и останешься ты один. Меня-то потом починят, а вот тебя сложнее будет. Запчастей нет. — Робот опустил тимиуков на землю, и те принялись поправлять на себе доспехи и разминаться. При этом они старались не смотреть на Алешу и Цицерона.

— Ну что? — обратился к ним Цицерон. — Вы там что-то говорили про добро, которое умеете помнить.

— Умеем, умеем, — закивали тимиуки.

— Тогда давайте принесите нам чего-нибудь поесть и считайте, что вы свободны.

Вояки не заставили себя долго упрашивать. Они пошли вначале медленно, боком, но через несколько метров повернулись и бросились бежать со всех ног.

— Похоже, что не вернутся, — глядя им вслед, сказал Алеша.

— Как пить дать, обманут, — согласился Цицерон. — Одно слово — гомо сапиенс. Что с них взять?

— Гомо сапиенс — два слова, а не одно, — поправил робота Алеша.

— Какая разница? — махнул манипулятором Цицерон. — Главное, эти тоже врунами оказались. Вы же, люди, редко сочиняете бескорыстно, то есть врете.

— Ну конечно, — сказал Алеша. — Вы, роботы, хорошие, а мы, люди, плохие.

— Не все, не все, — задумчиво ответил Цицерон. — Вот твой папа, Алексей Александрович, мужик что надо. — Робот посмотрел на Алешу и примирительно добавил: — Да и ты неплохой мальчик. Домой вернемся, я тебе книгу подарю. Очень хорошая книга. "Сопротивление материалов" называется. Сам-то я её не читал, но говорят, что там все написано: и как сопротивляться, и вообще, на что способен каждый материал.