Или потому, что не чувствует себя им?

Но если он не предал ее тетю, то, может быть, он как раз тот человек, которому можно было бы...

Можно было бы что?

Катерина улыбнулась своим мыслям. Они были явно не из тех, что повторяют вслух.

Халат Джека распахнулся, и Катерина почувствовала, что ее сердце ускорило свой бег — кожа у этого красавца была слегка влажной и загорелой, а когда он повернулся, то на уровне его бедер девушка углядела темную тень.

Катерина отвернулась, чтобы не видеть всего этого, а он спокойно, и даже несколько вальяжно, подошел к кровати.

— Думаю, я оставил тебе достаточно горячей воды, — сказал он, отчего-то при этом хмурясь.

— Спасибо. — Горло у девушки сжалось, и это слово она едва вымолвила.

— Не благодари раньше времени — ты же еще не приняла душ.

— Да, но я...

Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но потом, очевидно, передумал. И потянулся за ее чемоданом, после чего бросил его на кровать. От толчка он неожиданно открылся, и все содержимое вывалилось наружу.

— Ой, я забыла тебе сказать о...

Джек нахмурился еще сильнее, отбросил несколько вывалившихся из чемодана кружевных трусиков и отступил, словно чемодан атаковал его.

— ...О том, что в нем слабая застежка, — закончила Катерина.

— Точно, — пробормотал Джек.

Краска залила щеки девушки, но она, не обращая на это внимания, молча собрала белье, которое вполне могло заменить ей ночную рубашку. А собрав, пошла в ванную комнату и тщательно удостоверилась в том, что прочно закрыла дверь на щеколду.

Джек с минуту смотрел на дверь ванной, а затем пошел к кровати.

— О чем говорить, о чем говорить, — пробормотал он с сарказмом.

Что он сейчас проделывал? Ясное дело, что — ходил по канату над разверзшейся пропастью, да еще и не один, а с партнершей, которая была, наверно, худшей лгуньей во всей Северной Америке и притом изо всех сил пыталась выйти из щекотливого положения, в которое попала. Положение в одинаковой степени щекотливое и сексуальное.

Да, черт возьми, подумал он, вот в таких условиях ему приходится вести опасную игру!

При наличии одной кровати. И одной странствующей акулы. Которая издавала такие звуки, что он начинал думать не головой, а половыми железами.

Да, если он не проявит осторожности, то кончит тем, что она реформирует его мозги!

А профессор Катерина Мур, этакая фифочка с новообретенными познаниями в области интригоплетения, не желает с ним об этом говорить!

Через пять минут она вышла из ванной комнаты в белой рубашке, будто сшитой для самого Гулливера. Похоже, тем самым она делала намек, который он не смог бы не понять даже в том случае, если бы уже три дня находился в царстве мертвых.

— Это что, та вещь из твоего гардероба, которая больше всего напоминает ночную рубашку?

Катерина окинула его презрительным взором.

— Где же твое воображение, мистер Джибралтар? По-моему, оно тебе еще понадобится.

— Послушай, если бы дело было в одном моем воображении, то, поверь мне, тебе не понадобились бы никакие такие штучки. Но все это нам нужно вовсе не для того. Ты могла бы и сама об этом помнить, если бы твое воображение не было так подавлено.

— О чем это ты?

Она быстро проглотила комок в горле, и Джек невольно задался вопросом, что же так занимало ее воображение. Он позволил себе улыбнуться. Что ж, может, она и не хочет об этом говорить, но думает-то уж точно.

Одна постель. Одна странствующая акула. И один паршивый лгунишка.

— Я говорю о том, что умная женщина не может не понимать, что Бласко во все глаза следит за нами — сам или с чьей-то помощью. И мы должны использовать все мыслимые уловки, чтобы быть убедительными, — терпеливо разъяснил он. — И даже не думай о том, чтобы достать спальник, красавица.

— Не понимаю, почему...

— Ты что, собиралась пройти в наше любовное гнездышко, неся его в руках через холл отеля?

— Я не...

— Конечно, ты могла бы сунуть его под рубашку, но тогда ты бы выглядела так, словно в любую минуту можешь разродиться.

— Ты не думаешь, что это немного...

— Что?

Она сделала такое движение, что он смог увидеть, что под рубашкой у нее ничего нет.

Он не мог рассказать ей, насколько действительно необходим был придуманный им спектакль. Она хотела знать слишком много, чего и объяснить-то было нельзя.

— Ты здесь не по зову своих инстинктов, — напомнил он. — У нас с тобой сделка.

— Да, но ты-то, похоже, об этом позабыл.

— Ну хорошо. Так что же ты хочешь узнать?

Ее глаза блеснули, она смотрела на него не отрываясь, и на секунду Джеку показалось, что она забыла о теме их разговора. Однако это оказалось не так.

— Я хочу знать, что означает Юг-5.

— Но зачем?

— Зачем?

— Да. Как ты планируешь распорядиться этой информацией? Прогнать ее через университетские компьютеры? Или использовать для того, чтобы установить местоположение последних тетиных раскопок? Или поделиться почерпнутыми сведениями с Бласко и попасть из-за этого в еще больший переплет, чем тогда в "Ла Стеле"?

— Я не собираюсь подвергать себя опасности, и единственное, чего я хочу, это получить информацию.

Джек покачал головой.

— В этой игре, леди, человек находится в опасности уже потому, что владеет некой информацией. Это тебе, черт побери, не библиотека!

— Я это знаю! — фыркнула девушка. — Если бы мне нужна была библиотека, я бы осталась дома!

В конце концов она права, признал Джек. Если бы ей была нужна библиотека, она бы не ступила на эту дорогу, поскольку дорога вела явно не туда. А она, судя по всему, не собиралась с нее свернуть. Даже в том случае, если бы он того захотел.

При этой мысли Джек нахмурился. Да, справляться с этой девушкой было не очень-то легко.

— Думаю, насчет последнего ты права, Кэти, — медленно произнес он. — Ты создана совсем не для библиотеки.

Она моргнула, обезоруженная комментарием, которого никак не ожидала.

— Послушай, — поспешил он, пока она его не перебила. — Я хочу кое-что прояснить. Может, если бы ты продала Бласко идею о Юге-5, это и сослужило бы тебе какую-нибудь службу, но, поверь мне, тебе не нужно с ним связываться.

— Я не собираюсь тебя продавать, Джек. У нас с тобой договор.

Да, безусловно, она честна с ним. Его пронзило чувство вины. Господи, в этой женщине было что-то такое, что он чувствовал себя с ней так, будто единственное, чего он заслуживал, так это быть разрезанным на тысячу кусочков, а затем скормленным Арчи.

Ведь он всего лишь делал то, что должен делать. И если он не найдет в себе силы противостоять ей, то очень скоро ему придется волноваться за их жизни. Потому что их обоих могут скормить Арчи.

— Ну хорошо, — уступил он, чувствуя, что молчание слишком затянулось. — У нас действительно договор.

— Ну так и что же означает Юг-5?

— Это сокращение. Направление раскопок.

— Последних раскопок Мадрид?

Он поколебался.

— Да.

— Но это ведь еще не все, не так ли?

— Не все. Но я не скажу тебе, Кэти. Тебе не нужно это знать.

— Не нужно?

— Чем меньше ты будешь знать, тем меньше вероятность, что тебя достанет Бласко.

— А если даже достанет... Я же сказала тебе, что не собираюсь тебя продавать.

— Черт возьми, Кэти! Если до тебя доберется Бласко, тебе лучше быть готовой продать меня. Меня и кого угодно, лишь бы спасти себя! Потому что все это очень, очень серьезно!

Она издала такой звук, от которого поползли наверх брови Джека.

— Кэт?

— Я не верю в это! Кого угодно! Кого именно — тетю, тебя?

— Давай пока оставим эту тему, ладно? Потому что, если ты не хочешь спасти свою же жизнь, тебе нечего здесь делать!

— Это мне решать!

— Нет, если ты сама не знаешь, что делаешь.

— Я сыта по горло неким субъектом, который не устает повторять, что я не могу судить о том, чего, по его словам, мне не нужно знать.