— Расскажи-ка мне поподробнее, как это было.

Робби приготовил напиток еще одному клиенту, выполнил заказ для официантки на другом конце стойки, затем вернулся к Теллеру.

— Ну что тебе сказать, Марти? Не могу же я помнить каждую женщину, которая сюда приходит.

— А ты постарайся.

— Это так важно?

— Не исключено. Сделай мне джин, пока ты блуждаешь по закоулкам памяти.

Бармен протянул ему стакан.

— О’кей, я действительно помню о ней больше, чем о некоторых других. Тип у нее, что ли, такой: зажатая она какая-то, чопорная. Из тех, кто всем недоволен, вечно все осуждает. Я еще подумал, что она не тот человек, которому у нас понравится. Здесь, как правило, люди расслабляются, верно?.. Дай-ка подумаю… А, ну да, вот еще почему я ее запомнил. Точно, точно… Она повздорила у стойки с парнем и ушла.

— С тем парнем, что был сегодня?

— Не-ет, тот гораздо моложе.

— Она его здесь подцепила?

— Тоже мимо. Они пришли вместе, почему я их и запомнил. Он по виду тоже сюда не вписывался. Молодой парень, пижон, если я правильно помню. Знаешь, такой симпатичный, и одет хорошо. Они оба сюда не вписывались, да и друг другу, похоже, мало подходили. А, впрочем, поди угадай, кто кому подходит? Во всяком случае, они сели вон там, — он показал на места за стойкой около пианино. — Я их обслужил, и какое-то время все было в порядке. А потом они вдруг схлестнулись. Мне помнится, я пытался как-то все сгладить, предложил им бесплатную выпивку, ну, что-то вроде этого.

— И чем все кончилось?

— О, вот это-то я запомнил. Она ушла, а он остался. Уверен, что в конце концов он подцепил другую девицу.

Теллер уже наполовину опорожнил свой стакан. Бармен собрался было отойти, но Мартин остановил его:

— Подожди, Робби. Опиши мне этого парня.

— Да не очень-то я и помню. Говорю тебе: молодой, блондин, пижонистого вида, на всех сверху вниз поглядывал.

— Ты видел фотографию клерка из Верховного суда, которого недавно убили?

Бармен потер подбородок.

— Конечно. Как там его звали?..

— Сазерленд.

— Верно… Господи…

— Ну?

— Точно, он действительно похож на того парня… Ну, который был с этой женщиной в ту ночь… Это мог быть он.

Теллер откинулся назад и воздел руки горе.

— Слушай, я расследую самое важное убийство за всю историю Вашингтона, не считая разве что Линкольна, а ты, опытнейший наблюдатель рода человеческого, упускаешь такие вещи! Черт подери, тот это был парень или нет?

— Возможно. Я должен взглянуть на фотографию.

Теллер быстро прошел к машине, вынул из дипломата, лежащего в багажнике, глянцевое фото Кларенса Сазерленда и вернулся в бар. Вместе с Робби они прошли на кухню, которая была ярче освещена. Бармен внимательно изучал фотографию.

— Ну?

— Да, похоже, тот самый.

— Похоже?

Робби взглянул на Теллера.

— Послушай, Марти, это место — не парад подозреваемых в полицейском участке. Здесь много проходит всякого народа. Я могу ошибаться, но если бы мне пришлось держать пари, я бы сказал, что это он.

Теллер облокотился на раковину и глубоко вздохнул:

— Никому об этом не говори, Робби.

— Кому я могу сказать?

— Вот и не говори.

Повар, иммигрант по имени Хуан, завидев их, улыбнулся Теллеру:

— Эй, инспектор, хочешь поесть?

— Да, картошку и «джулибургер», среднепрожаренный, и не переборщи с анчоусами. В общем, не промахнись.

Подъезжая к небольшому кафе, работающему круглосуточно, Вера увидела, как из такси выходит Джордж, управляющий компьютерной компанией. Ей не хотелось его разочаровывать, не сдержав свое слово, но чувство вины отступило на второй план перед неодолимой потребностью вернуться домой. Она нажала на акселератор, и кафе осталось позади, превратившись в красную неоновую точку, едва различимую в зеркальце заднего обзора.

Подъезжая к своему дому в Чеви-Чейзе, Честер Сазерленд решил остановиться у заднего входа и пройти через кабинет. Он заметил, что свет во всех окнах, кроме спальни, был погашен.

Остановив машину, Сазерленд не торопился выходить. Последние семь часов прошли для него как в тумане. После двухчасовой беседы с Биллом Стоком в штаб-квартире ЦРУ Сазерленд проехал в свой клуб, где пообедал в одиночестве. А затем произошло событие, которого Сазерленд не позволял себе все последние годы, — доктор пошел в кино. Фильм ему не понравился: претензия на комедию, да и актеров он едва знал, с трудом вспоминая, что видел их как-то в кинофильме «Жизнь в субботу вечером». Молодежь в зале, правда, смотрела комедию с удовольствием. Впрочем, Сазерленду было все равно, хорош фильм или плох. Просто это было какое-то занятие, способ вычеркнуть из памяти двухчасовой разговор со Стоком.

Встреча началась вполне приятно. Сток снова рассказал ему о своем увлечении электронными видеоиграми и о том, что решил в будущем несколько выходных дней посвятить тренировкам, дабы составить достойную конкуренцию своему сыну. Сазерленд вежливо слушал его, пару раз даже высказал одобрение подобному решению, но в глубине души знал, что легкая трепотня скоро закончится и разговор перейдет на серьезные темы, ради чего, собственно, он сюда и приехал.

— Итак, ты хотел поговорить со мной, Честер, — сказал Сток, усаживаясь за стол и кладя на него ноги. — По телефону голос у тебя был расстроенный, да это и понятно: если бы мой кабинет взломали, я бы тоже огорчился. — Он рассмеялся. — Нам крупно повезло, что ты не хранил там досье по проекту МКАЛТРА. Иначе у меня был бы повод беспокоиться, что взломщики могли в них заглянуть.

Сазерленд знал, что Сток с ним играет. Если у него и были раньше сомнения относительно того, кто вломился к нему в кабинет, то теперь они рассеялись полностью.

— Билл, это дело рук Компании?

Сток изобразил на лице удивление, сделал вид, что шокирован.

— Компании? Ты думаешь, мы могли бы поступить таким образом с человеком, которому доверили столь важную часть операции?

Сазерленд вдруг ощутил приступ голода и острое желание что-нибудь выпить: у него с утра во рту ничего не было, а завтрак, прерванный звонком Веры, остался наполовину нетронутым. Он понял, что оказался в щекотливом положении. Если сыщики из ЦРУ не взяли досье, то признание в том, что он на самом деле хранил их у себя, несмотря на постоянные уверения в обратном, выставило бы его лжецом или, того хуже, дураком. С другой стороны, если грабители были со стороны, он чувствовал себя обязанным доложить о пропаже человеку и управлению, которым исчезновение досье грозило бы серьезными неприятностями.

Он решил признаться, что хранил досье дома и что теперь они пропали, надеясь, что его честность вызовет по меньшей мере откровенность со стороны Стока. Однако результат оказался иным… После того как Сазерленд закончил свое признание, директор поднялся и резко ударил кулаком по столу.

— Черт подери, я так и знал! — Он быстро подошел к широкому пролету окна, выходящего на лес, и на какое-то мгновение Сазерленду почудилось, что он собирается кулаком вышибить стекло. Сток провел кончиками пальцев обеих рук по филенке окна.

— Прости, Билл, — сказал Сазерленд, вставая и выходя на середину комнаты. — Ты должен понять, что у меня было несколько причин принять участие в этом проекте. Я готов служить стране, когда и как могу, но, кроме того, я что-то значу и сам по себе. Я ученый или, по крайней мере, занимаюсь наукой, и для человека моего типа отдача заключается в предчувствии открытия, прорыве на новые рубежи, в постижении того, чего мы раньше не знали. Я не мог бы уделять проекту столько времени и знаний, если бы не было этой отдачи, если бы я не держал в руках реальных подтверждений проделанному. Я никогда никому об этом не говорил, и досье все время были спрятаны в моем личном кабинете. Это было очень важно: иметь их при себе.

— Как для Никсона хранить его записи, — заметил Сток. Он был мрачен. Лицо его застыло, как будто высеченное из гранита. Он вернулся к своему столу, открыл ящик и вытащил оттуда несколько папок с досье. Сазерленд сразу узнал в них те, что были похищены из его кабинета.