Шелли навалился худым высоким телом на ограждение борта и, взмахнув сломанной шпагой, обрушил на существо сокрушительный рубящий удар. Теряющее очертания облако отпрянуло вновь, больше уже ничем не напоминая женщину. Шелли ударил снова, и клинок косым ударом зацепил деревянное ограждение. Байрон подумал, что его друг промахнулся, но когда, мгновение спустя, Шелли снова ударил по ограждению, в этот раз прямо вниз, он сообразил, что тот задумал отколоть деревянную щепу.

Шелли выронил сломанную шпагу ― она упала за борт ― и худыми руками поднял отколотую щепку. ― Дай мне другой пистолет!

Байрон вытащил из упавшего мешка второй пистолет и бросил ему. Шелли щепку затолкнул в ствол, и хотя Байрон крикнул ему остановиться, направил этот странный, словно снабженный штыком, пистолет на облако и выстрелил.

Облако разлетелось в клочья, с едким запахом, словно взорвался камень. Шелли повалился обратно на сиденье. Переведя дух, он вытащил из кармана носовой платок и принялся стирать со лба кровь.

― Тебе чертовски повезло, ― только и смог сказать Байрон. Сердце бешено колотилось в его груди. Он засунул руки в карманы, чтобы Шелли не увидел, как они дрожат. Заткни ствол так еще раз, и останешься без рук.

― Надо было рискнуть ― дерево почти наихудший проводник. Шелли откинулся назад и с тревогой посмотрел на небо. ― Скажи перевозчикам, пусть поторопятся.

― Что, думаешь, мы можем повстречать еще одну? Байрон обернулся к мертвенно-бледным морякам. ― Доставьте нас на берег ― bougez nous dans le rivage plus pres! Vite, very goddamn vite![11]

Снова повернувшись к Шелли, он заставил себя говорить спокойно. ― Что это было за существо? И что… ему… черт побери… было нужно?

Шелли закончил вытирать кровь, аккуратно сложил платок и убрал его обратно в карман. Его, очевидно, ничуть не беспокоило, что кто-нибудь увидит, как он дрожит, но его глаза, когда он встретил пристальный взгляд Байрона, были спокойными. ― Оно хотело то того же, чего хотят туристы в Женеве всякий раз, когда указывают на меня друг другу. Увидеть что-то, не соответствующее общепринятым нормам, неправильное, порочное. Он поднял руку, призывая Байрона помолчать. ― Что же до того, что это было ― ты можешь называть это существо ламия. Где же ее встретить, как не на озере Леман?

Байрон отстранился, раздумывая над сказанным. ― Я никогда не задумывался о названии этого озера. Леман, любовница.[12] Он неуверенно рассмеялся. ― Ты, похоже, привел ее в ярость.

Шелли тоже расслабился и склонился над бортом. ― Это было не озеро ― озеро просто так назвали за его ласковый характер. Черт возьми, я бы сказал, озеро скорее друг.

Человек у румпеля[13] заложил галс[14], ловя в паруса прибрежный бриз, и замок Шильон развернулся, оставшись позади по левому борту. Винные фужеры разбились, когда безумное облако налетело на лодку, так что Байрон поднял бутылку, вытащил пробку зубами и глотнул прямо из горла. Он передал бутылку Шелли, а затем спросил: ― Если дерево самый худший проводник, почему это сработало? Ты сказал…

Шелли отхлебнул из бутылки и вытер рот рукавом. ― Я думаю, это… своего рода электрическая крайность. Эти существа как прудовая рыба ― боятся как быстрого течения, так и заболачивания. Он криво усмехнулся и сделал еще глоток. ― Серебряные пули и деревянные колья, верно?

― Боже правый, о чем мы здесь говорим? Звучит словно вампиры и оборотни.

Шелли пожал плечами. ― Это… не совсем так, хотя совпадение не случайно. Как бы там ни было, серебро лучший проводник, а дерево почти самый худший. Серебро, как правило, слишком дорого для людей, которые верят в старинные придания, так что они обычно пользуются железными кольями. Они называют эти колья Eisener brechen ― это очень старое понятие, означающее что-то вроде «железный пролом», «железная брешь» или «железное разрушение», хотя brechen может так же относиться к преломлению света или даже к нарушению супружеской верности. Очевидно, в понимании древних эти вещи были в некотором смысле синонимами ― странная мысль, а? В действительности, четыре дня назад в твоем доме, я требовал eisener breche. Полидори же ― идиот, решил, я сказал «глаза на ее груди»[15]. Шелли захохотал. ― Когда я пришел в себя, мне ничего не оставалось, кроме как согласится с его глупым толкованием. Мэри, наверное, решила, что я сошел с ума, но это было лучше, чем позволить ей узнать, что я сказал на самом деле.

― Зачем он тебе понадобился той ночью? Это существо что, было там, за моим окном?

― Это, или весьма на него похожее. 

Байрон хотел было что-то сказать, но остановился, уставившись за спину. Бурлящая темная волна неслась с севера прямо на них. ― Парус, desserrez la voile![16] ― крикнул он морякам; затем, ― Держись за что-нибудь, ― бросил он Шелли сквозь сжатые зубы.

Ветер словно лавина обрушился на лодку, раздирая парус и накренив лодку вправо так, что мачта почти легла. Вода сплошным потоком хлынула через планшир[17], яростно обрушиваясь на скамьи и румпель. В течение несколько секунд казалось, что лодка неизбежно перевернется ― пронзительно воющий ветер отрывал хватающиеся за обшивку руки и бросал в лицо острые соленые брызги ― затем неохотно, сопротивляясь, словно корни вырываемого из земли дерева, мачта пошла обратно, и полузатопленная лодка тяжело повернулась на беспокойных волнах. Один из моряков подергал туда-сюда румпель, но тот лишь свободно болтался в своем гнезде; руль был сломан. Ветер все еще пронзительно завывал в изорванном парусе и такелаже, и поднимал буруны, с грохотом разбивающиеся о прибрежные скалы в сотне ярдов[18] от них.

Байрон сбросил пальто и начал стягивать ботинки. ― Думаю, придется плыть, ― прокричал он сквозь окружавший их шум.

Шелли, хватаясь за поручень, покачал головой. ― Я никогда не учился плавать. Его лицо было бледным, но выглядел он решительным и странно счастливым.

― О Боже! И ты еще говоришь, озеро твой друг? Ладно, не беда, выбирайся из пальто ― будем держаться вместе за одно весло и, если ты не будешь мешать, думаю, я смогу провести нас вокруг этих скал. Давай… Шелли пришлось говорить громко, чтобы быть услышанным, но голос его был спокойным: ― Я не хочу, чтобы меня спасали. Тебе и так придется как следует постараться, чтобы спасти себя. Он поглядел поверх дальнего борта на горбатые скалы, противостоящие беспощадным ударам волн, затем снова повернулся к Байрону и нервно улыбнулся из-под путаницы белых волос. Я не боюсь утонуть… и, если ты заставишь меня держаться за весло, обещаю, я его брошу.

Пару секунд Байрон удивленно смотрел на него, затем пожал плечами и, цепляясь за борт, побрел вброд на корму, где слуга и один из моряков остервенело наполняли ведра из водоема, плескающегося вокруг их бедер, и выплескивали воду за борт. Второй моряк дергал за канаты, пытаясь повернуть остатки паруса к ветру. Байрон схватил еще два ведра и бросил одно из них Шелли. ― В таком случае вычерпывай изо всех сил, если только хочешь снова увидеть Мэри.

На миг Шелли замер, держась за поручень; затем его плечи поникли, и он кивнул. И, хотя он схватил плывущее ведро и направился им на помощь, Байрону показалось, что он выглядел унылым и, пожалуй, даже пристыженным, словно человек, обнаруживший, что его сила воли слабее, чем он полагал.

В течение нескольких минут четверо мужчин работали в бешеном темпе, обливаясь потом и тяжело дыша. Они поднимали ведро за ведром и опрокидывали их за борт. Тем временем, управляющийся с парусом моряк, отвернув гик[19] к правому борту, умудрился, по крайней мере хоть немного, поправить курс, несмотря на потерю руля. А ветер понемногу начал терять свое неистовство.