— Почему от Адмиралтейства?

— Можете меня убить, штарина, но я вам не шкажу, — сказал он. Но когда Римо сделал шаг в его сторону, быстро добавил: — Потому что не знаю. Не имею ни малейшего предштавления.

Римо взял начальника отдела с собой. Он осторожно, чтобы не перемазаться кровью, взял его за талию, пронес мимо дюжины изумленных охранников и посадил в машину. В Адмиралтействе он нашел офицера, опознанного начальником отдела, и объяснил ему все про англо-американское сотрудничество.

Офицер, ответственный за детали спецзадания, ценил эту долгосрочную дружбу. Еще он ценил возможность пользоваться легкими, которую Римо обещал ему сохранить. Судя по тому, как Римо утюжил ему ребра, вероятность потери легких была весьма велика. Командующий напряг все свои способности, чтобы понять, о чем толкует Римо.

Поскольку в технических деталях Римо был не силен, это была задача не из легких. Вроде как небо по каким-то причинам распахивалось. Тогда страдающий от непереносимой боли командующий наконец догадался, что ищет Римо. Парни из обсерватории Джорделл-Банк что-то такое обнаружили.

Римо прихватил с собой и морского офицера. На заднем сидении автомобиля стало довольно тесно. Но никто из всей толпы не мог толком ему объяснить, почему англичане столь неохотно сотрудничают со своим лучшим союзником.

— Видите ли, сэр, если бы вы не применяли насилие, мы бы сотрудничали охотнее.

Это сказал Уинстед-Джонс, уже рассказавший остальным, как его волокли за машиной.

— Я его и не применял, пока вы не отказались сотрудничать, — сказал Римо.

Парни из Джорделл-Банк оказались на редкость компанейскими. Как это ни удивительного, они были единственными, кто не работал на британские силовые ведомства.

Да, они обнаружили луч. Шел откуда-то с запада, возможно, из Америки. Они с радостью разъяснили, как они это сделали. Теоретически возможно рассчитать, где раскроется озоновый слой, и, учитывая угол положения Солнца по отношению к Земле, рассчитать, на какое место попадут прямые солнечные лучи.

Римо знал, что рано утром они попали на территорию Англии. Поэтому он здесь и находился. Парни из обсерватории знали немного больше. Прямые солнечные лучи попали на поле неподалеку от рыбацкой деревушки Малден.

Римо вернулся к машине с хорошими новостями. Никто не двигался. Все понимали, что кому-то следовало отправиться за помощью, но никто не мог решить, кому. Они отдали приказ шоферу. Шофер сказал, что ему было велено оставаться за рулем, поэтому небольшой отряд представителей британской разведки сидел и ждал Римо.

— Привет. Приятно увидеть вас снова, — сказал полковник. Начальник отдела в виде приветствия пришел в сознание, а командующий дышал.

— Мы отправляемся в Малден, — бодро сообщил Римо.

— Так вы все нашли, — сказал полковник. — Значит, мы вам больше не нужны.

— Вы же знали все, что мне было нужно. Почему вы молчали?

— Приказ.

— Чей?

— Да тех людей, знаете ли, которые всегда отдают приказы, а когда начинает литься кровь, их нет как нет.

— Но мы же союзники, — сказал Римо. — Эта штука — угроза всему миру.

— В приказах не должно быть смысла. Был бы в них смысл, им мог бы повиноваться любой. Настоящий солдат повинуется любому приказу, каким необоснованным с точки зрения здравого смысла он бы ни был.

По пути в Малден Римо пытался выяснить, кто приказал им уклоняться от сотрудничества. Может, им известно что-то, что неизвестно ему?

— Это разведка, штарина, — сказал начальник отдела. — Здесь никто никому не доверяет.

— Я вам доверяю, — сказал Римо.

— Тогда шкажите, кто приказал вам отправиться шюда?

— Вы все равно не поймете, — сказал Римо. — Но поверьте мне на слово. Мир висит на волоске. И даже ваши ведомства этого не остановят.

Римо заметил около ноги шофера радиотелефон. Шофер объяснил, что он очень простой. Сложность в том, стоит ли говорить по линии, доступной всем. Если они не найдут штуку, протыкающую озоновый слой, не будет причин для секретности. Он воспользовался телефоном, который мог прослушать весь мир.

— Открытая линия, Смитти, — сказал Римо, услышав голос Смита.

— Хорошо. Продолжайте.

— Нашел источник.

— Хорошо.

— Он определенно на восточном побережье.

— Мы это уже знаем. Нельзя ли немного поподробнее? Восточное побережье тянется вдоль нескольких стран.

— Это все, что есть у меня на данный момент.

— Так. Хорошо. Спасибо. Я так понимаю, что будет еще что-то.

— Надеюсь, скоро.

— Удачи вам. Не беспокойтесь насчет открытых линий. Любая информация. Любая.

— Хорошо, — сказал Римо.

Он впервые слышал, как у Смита дрогнул голос.

В Малдене все обо всех все знали. Это была маленькая деревушка. Да, эксперимент проводили. Некоторые считали, что его проводило правительство.

На небольшом поле лаборанты в белых халатах осматривали клетки. На поле смотрели все, кроме Римо. Римо умел пользоваться ресурсами человеческого организма, о которых остальные давно позабыли. И одним из них было умение чувствовать опасность. Он смотрел не на поле.

Казалось, само небо говорило ему: “Парень, пришло твое время”. Среди грязно-серых от промышленных выбросов облаков, сверкало быстро сужающееся ярко-голубое кольцо. Но в нем была не голубизна чистого неба, а какое-то почти неоновое сияние. Казалось, будто сапфир подставили под солнечный луч и свет от него сверкает на небе. Римо смотрел, как кольцо стягивается, и тут шофер посмотрел на небо и сказал:

— Вот оно.

Римо насторожила именно его красота. Он видал на своем веку очень драгоценные камни и понимал, как другие люди могут сходить от них с ума, хотя сам, ничего подобного никогда не испытывал. Он вспомнил один из первых уроков, полученных от Чиуна. Смысл его, как и многое другое, чему учил его Римо, он понял много позже. Чиун говорил тогда о том, что к самому красивому в природе следует присматриваться внимательнее.

— Слабые прячутся за тусклыми цветами, стараясь слиться с землей. Но все смертоносное рядится в яркое, чтобы привлекать жертв.

— Ага. А как же бабочки? — спросил Римо.

— Когда увидишь самую красивую в мире бабочку, остановись. Не трогай ее. Не трогай ничего, что вызывает желание потрогать.

— Как скучна будет жизнь.

— А ты думаешь, я рассказываю тебе про развлечения?

— Конечно, — сказал Римо. — Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь.

— Да, — сказал тогда Чиун. — Не понимаешь.

Годы спустя Римо понял, что Чиун учил его думать. Ничто не бывает красивым просто так. Часто наиболее опасное облачается в блеск и сияние, чтобы привлечь жертву. Но то, что увидел Римо в небе, было не красотой-приманкой. Римо увидел за этим безразличие Вселенной. Оно могло уничтожить сотни миллионов жизней, даже не заметив этого, потому что для изначальной логики Вселенной жизнь неважна. Римо смотрел на прекрасное кольцо, сужавшееся у него на глазах и думал обо всех этих вещах, а офицер рядом с ним продолжал твердить, что поле, которое он искал, перед ним.

— Отлично, — сказал Римо своим пассажирам. — Оставайтесь на местах.

— А куда мы денемся? — сказал морской офицер. На его мундире не хватало одной из пятнадцати медалей, полученных им за то, что он никогда не выходил в море. — Я уже целый час не чувствую своих ног.

На поле пахло паленым. Этот уголок Англии был вовсе не зеленым. Здесь была желтая выжженная трава, как будто ее кто-то продержал денек в пустыне. На металлических столах стояли клетки со сгоревшими животными. Римо слышал сладковатый запах паленой плоти. В клетках не двигалось ничего. Несколько человек в белых халатах стояли у столов и заполняли какие-то бланки. Один из лаборантов собирал паленую траву. Другой собирал землю в пробирки и упаковывал их в пластик. Третий пытался завести часы.

— Остановились, — сказал он.

У него был типично британский выговор. Странность этого языка была в том, что по тонам, если пронумеровать их от одного до десяти, можно было определить, к какому классу принадлежит тот или иной человек. Десять — член королевской фамилии, у него акцент сглаженный, один — кокни, и акцент у него резкий, как перечный соус. Человек, жалевший о своих часах имел семерку — один из высших классов с очень легким налетом кокни.