Как и Люси, Винни пошла в мать — синие глаза, темные волосы, стянутые в конский хвостик, полудетское личико, в котором уже явственно угадывалась будущая красота. Как ни старалась Люси, ей не удалось стать для сестры матерью. Да это было и невозможно.

— Куда ты запропастилась? — жалобно воскликнула девочка, забираясь в машину, которая вскоре должна была, как и все остальное, перейти в чужие руки. — Что сказал мистер Мэй?

— Ничего такого, чего бы мы не знали сами, — призналась Люси, всегда предпочитавшая абсолютную честность. — Мы остались ни с чем, Винни. Все пропало — дом, деньги. Все.

— Ну, папа никогда деньгами нас не баловал, так что нам не привыкать, — тряхнула головой девочка. — Вот Мелани говорит, что ее мама каждую неделю получает по почте деньги, а городской совет выделил им домик. Разве у нас так не выйдет?

Если бы все было так просто, мрачно подумала Люси.

— Видишь ли, у нас другая ситуация, — вслух произнесла она. — Сначала нам надо понять, что у твоего дяди на уме. Официально он является твоим опекуном. А это значит, что мы должны ему подчиняться.

— На фиг мне опекун! — взвилась Алвина. — Ты всегда присматривала за мной: Что изменилось?

— У меня денег нет! В отличие от твоего дяди; — почти с ненавистью в голосе произнесла Люси.

— Если он такой богач, мог бы купить нам дом!

— Думаю, этого было бы недостаточно, — уже спокойнее сказала Люси. — Слушай, давай заедем в кондитерскую за шоколадными пирожными, а?

Синие глазки сестры тотчас загорелись:

— А мы можем себе это теперь позволить?

— Нет. Но плевать! — бесшабашно ответила Люси. — Давай жить одним днем!

Они купили шесть пирожных и все их прикончили, сидя на веранде дома, который уже им не принадлежал. Вечером, моя посуду, Люси думала, что за дом с четырьмя спальнями можно получить кругленькую сумму. Но вот покроют ли вырученные деньги долги покойного — это уже другой вопрос. Впрочем, ей и без того есть о чем беспокоиться.

Потом они смотрели телевизор. Около десяти Алвина без понуканий отправилась в постель, оставив Люси наедине с тяжелыми бесплодными раздумьями. «Об этом я подумаю завтра», — вспомнила та слова любимой героини. Как говорится, утро вечера мудренее.

Но, как часто случалось, добравшись до постели, Люси обнаружила, что сна нет ни в одном глазу. Решив, что дело поправит чашка горячего шоколада, она спустилась в кухню, чтобы подогреть молока, даже не накинув халатика поверх короткой ночной сорочки.

Начинался дождь, и капли уже вовсю барабанили по стеклам. Это полезно для зелени в саду, подумала Люси. Листва чахнет на глазах от засухи. Хотя и это тоже уже не ее проблема.

Она собиралась подняться к себе, когда услышала снаружи шум мотора, потом шуршание гравия под колесами. Сквозь застекленную дверь мелькнул свет фар. Машина затормозила прямо у входа.

Затем послышались голоса, свет заслонила чья-то тень и кто-то надавил на кнопку звонка. Таинственный «кто-то» мог быть только одним человеком — тем, кого они ждали, пусть не так скоро.

Поставив кастрюльку с шоколадом прямо на перила лестницы, Люси прошлепала по ковру к дверям, и пальцы уже коснулись дверной ручки, когда внутренний голос зазвучал предостерегающе. Фигура за дверью явно принадлежала мужчине, но кто мог поручиться, что это…

— Кто там? — спросила Люси.

— Арт Флетчер, — последовал ответ. — Так вы откроете? Я тут мокну.

«Что удивительного? Ведь идет дождь!» — вертелось у нее на языке, но его волей-неволей пришлось прикусить. Не время для колкостей… Она повернула ключ в замке и встретилась лицом к лицу с человеком, в чьих руках отныне было будущее Алвины.

Он жестом отпустил такси, затем прошел мимо Люси и поставил на пол прихожей увесистый чемодан. Закрыв за ним дверь, девушка в инстинктивной тревоге прислонилась к ней спиной, изучающе глядя на гостя. Ростом этот человек дюйма на три превосходил брата, в котором было не менее шести футов. Глаза у него были такими же серыми, а волосы — густыми и темными, но этим сходство между братьями исчерпывалось. Младший явно отличается куда более сильным характером, заключила Люси, встретив проницательный взгляд гостя. Интересно, он такой же грубиян?

— Принимая во внимание, что тебе чуть больше шестнадцати, — он окинул ее оценивающим взглядом, — позволь поинтересоваться, кто ты такая?

— Я сестра Алвины по матери, — ответила она. — Разве мистер Мэй не говорил вам обо мне?

— Если бы говорил, я бы не спрашивал, — сухо ответил гость. — Я узнал от него лишь то, что мой брат скончался, оставив без средств к существованию пятнадцатилетнюю дочь. Так, значит, сестра по матери?

— Мама вышла за вашего брата, когда мне было три года. Через год родилась Винни.

Глядя на ее нежную кожу, полудетский очерк губ и шелковистые волосы, спускающиеся на плечи, Арт криво усмехнулся:

— Я дал бы тебе лет шестнадцать, не больше. Слушай, ты всегда бродишь по дому в ночной сорочке?

— Только по ночам, — хмыкнула Люси, ничуть не смутившись, — ведь она знала, что сорочка ничуть не короче стандартного платья-мини. — Вам повезло, что я спустилась попить, не то бы уже спала.

— Тогда мне пришлось бы тебя разбудить. Да, похоже, меня о многом не предупредили. Не возражаешь, если мы устроимся поудобнее? Я устал с дороги.

— Если вы так устали, может, отложим дела до утра? — с надеждой предложила Люси, моля небо об отсрочке, — ничего хорошего она не ждала.

— Мы уладим все сейчас, — безжалостно ответил он. — Мне надо знать, чего от меня ожидают.

— Ничего, насколько мне известно, — уверила его девушка. — Я вполне могу о себе позаботиться. — И сочла своим долгом спросить: — Не желаете перекусить?

— Я поел в самолете, — покачал головой Арт. Затем, заметив кастрюльку на перилах, сказал: — Лучше отнести это в кухню, а то остынет.

Люси послушно взяла кастрюльку. Босые ноги тонули в пушистом ковре. В доме она не признавала ни туфель, ни тапочек — впрочем, сейчас об этом сожалела. Ведь босиком обычно ходят дети, а взрослые… Неудивительно, что этот тип решил, будто она совсем девчонка.

Лишившись львиной доли дорогого убранства, гостиная смотрелась сиротливо. Арт Флетчер ничего не сказал, но выражение лица его было вполне красноречиво. Люси зажгла торшер и бра, а верхний свет выключила, чтобы хоть как-то смягчить впечатление от интерьера, потом уселась в кресло, поджав босые ноги, как обычно любила сидеть. Ее приемный дядя — так мысленно окрестила его девушка — опустился на софу, выжидательно глядя на нее.

Одет он был предельно просто — в темные брюки и свитер крупной вязки. Никакого «артистизма» в одежде, присущего большинству художников. Словом, по первому впечатлению он был совершенно не таким, каким она себе его представляла. А там… кто знает?

— Итак, что вы намерены предпринять в отношении Винни? — спросила она.

Прямолинейность вопроса застала Арта врасплох — черная бровь поползла вверх:

— Берешь быка за рога, да?

— Как всегда и во всем, — ответила Люси решительно. — Судьба сестры очень меня волнует.

— А твоя собственная?

— Я ведь уже сказала, что могу о себе позаботиться.

— Означает ли это, что у тебя уже есть определенные планы?

Люси пожала плечами, силясь изобразить беззаботность:

— Да так, ничего особенного.

— У тебя есть деньги?

— Нет, — вынуждена была признаться Люси. — Но работу всегда можно найти.

— И какую же, если не секрет?

— Сидеть с детишками, например, — ляпнула девушка первое, что пришло на ум. — Стану няней «с проживанием», — прибавила она, уже всерьез обдумывая идею.

— Без образования? Без опыта?

— Опыт есть. Ведь я присматривала за Винни, — спокойно сказала Люси.

— Одно дело — приглядывать за младшей сестрой, и совершенно другое — быть няней с проживанием. В конце концов, ты сама еще совсем дитя.

Синие глаза вспыхнули:

— Дело не в годах! И потом, дети все равно что козлята.

— Пожалуй, в этом что-то есть. — На губах Арта мелькнуло некое подобие улыбки. — А Алвина так же самоуверенна, как ты?