В то время многие полагали, что потеря аэропорта в Порт-Харкорте, который был захвачен через несколько дней после города, отрежет Биафру от внешнего мира и от поставок оружия. Предполагалось, что в этом случае сопротивление Биафры продлится не более двух недель.

Однако, сам факт этого дипломатического признания, хотя и недооцененный ликующими нигерийцами, сильно обеспокоил правительства Британии и США. Они тут же развили бурную закулисную дипломатическую активность, чтобы отговорить от подобного шага любую другую страну, у которой могло бы появиться желание последовать этому примеру.

Господин Альфред Палмер, заместитель госсекретаря США по африканским делам и бывший посол в Нигерии, совершил поездку по Западной Африке, решительно выступая, как публично так и в частных беседах, против Биафры и за Нигерию. Эти совместные усилия даром не пропали: признания приостановились и еще три африканские страны, правительства которых в частном порядке информировали полковника Оджукву о том, что они рассматривают вопрос о признании Биафры, но чья экономика была крайне зависима от долларовой помощи, решили немного подождать.

В пятницу 31 мая сэр Льюис сначала сказал Оботе, а потом и журналистам, что, по мнению его страны, Нигерия полностью убеждена в возможности военного разрешения конфликта, а значит, он понапрасну теряет время и намерен покинуть конференцию. Судя по их отчетам, большинство иностранных корреспондентов уже давно пришли к такому же выводу.

Разочарованный, но все еще не потерявший надежду, сэр Льюис вернулся не в Биафру, а в Лондон, где провел восемь дней в переговорах с британскими чиновниками. В конце концов, он попросил о встрече с Гарольдом Вильсоном. Вместо этого ему позвонил один чиновник и предложил встретиться с государственным министром по делам Содружества, лордом Шепердом. Сэр Льюис согласился, и они встретились в доме сэра Арнольда Смита.

Лорд Шеперд начал дискуссию крупным ляпом.

Он дал понять, что до сей поры полагал, что биафрцы — это живущее где-то в буше затерянное племя, насчитывающее несколько тысяч человек. Даже закаленные ветераны, вроде сэра Мориса Джеймса, заместителя Постоянного секретаря, были вынуждены, уставившись в окно, скрывать свое замешательство. Таково было первое появление лорда Шеперда на дипломатической арене. Состоялось всего три встречи, во время которых лорд Шеперд подчеркнул, что британское правительство желает прекращения огня и продолжения мирных переговоров. Он спросил, согласится ли Биафра на британское посредничество. Озадаченный тем, что лорд Шеперд до сих пор не уяснил ситуацию, сэр Льюис ответил, что, по мнению его правительства, не может быть и речи о каком-либо посредничестве с британской стороны, пока Британия поставляет оружие Лагосу. В те дни в печати появлялись сообщения об увеличении этих поставок. Подобная точка зрения, казалось, удивила благородного лорда.

Как бы то ни было, лорд Шеперд выступил с неким планом прекращения огня, который сэр Льюис попросил предоставить ему в письменном виде, что и было сделано. В принципе, при сопоставлении с планом Биафры, в них не обнаружилось никаких кардинальных расхождений. Прекращение огня, необходимость присутствия международных сил по поддержанию мира, последующие переговоры для нахождения политического решения — все сходилось. Лорд Шеперд, казалось, был доволен и заявил, что отправится в Лагос, чтобы попытаться достичь там соглашения на основе того, что было уже согласовано между Британией и Биафрой. Он попросил сэра Льюиса задержаться в Лондоне до его возвращения из Лагоса, но тот предпочел вылететь в Биафру, пообещав вернуться, если миссия лорда Шеперда окажется успешной. Лорд вылетел 13 июня, а сэр Льюис на следующий день.

То, что произошло дальше, буквально ошеломило наблюдателей. План лорда Шеперда, если он и был когда-либо представлен в Лагосе, был отвергнут сразу. Для Лагоса политическое решение в форме капитуляции Биафры должно было стать предпосылкой прекращения огня. Неукрощенный лорд вылетел в Калабар, который теперь находился в руках нигерийцев. Здесь он повел себя крайне необычно для вероятного посредника, произнося речи и «реплики в сторону»,   из которых стало ясно, что буквально за несколько дней он полностью стал преданным сторонником Нигерии и ее дела.

Встретившись с двумя корреспондентами «Ньюс оф зе Уолд»,   Томасом и Стенфордом, которые страстно говорили ему о страданиях и деградации людей, свидетелями которых они были на оккупированных территориях в землях Ибибио, особенно в Икот Экпене, лорд Шеперд был удивлен и несколько шокирован. Но вскоре, снова оказавшись в центре внимания, он с наслаждением приветствовал толпу (биафрские агенты в городе потом сообщили, что толпа эта состояла из переодетых солдат Йоруба) и даже оказался в такой ситуации, когда хор приветствовал его серенадой, исполнив лорду псалом «Господь мой пастырь».   [33] Неизбежно возникает сравнение с миссией лорда Рансимена в Чехословакию в 1938 году и представлением, устроенном этим нелепым графом в Петровице.

В Лагосе лорд Шеперд сделал еще несколько заявлений весьма пронигерийского характера и уехал, а все шансы на урегулирование при его посредничестве разбились вдребезги.

Больше ничего в этом вопросе британская дипломатия сделать не могла, и хотя потом много говорилось об огромных победах, одержанных в коридорах Лагоса, об уступках, заманчивых соглашениях и многом-многом другом, британское правительство уже было просто неспособно хоть чуть-чуть повлиять на возможность установления мира в Нигерии, кроме того факта, быть может, что та политика, которой она упрямо придерживалась, еще дальше отодвинула эту возможность.

Наблюдатели постоянно задавались вопросом, почему же именно Британия, у которой было так много великолепных дипломатов ранга сэра Хемфри Тревельяна, который так умело действовал в Адене, попав в столь деликатную ситуацию, как конфронтация Нигерии и Биафры, решила ограничить свои усилия тем, что прибегла к услугам лорда Шеперда, который даже не был профессиональным дипломатом.

Следующее предложение пришло из Африки. Император Эфиопии Хайле Селассие уже много месяцев возглавлял в ОАЕ комитет по Нигерии, в который входили представители шести африканских государств. Комитет этот оставался нем с предыдущей зимы, когда генерал Говон предупредил о нежелательности их поездки в Биафру, и они безропотно подчинились. После консультаций с шестью другими главами государств: Либерии, Конго-Киншасса, Камеруна, Ганы и республики Нигер, император созвал конференцию в столице Нигера Ниамее. Почетным председателем был президент Нигера Хамани Диори. Встреча была открыта в понедельник 15 июля и на следующий день на ней присутствовал Говон. Едва во второй половине дня он улетел домой, как комитет отправил полковнику Оджукву приглашение приехать и изложить свою позицию.

Сначала об этой новости узнали в Биафре по радио, официальное приглашение шло дольше и только к вечеру было доставлено через канцелярию президента Габона — Бонго. На следующий день в четверг полковник Оджукву созвал в Абе давно намечавшуюся пресс-конференцию, на которой изложил два варианта доставки продовольствия в Биафру для облегчения людских страданий. Один путь — по морю и по реке: вверх по Нигеру до порта Огута, который все еще прочно удерживался биафрцами. Другой — интернационализация Порт-Харкорта под нейтральным контролем, и десятимильный коридор оттуда до передовых позиций (к северу от города), где Красный Крест Биафры будет забирать это продовольствие. На той же пресс-конференции у него спросили, поедет ли он в Ниамей. Оджукву с сожалением покачал головой и ответил, что хотел бы, но военная ситуация не позволит.

Однако вечером того же дня ему пришлось изменить это решение. Прибыло послание, в котором особый упор делался на наличие быстроходного транспортного средства, и после поспешно проведенного заседания Исполнительного Совета, Оджукву и небольшая группа делегатов отбыли в первые после полуночи часы 18 июля. Перед рассветом они приземлились в Либервилле, где их засек Брюс Уд, опытный канадский репортер, так что вся история получила огласку.