Глория Чард ослепила Квиста улыбкой.

— Я получила шесть приглашений на ленч и два — на ужин. Вот к чему приводит ваше отсутствие на работе.

— Выбери из них наиболее выгодное,— улыбнулся Квист.

— Джонни Сэндз ждет вас в кабинете. Мой бог, я просто потрясена. Он выглядит на тридцать пять лет.

— Тебе пора обратиться к окулисту,— усмехнулся Квист и вышел.

Конни Пармали встретила его в дверях. Звонок, связывающий столы секретарш, предупредил ее о приходе босса.

Джонни, свесив голову набок, спал в кресле. На столе стояли наполовину опорожненная бутылка и пустой стакан.

— После того, как я твердо сказала «нет», мне пришлось послать за бутылкой ирландского виски,— пояснила Конни.— Он быстро отключился.

— Полбутылки — совсем не быстро.

Джонни открыл один глаз и улыбнулся.

— Отключилась моя нога,— он уселся поудобнее и потянулся за бутылкой.

Квист подал знак Конни, и она тут же скрылась за дверью. Сам он подошел к столу, взял сигару и сел напротив Джонни.

— Как ты и предполагал, машина помята.

— О боже!

— Но доказать, что причиной повреждения стало столкновение с человеком, невозможно. Ты велел вымыть машину.

— Черта с два!

— Швейцар спросил тебя, и ты ответил: «Почему бы и нет».

— Может, он и спрашивал. Я не помню.

— Это неважно. Если только кто-нибудь не заявит, что видел, как ты сбил Либмана, беспокоиться не о чем.

— Ну, ты настоящий детектив. Не зря я обратился к тебе.

— А я уж подумал, что тебя привлекла бесплатная выпивка.

— Я пришлю ящик виски. Двенадцать бутылок за каждую выпитую. Несколько часов назад мне звонил Гарви. Сказал, что летит в Калифорнию, и спросил, как звали полицейского, что помог мне с Беверли. Я назвал его фамилию, но потом начал раскаиваться. Видишь ли, этот полицейский, Маршалл, покрывал лишь присутствие Беверли на моей вечеринке. Он считает, что она сама вернулась домой и там наглоталась таблеток. О том, что я перевез ее тело, он не знает. Если вы будете задавать много вопросов, он начнет соображать, что к чему. Гарви может растревожить осиное гнездо.

— Будь уверен, Дэниэл ничего не растревожит.

— Я полагаюсь на тебя,— кивнул Джонни.

Эдди Уизмер, «шестерка» Джонни, невысокий, всего в пять футов три дюйма ростом, широкоплечий коренастый ирландец, развлекал Лидию рассказами о своем детстве.

— Я родился в костюмерной старого театра оперетты в Кливленде,— говорил он.— Кто-то перевязал мне пуповину, положил меня в сундук из-под костюмов, и моя мамаша поспешила на сцену вслед за папашей. Спектакль должен продолжаться несмотря ни на что.

— Я не верю ни единому вашему слову,— улыбнулась Лидия.

С Джулианом она часто бывала в отеле «Бомонт». Они пили коктейли в знаменитом баре «Трапеция», слушали в зале «Голубая лагуна» известных певцов и музыкантов, но в номер отеля Лидия попала впервые. Номер Джонни Сэндза потрясал. Лидия даже подумала, что его отделывали с учетом вкуса высокочтимого постояльца. В гостиной со стенами из темного дуба стояла громоздкая, разлапистая мебель. Стены украшали с полдюжины театральных карикатур Эла Фру — шаржи на известных артистов прошлых лет. Компактный бар искрился. бутылками.

Перед встречей с Эдди Лидия получила от Квиста четкие инструкции.

— Изыщи возможность поговорить с Эдди Уизмером с глазу на глаз. У него может быть своя точка зрения на эту историю. Он знает, что мы в курсе событий, и Джонни хочет, чтобы он помог нам. Пусть он расскажет тебе обо всем сам, без наводящих реплик Джонни.

Удобный случай представился в тот же день. Джонни оккупировал кабинет Квиста, коротая время с бутылкой виски.

Лидия тут же позвонила в «Бомонт» и договорилась с Эдди о встрече.

Он поджидал ее в вестибюле.

— Мы можем пойти в один из баров или в номер Джонни, если вы не боитесь.

С высоты своих пяти футов семи дюймов она посмотрела на него сверху вниз.

— Чего мне бояться?

— Вдруг я начну гонять вас вокруг стола?

— Пожалуй, рискну.

Эдди усадил Лидию в глубокое кожаное кресло, принес ей бокал дюбонне со льдом, любезно щелкнул зажигалкой. Затем уселся на краешек массивного стола и усмехнулся. Теперь он смотрел на нее сверху вниз.

— Я не знаю, что нового вы можете узнать от меня.

— Расскажите мне о Джонни.

Эдди просиял.

— Джонни — величайший артист. Мы познакомились двадцать пять лет тому назад, а то и больше. Поверите ли, мне кажется, что это было вчера. Он снимался в фильме, я работал на студии: убирал мусор, ставил декорации.— Щека Эдди дернулась.— Я стал играть в водевилях, как только начал ходить. Пел, танцевал. Моя мать была комической актрисой, отец—героем-любов-ником. Теперь-то я понимаю, что актеры они были пятиразрядные. Но тогда театр оперетты был в каждом городе с населением больше пяти тысяч, и работы хватало всем. Пока звуковое кино не убило водевиль. Я пел, отбивал чечетку, и вдруг оказалось, что это никому не нужно. Я устроился на студию разнорабочим. И вот однажды Джонни подзывает меня: «Эй, парень, принеси мне кофе и сигареты». (Я знал, какую марку он курит.) Потом протягивает пятерку—-сдачи, мол, не надо. Нет, отвечаю, я рад, что он позволил услужить ему. Джонни как-то странно посмотрел на меня и говорит: «Если хочешь услужить мне, приходи в мою гримерную после съемок». Я пришел, Джонни расспросил меня о моей жизни. Мы шутили, смеялись до упаду. Неожиданно он заявил: «Если хочешь оказать мне услугу, работай на меня». Я спросил, что я должен делать. «Все, что взбредет мне в голову»,— последовал ответ. И так продолжается двадцать пять лет...

Лидия не знала, сколько времени потребуется Джонни, чтобы покончить с бутылкой виски, и решила перейти к делу.

— Вы знаете, почему я здесь, Эдди. Джонни попросил мистера Квиста помочь ему.

— О боже, я так боюсь за него, мисс Мортон. Какой-то сукин сын, извините меня, хочет его убить.

— Как проходила та вечеринка с шампанским, Эдди?

Уизмер покачал головой.

— Поверите ли, мисс Мортон, в тот момент, когда он действительно нуждался во мне, меня не оказалось на месте. У него как раз был роман с одной девицей,— Эдди ухмыльнулся.— У него вечно роман, не с одной, так с другой. Так вот, они вдрызг разругались, и девица укатила в Акапулько. Джонни послал меня за ней, с письмом и алмазным браслетом. Он не мог поехать сам: на следующее утро у него была запись на студии. Представьте себе, несмотря на то, что произошло, утром он все-таки записал новую пластинку, которую раскупали сотнями тысяч... Так что я не участвовал в той вечеринке. Если б я не уехал, Джонни и в голову бы не пришло обращаться к Луи Сэйболу или Максу Либману. Когда я вернулся из Акапулько, мы каждый день ждали, что крыша обрушится нам на головы, но этого не произошло.

— Вы хоть наладили отношения с той девицей?

— Нет. Для Джонни это был черный уик-энд.

Лидия зажгла новую сигарету.

— Вы знали Беверли Трент?

— Конечно. Я с первого взгляда понял, что от нее можно ждать только неприятностей. Я предупреждал Джонни. Но у нее была потрясающая фигура, и он не смог отказаться от столь лакомого кусочка. А потом она не хотела упускать его. Портила ему жизнь.

— Вернемся к вечеринке, Эдди.

Он достал сигарету, подбросил в воздух, поймал губами.

— Как было принято в водевиле,— улыбнулся он.

Лидия рассмеялась и захлопала в ладоши. Эдди закурил.

— Вечеринка не планировалась заранее. Джонни обедал с друзьями в «Чейзене». Кто-то пошутил, что шампанское— всего лишь шипучая вода. Джонни рассмеялся и предложил купить столько шампанского, сколько они смогут выпить, чтобы проверить, насколько соответствует действительности это опрометчивое заявление. Тому, кто продержится дольше всех, он пообещал приз — тысячу долларов. Прямо из «Чейзена» они поехали к Джонни домой.

— Не могли бы вы перечислить тех, кто поехал, Эдди?

— Не всех. Потом мы с Джонни пытались выяснить, кто же был у него в гостях. То есть он вспоминал, а я проверял, так ли это, у тех, кто был наверняка. Мы решили, что кто-то мог притвориться спящим или перепившим. Этот кто-то, оставшись в доме, мог знать обо всем, что произошло. Джонни написал список из пятнадцати или шестнадцати человек, мужчин и женщин. Но были еще трое или четверо. Джонни их не знал. Они тоже приехали из «Чейзена». Те, кого мы спрашивали, не помнили, как выглядели эти неопознанные субъекты. Вроде бы двое мужчин и две женщины. На той вечеринке все быстро набрались,— Эдди помрачнел.— Шампанское далеко не шипучая вода, знаете ли. И если пить его залпом, бокал за бокалом...— он пожал плечами.