К концу апреля по причинам военного характера, объясненным ранее, поток беженцев принял угрожающие размеры: примерно 3,5 миллиона.
«Каритас» и Всемирный Совет Церквей, не входя в число огранизаций, действующих на нигерийской стороне фронта, и не будучи обязанными по договору господина Ягги пробиваться по каналам согласований, прежде чем начать помогать людям, решили действовать самостоятельно. Начиная с первых месяцев года, они закупили за рубежом большие количества продовольствия и медикаментов для завоза в Биафру. У них не было самолетов и пилотов, поэтому они заключили соглашение с Хенком Уортоном, американцем, который два раза в неделю перевозил на своих самолетах оружие из Лиссабона в Биафру, и купили часть его самолетов. Но количество перевозимого таким образом продовольствия было очень невелико.
Начиная с 8 апреля, Красный Крест начал в небольших количествах посылать помощь на самолетах Уортона, и желая приобрести свой собственный самолет и нанять своих собственных летчиков, посылал из Женевы неоднократные запросы нигерийскому правительству по поводу предоставления охранного свидетельства пропуска для самолетов с четкими обозначениями Красного Креста для того, чтобы осуществлять полеты в дневное время, без опасения быть сбитыми. На эти запросы постоянно отвечали отказом.
Были предприняты попытки убедить нигерийцев, что под прикрытием подобных дневных полетов Уортон не будет перевозить оружие. Сначала предложили, чтобы группа работников швейцарского Красного Креста была гарантом того, что в дневное время самолеты Уортона будут оставаться на земле. Нет. Боялись, что самолеты с помощью будут перевозить и оружие. Тогда было предложено, чтобы представители Красного Креста наблюдали за погрузкой. Нет. Тогда пусть нигерийский Красный Крест наблюдает за погрузкой. Нет. Оджукву согласился на то, чтобы работники нигерийского Красного Креста сопровождали самолеты в аэропорты Биафры. Нет.
Тогда даже биафрцы не понимали, что никто никогда и не намеревался, и не захочет допустить подобные полеты.
Пока все это тянулось, Церкви упорно, несмотря ни на что, продолжали свой труд, посылая все, что возможно, едва только оказывалось свободное место.
К середине апреля, после изучения совместного доклада о положении дел с протеиновой недостаточностью, полковник Оджукву понял, что для того, чтобы постараться избежать главного несчастья, времени почти не осталось. Как ему объяснили работники благотворительных организаций, проблема заключалась не в том, чтобы купить продовольствие (они были уверены, что это они смогут сделать достаточно легко), а в том, как привезти его в Биафру через блокаду. Это была проблема скорее техническая, чем медицинская, и полковник Оджукву приказал техническому комитету в кратчайшие сроки доложить, какими путями можно будет ввезти в страну продовольствие.
В начале мая этот комитет представил ему свои рекомендации. Существовало три пути, по которым продовольствие можно было ввезти в Биафру: воздушный, наземный и морской. Интенсивность полетов по воздушному мосту, если его придется использовать для ввоза продовольствия, достаточного для того, чтобы справиться с проблемой, должна быть гораздо выше, чем могли обеспечить все самолеты Уортона, да и стоить это будет очень дорого. Доставка по морскому пути, через Порт-Харкорт или вверх по Нигеру будет медленнее, но при нормальном его функционировании по нему можно будет перевозить больший тоннаж продовольствия при меньших расходах. По наземному пути (с учетом того, что продовольствие будет поступать в Нигерию прежде всего морем) придется перевозить его за сотни миль, через всю страну, затем по оккупированным районам Биафры, а потом по забитым нигерийскими военными транспортами дорогам, непроходимым из-за разрушенных мостов. Это будет медленно, опасно и крайне дорого. Путь этот не давал ни выигрыша в скорости воздушного моста, ни преимуществ и эффективности морского коридора.
Оджукву, на которого произвели впечатления призывы врачей поторопиться, выбрал воздушный мост, как временную меру, и морской путь, если впоследствии он станет возможен, для перевозки главной части грузов. Господин Ягги и другие руководители благотворительных организаций были поставлены в известность об изысканиях технических экспертов и не возражали.
В середине мая Биафра потеряла Порт-Харкорт. Еще около миллиона беженцев хлынуло в центральные районы Области, часть из них была жителями самого города, а часть — беженцами из ранее захваченных районов. Однако, потеря порта не означала переориентации в выборе способов доставки гуманитарной помощи. Чтобы возместить потерю аэропорта Порт Харкорта, открылся аэропорт в Ури, прозванный Аннабел, а с моря доступ к Нигеру и порту Огута был еще свободен, однако при условии, что нигерийцы согласятся приказать своему флоту пропускать пароходы Красного Креста.
В конце мая Международный Красный Крест в Женеве обратился со вторым воззванием, но на сей раз оно было специально адресовано Биафре, поскольку было ясно, что Нигерия не согласится.
Однако, все это время проблема оставалась неизвестна мировой общественности. История все еще не была рассказана. В середине июня Лесли Киркли, директор «Оксфэм», совершил 15-ти дневную ознакомительную поездку в Биафру. То, что он увидел, весьма его обеспокоило. Одновременно Майкл Липмен из газеты «Сан» и Брайан Диксон из «Дейли Скетч» передавали репортажи из внутренних районов Биафры, и именно эти два человека и их фотографы увидели всю историю такой, какая она есть. В последние дни июня первые фотографии маленьких детей, превращенных в живые скелеты, появились на первых страницах лондонских газет.
За весь этот месяц единственным продовольствием, доставленным из внешнего мира, было то его небольшое количество, которое смогло поместиться в незанятом пространстве уортоновского «Сьюпер Констелейшн», прилетевшего из Лиссабона. Но поскольку места в его самолете теперь добивались три организации, то продовольствия, которое надо было перевозить, явно было гораздо больше, чем самолетов для его транспортировки. В последующие недели все три этих организации купили каждая свои самолеты, но Уортон настаивал на том, что именно он должен обеспечивать их техническое обслуживание и летать на них должны его пилоты. В это время продовольствие начало поступать на кораблях к португальскому прибрежному острову Сан-Томе, который ранее использовался только как пункт дозаправки. Теперь, для перевозки продовольствия в Биафру с этого острова, можно было организовать челночные полеты, а перевозка оружия шла бы другим путем — напрямую из Лиссабона в Биафру. Таким образом, патроны и сухое молоко снова разделились бы по разным отсекам операции Уортон.
Прежде чем уехать из Биафры, господин Киркли дал пресс-конференцию, на которой высказал мнение, что если в течение 6 недель в Биафру не поступит значительное количество продовольствия, то около 400 тысяч детей перейдут в безнадежную стадию болезни и умрут от квашиокоры. Когда его спросили, сколько же нужно продовольствия для того, чтобы избежать этого, он назвал цифру в 300 тонн в день (или в ночь).
В Лондоне это сообщение было опубликовано 2 июля в «Ивнинг Стандарт», но все сочли его «биафрской пропагандой», пока Киркли 3 июля сам не выступил в программе теленовостей Би-Би-Си «24 часа» и не повторил свою оценку. Тем временем медленно раскачивалось британское общественное мнение, разбуженное фотографиями, появившимися в британской прессе. Перед тем как покинуть Биафру, господин Киркли встретился одновременно с господином Ягги и полковником Оджукву, и именно тогда лидер Биафры предложил не «какой-то», а самый лучший аэродром исключительно в распоряжение организаций, осуществляющих гуманитарную помощь. Это окончательно бы отделило воздушные перевозки оружия от перевозок продовольствия и увеличило бы шансы на то, что Нигерия предоставит милосердным самолетам право свободного пролета в дневное время. Господа Ягги и Киркли приняли предложение.