Микалъсен закрыл лицо руками и долго сидел неподвижно. Когда склянки пробили утреннюю вахту, он поднялся с кресла и направился к койке. Нужно было хоть немного отдохнуть. В полдень на базу прибудет Северов, а это г— новые переживания.

3

Волнение, вызванное в Петропавловске приходом флотилии «Вега», постепенно утихало. Насмотревшись на базу и китобойные суда, люди стали расходиться из порта. На берегу оставались лишь те, кто надеялся получить работу. Они обсуждали события, гадали, что это принесет городу и, конечно, прежде всего им.

Среди этих людей были Журба и Ли Ти-сян. Китаец все еще не мог успокоиться после того, как узнал Северова.

— Капитана шибко хороший человек, — возбужденно повторял Ли Ти-сян. Лицо его как-то помолодело, глаза приобрели юношескую живость.

Журбу несколько забавляла детская убежденность Ли Ти-сяна. В китайце он неожиданно приобрел друга, хотя, собственно говоря, ничем не заслужил этого. В то же время где-то в глубине души у Журбы появлялась маленькая надежда: а что если действительно на флотилию будут брать людей? Но тут же моряк сердито хмурил брови. «Опять под чужой флаг, опять драить палубу иностранного судна. Нет! Он сыт этим по горло».

Погода все хмурилась. К вечеру нужно было ожидать дождя. Ли Ти-сян не сводил глаз с «Веги», а когда увидел, как по трапу в катер спускается Северов, пришел в такое возбуждение, что Журба сказал ему:

— Тише, Лешка.

Китаец нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Он стоял на самом краю пристани, нагнувшись вперед, словно собирался прыгнуть на подходивший катер. Журба, опасаясь, что его друг может сорваться в воду, придерживал его за куртку.

Катер причалил к стенке. Увлекая за собой Журбу, Ли Ти-сян подбежал к Северову:

— Сдластвуй, капитана, моя кока Ли Ти-сян... мало-мало болей... твоя говори потом моя назад парохода ходи...

Все это он выпалил одним духом. Северов взглянул в светившиеся надеждой глаза китайца. Лицо Ли Ти-сяна расплылось в улыбке.

— А-а, Ли Ти-сян, — обрадованно воскликнул Северов: — И ты здесь! Рад, очень рад видеть тебя! — он пожал руку коку, — Теперь что делаешь? Журба! И ты здесь! — Северов едва верил своим глазам.

— Я, я! — Журба был взволнован не менее капитана. Они обнялись. Растроганный воспоминаниями, Северов сказал:

Вечером приходите на «Кишинев». Поговорим.

Сыпасиба, капитана, — широко улыбался Ли Ти- сян. — Сыпасиба!

Северов спешил в губком партии. Там уже его ждали. Секретарь губкома, еще не старый, но совершенно седой человек, стоял у окна и смотрел на гавань. Прежде чем успел заговорить Северов, он жестом указал гостю на стул:

— Стоят норвежцы. Мощная флотилия. Если уж пригнали ее с другого конца света, значит, ожидают большой выгоды.

— Только так, — подтвердил Северов.

Тесный кабинет был обставлен очень просто, почти бедно: письменный стол, два венских стула, книжный шкаф, огромная старая -карта Камчатки во всю стену.

Узнав, что Северов на следующий день перебирается на «Бегу», секретарь губкома предупредил его:

— Со стороны иностранцев возможны нарушения условий концессии: там, где речь идет о барыше, господа капиталисты звереют. Они превращаются в преступников. Будьте все время начеку, не позволяйте, чтобы они выбивали малолеток. В недалеком будущем мы сами начнем здесь свой большой советский промысел. — В голосе секретаря губкома звучала такая уверенность, что Иван Алексеевич на мгновение как бы увидел будущую советскую китобойную флотилию.

«Сколько русских людей об этом мечтало, сколько сил затрачено», — вспомнил Северов, и по его лицу промелькнула тень грусти.

Секретарь понимающе взглянул на него и, помолчав, продолжал:

Вы, Иван Алексеевич — уполномоченный нашего правительства- Ваши права определены условиями концессии, но ведь прежде всего вы — коммунист... Опасаюсь, что господа концессионеры интересуются еще кое-чем, кроме китов.

Прошлое подтверждает ваши слова, — сказал Северов.

Да. Наш край очень богат, и соблазнов для любителей легкой наживы здесь много, — секретарь губкома посмотрел на карту. — Территория Камчатки и Чукотки обширная, а охраняется еще слабо. Следите за концессионерами, не стесняйтесь одернуть, если начнут забывать о том, что мы, а не они здесь хозяева.

По условиям концессии на флотилии может быть пять советских людей, — заметил Северов, — и я об этом говорил с капитаном-директором. Он готов их принять, но предупредил, что не сможет допустить непосредственно к добыче и разделке китовых туш, так как это составляет профессиональную тайну.

Старая песня, — усмехнулся секретарь. — Но тут мы ничего не сможем поделать. Впрочем, это не так важно. Будет у нас своя китобойная флотилия — будут и свои мастера-китобои, которые не уступят иностранным. И даже обгонят их! Так кого же вы возьмете с собой?

Есть тут несколько человек, которых я знаю, — ответил Северов. Он имел в виду Джо, сына Мэйла, дожидавшегося его на «Кишиневе», Ли Ти-сяна и Журбу.

Регулярно информируйте нас по радио, — сказал на прощанье секретарь губкома и, дружески улыбнувшись, крепко пожал руку. — Счастливого плавания!

На следующий день Северов поднимался на «Вегу» ровно в назначенное время. Дождь с утра прекратился, ветер разогнал тучи, и солнце заливало сопки, гавань, суда. На палубе базы было шумно. С первого взгляда Иван Алексеевич понял, что идет подготовка к выходу в море. «Странно. Ведь они собирались простоять два дня», — вспомнил Северов и сразу же спросил об этом Микальсена.

Норвежец подтвердил предположение Ивана Алексеевича.

— Стоянку решил сократить. Время дорого.

Он провел Северова в свою просторную, отделанную под красное дерево каюту. Пол устилал ковер, на стенах висело несколько картин, изображающих китобоев на промысле. Круглый стол с мягкими креслами и диван дополняли обстановку. В открытую дверь была видна спальня.

Слушая Микальсена, который объяснял намеченный курс флотилии, Северов рассматривал капитан-директора и отметил, что тот выглядит сейчас не так, как при первой встрече. Под глазами отвисли мешки, на помятом, хотя и старательно выбритом лице еще глубже стали морщины. Сильнее, чем накануне, была заметна и нервозность Микальсена. Он старательно избегал встречаться взглядом и более многословно, чем требовалось, объяснял, где флотилия будет вести охоту, где намечается стоянка базы.

Эти воды и берега, — указал Северов на карту, исчерканную карандашом норвежца, — мне хорошо знакомы. Я часто тут ходил.

А-а? — только и мог произнести в ответ Микальсен. Чтобы скрыть свое смущение, он достал платок и шумно высморкался. Мысли лихорадочно бились: «Как же Бромсет выполнит свои планы, если комиссару все тут известно? Обмануть его, отвлечь внимание будет очень трудно». . Страх все больше овладевал им, хотя он и пытался себя успокоить: «Комиссар ничего не сможет сделать. Он один в море будет беспомощен». Тут Микальсен вспомнил, что с Северовым должны быть еще четверо.

Когда прибудут ваши люди?

Сегодня. Пока трое. — Северов назвал имена Джо Мэйла, Ли Ти-сяна и Журбы. — Я бы хотел знать, куда

вы их поставите?

— Механика на китобойное судно «Вега-1», — распределял Микальсен, заглядывая в составленный список спутников Северова. — Там как раз не укомплектована машинная команда. Кока... Китаец, вы говорите? Это хорошие повара, — можно оставить на базе. А вот матроса...

С палубы донесся страшный крик. Послышались громкие взволнованные голоса, топот людей.

— Что это? — Микальсен повернулся к раструбу переговорной трубы, что шла с ходового мостика, выдернул никелированную пробку, свистнул:

— Вахтенный, что случилось на палубе? Что за шум? Выслушав ответ, сказал Северову:

— Матрос сорвался с вантов. Кажется, переломил ноги.

Северова удивило, что капитан-директор совершенно не взволнован случившимся. Он говорил так, будто речь шла о каком-то пустяке: