На всех уровнях началась мощная кампания по дискредитации не только пропаганды Биафры, но даже отчетов Красного Креста и журналистов, где говорилось об уровне смертности от голода, убийствах нигерийской армией гражданских лиц и той участи, что готовится биафрцам в случае их поражения.

У тех, кто пристально следил за этой кампанией, возникло мрачное предчувствие, особенно у тех, кто помнил маленькую, но крикливую клику крайне раболепных джентльменов, которые в 1938 году взяли на себя роль «адвокатов дьявола»    при нацистской Германии и отчасти старавшихся убедить своих слушателей в том, что любое упоминание о плохом обращении немцев с евреями было пропагандой, которую спокойно можно было не принимать в расчет. Избранная тактика, выдвигаемые доводы, слепая уверенность во врожденной пристрастности тех, кто заявлял, что своими глазами видел, что происходит, и почти личностный пыл, привносимый в обливание грязью тех, кто был лучше информирован, во всем этом проявляется просто поражающее сходство этих двух примеров.

До странности похожи не только доводы, но также и источники, и те, кто позволяет использовать себя как источник — передавая сообщение. Главным образом, это либо достаточно глупые парламентарии и другие общественные деятели, которые подвержены отравлению идеями, переданными по сети «старых приятелей»,   либо те, кто имеет личную, политическую или финансовую заинтересованность, или прожил в стране счастливые годы молодости и теперь не может слышать, как о ней дурно отзываются; либо же не слишком проницательные журналисты, пишмашинки которых можно купить за оплаченную правительством поездку в сопровождении очаровательной молодой секретарши из Министерства информации и оказанное на месте широкое гостеприимство. Большинство этих людей позволяет использовать себя в качестве канала для передачи информации непреднамеренно, хотя, если провести несколько дней, проверяя достоверность того, о чем им рассказали, то, возможно, это окупило бы все затраты.

Но так же как и в случае с прогерманскими апологетами довоенных дней, всегда существует небольшая группа, чья политическая ориентация основана на чисто личном и иногда страстном отвращении к какому-либо расовому меньшинству, и на желании видеть страдания этого меньшинства. В данном случае духовный штаб этих людей находился, к несчастью, в недрах Британского Верховного Комиссариата в Лагосе и Министерстве по делам Содружества в Лондоне.

Крупный бизнес, от которого не требовали объяснений по поводу его политики, или ответов на вопросы в Парламенте, смог сохранить гораздо большее спокойствие в вопросе своего действительного отношения к проблеме Нигерия-Биафра, чем правительство. До настоящего времени роль деловых, а в особенности нефтяных, кругов остается в некотором отношении тайной и является предметом крайне различных интерпретаций.

В довоенной Нигерии иностранные капиталовложения были главным образом британскими. Общая их сумма равнялась примерно 600 миллионам фунтов стерлингов, из которых треть была размещена в Восточной Области. А в этой Области львиная доля инвестиций приходилась на нефть.

Было одно существенное различие между нефтяными и другими финансовыми и коммерческими интересами Британии в Нигерии. Основная доля нефтяных инвестиций приходилась на Восток, и гораздо меньшая часть — на всю остальную Нигерию. Но во всех других видах бизнеса основная часть инвестиций приходилась на остальную Федерацию, а меньшая доля — на Восток. Из общей суммы капиталовложений около 200 миллионов фунтов стерлингов были, по подсчетам, вложены в нефть.

Хотя впоследствии биафрцы и обвиняли нефтяные фирмы в том, что они с самого начала поддерживали Лагос, вполне вероятным кажется то, что, исходя из своих собственных интересов, нефтяные компании и торговые фирмы были действительно вне конфликта и хотели, чтобы так продолжалось и впредь. Странно, но хотя в затянувшейся войне их возможные прибыли были сведены на нет обеими сторонами, хотя большинство их заводов и машинного оборудования было повреждено, разрушено, разграблено или присвоено обеими сторонами, а коммерческие интересы пострадали, и все-таки обе стороны выдвигали против них гораздо больше обвинений, чем против дипломатов, которые были главными архитекторами политики поддержки Говона, которой решило следовать британское правительство.

Любые действия деловых кругов — прямые или косвенные — повлекшие их участие в конфликте на той или другой стороне, остаются в некотором роде тайной. Однако, профессиональный союз, объединяющий все деловые интересы в Западной Африке, это влиятельнейший Комитет Западной Африки, расположенный в Лондоне, и является аксиомой то, что этот Комитет Западной Африки всегда будет следовать политике британского правительства в этом регионе, как только эта политика будет твердо определена.

Крупный капитал главным образом заинтересован в эксплуатации, торговле и получении прибылей; поэтому в его интересах, чтобы война не затягивалась. Но сказать, что разгром Биафры был в интересах нефтяного или какого-либо другого бизнеса, было бы не совсем точно. В начале войны деловые люди, с которыми мы беседовали неофициальным образом, заявляли, что не отдают предпочтения ни одной из сторон. Им потребовались бы только некоторые дополнительные расходы, чтобы вести раздельно две коммерческие операции — одну в Нигерии, а другую в Биафре. И пока обе страны мирно сосуществуют, можно продолжить нормальные деловые операции. Чего они не хотели, так это затягивания войны.

Для нефтяных интересов это было особенно важно. Нефть со Среднего Запада Нигерии экспортируется не непосредственно с побережья, а по нефтепроводу поступает через дельту Нигера в Порт-Харкорт в Биафре. Там она сливается с потоком из нефтяных скважин Биафры и по другому нефтепроводу перекачивается к танкерозагрузочному терминалу на острове Бонни. После выхода Биафры из состава Нигерии и установления блокады была перекрыта нефть и Биафры, и Среднего Запада. Главные убытки понесла здесь компания «Шелл-БП»,   англо-голландский концерн, которому принадлежит большинство концессий в этом районе.

В августе 1967 года биафрцы направили в Лондон сильную делегацию в составе Главного Судьи сэра Льюиса Мбанефо и профессора Эни Нджоку, для того, чтобы попытаться убедить британское правительство изменить политику содействия Нигерии. В течение трех недель эта пара сидела в гостинице «Ройял Гарден»    и вела переговоры с непрекращающимся потоком чиновников и бизнесменов из Комитета Западной Африки. Результатом явились определенные колебания в министерстве по делам Содружества, и стало известно, что деловые интересы в Комитете оказывают нажим на министерство, чтобы, по крайней мере, обеспечить строжайший нейтралитет. За первые десять дней сентября с поразительной внезапностью все изменилось. В дальнейшем стало известно, что именно тогда должен был осуществиться заговор Банджо с целью убийства Оджукву. По словам одного замешанного в этом заговоре англичанина, в первую неделю сентября из Лагоса поступила некая информация, заставившая Уайтхолл быстро вернуться к прежней линии поддержки генерала Говона, и в соответствующем духе были проинформированы и деловые люди. Оба биафрца обнаружили, что говорят в пустоту и уехали. Кажется, именно с этого момента Министерство по делам Содружества и Комитет начали действовать заодно, хотя во второй половине 1968 года в деловых кругах усилились дурные предчувствия. Тем не менее, вскоре после сентября 1967 года, сумма примерно в 7 миллионов — плата за право разработки нефтяных недр (по состоянию дел на довоенный период) была выплачена правительству генерала Говона, несмотря на протесты Биафры, что эти деньги по праву принадлежали им.

Задолго до конца 1968 года все без исключения деловые круги устали от войны, и предприниматели все более скептически относились к заверениям правительства в том, что все будет кончено буквально через несколько недель. Снова начали прислушиваться к тем бизнесменам, которые, находясь на службе у главных компаний, действующих в Западной Африке, многие годы проработали в Восточной Области, и которые, как, например, господин Паркер, предупреждали, что ничего не следует предрешать заранее. Сначала их предостережения в Лондоне отбрасывали под тем предлогом, что это результат их личной приязни к народу Востока. Но постепенно становилось все ясней, что даже в случае военной победы Нигерии, шансы на возврат к нормальному экономическому положению в Биафре были невелики, учитывая пролитую кровь, горечь обид, бегство в буш части биафрских техников и старших служащих, крах экономики и эскалацию партизанской войны.