— Но, Джордж, мы же не можем все жить за твой счет.

— А вы и не будете жить за мой счет. Майк может работать у меня в мастерской, ему давно уже пора приложить к чему-нибудь руки, и я счел бы за честь присмотреть за маленькой Линетт, бедная малышка, она такая милая девочка. Я… я всегда исключительно хорошо к тебе относился, Лина, и дела у меня, как видишь, идут в гору. Этот гараж — настоящая золотая жила, и у тебя будет все, что захочешь, — уже уверенно продолжал Джордж, а когда она начала что-то возражать, вдруг прибавил с неожиданным достоинством: — Слушай, Лина, я знаю, что недостоин тебя, я обыкновенный парень, ни красоты во мне нет, ни лоска… — Тут он оборвал себя и, помолчав, закончил: — Я-то знаю, что не нравлюсь тебе, но не отвергай меня сразу. Подумай. Мир очень жесток, суров, когда ты одна в нем и тебе не на кого опереться, особенно если до этого ты жила беззаботно. Я просто хочу взять на себя заботы о тебе.

— Милый Джордж, на самом деле ты мне очень, очень нравишься, наоборот, ты для меня слишком хорош. Ты один из моих лучших друзей, но ведь замужество — это совсем не то, что дружба.

— Но ведь дружба — хорошая основа для семейной жизни, — сказал он.

— Да, но… — Полине стало дурно при мысли о том, что придется провести с Джорджем всю жизнь. Хотя он был отличным другом, он был скучен и совершенно не привлекал ее физически. Однако она глубоко сочувствовала его одиночеству.

Бартон успокаивающе похлопал девушку по плечу.

— Подумай об этом, — настаивал он. — А сейчас я отвезу тебя домой.

Он ловко развернул машину. Остальная часть пути прошла в молчании. Полина с разных точек зрения рассматривала его предложение. Если бы она согласилась выйти за Джорджа, будущее всех троих было бы определенным и надежным. Он действительно, она знала это, будет хорошим мужем, даже слишком хорошим, и со стороны Полины просто некрасиво навязывать ему своего оболтуса-братца и младшую сестру. Однако соблазн был большой; ведь, как он сам и сказал, мир жесток и суров для одинокой девушки. Но при этой мысли весь ее дух возмутился. Конечно, Джордж прав, но впереди жизнь наверняка готовит ей много сюрпризов, и она надеялась на нечто гораздо большее и интереснее, чем просто осесть здесь, став женой Джорджа. Майкл вполне может позаботиться о себе сам, а тетя Марион обещала присмотреть за Линетт. Когда машина подъехала к въезду в усадьбу, всегда закрытому, чтобы не вышли убежавшие из загона кони, девушка твердо сказала:

— Знаешь, будет не честно, если я зароню в тебе ложную надежду, Джордж. Я не могу выйти за тебя. — Полина отвернулась, не желая видеть разочарование в его глазах, и посмотрела на свой дорогой, нежно любимый дом. — Мне просто будет больно жить так близко от моего милого дома, — продолжила она. — И видеть, как там поселятся незнакомцы. Я хочу поскорее уехать отсюда.

— Значит, получается, что вся твоя любовь отдана этому дому и мне не достанется ни капельки? Но ведь это только кирпичи и известь, Лина.

— Может быть, — вздохнула она. — Но в том-то и беда, Джордж. Я не люблю тебя, к сожалению, и ничего не могу с этим поделать, и боюсь, что никогда не смогу полюбить тебя так, как жена должна любить своего мужа.

С легкой горечью он ответил:

— Может быть, ты и смогла бы полюбить меня, если бы я вернул тебе «Три Печки». Поверь, я от всего сердца хотел бы сделать это для тебя, но… увы.

Она нервно рассмеялась.

— Если б желания были конями… — Но это последнее слово напомнило ей о еще большей утрате — лошадях, которых она тоже должна была скоро лишиться. И тут ей в голову пришла неожиданная мысль. — А ты разве не можешь выкупить Пегаса?

— Нет, — твердо ответил он. — Этого я делать не стану. Прости, Лина, но помимо того, что мне просто некуда его поставить, я глубоко убежден, что в один прекрасный день это ужасное животное кого-нибудь убьет.

— Да ты что, Джордж! — И вся нежность, которую Полина ощущала к нему, мгновенно испарилась, когда он так неодобрительно отозвался о ее любимце. Она повернулась на сиденье и потянулась за своей корзиной.

— Оставь, — сказал он. — Я сам донесу.

Она вышла из машины, пока он забирал ее покупки, и они направились к воротам. Обернувшись, девушка увидела, что Джордж внимательно читает объявление на столбе, на котором было написано: «Школа верховой езды Геральдов».

— Может быть, кто-нибудь купит вашу школу как действующее предприятие и оставит вас с Майклом при нем в качестве инструкторов, — с надеждой предположил ее спутник.

— Такого дурака во всей стране не найдешь, — возразила она. — Ты же сам знаешь не хуже меня, что этим не прокормишься. Папа пытался… — Голос ее упал.

— Просто он был не очень предприимчивым человеком, — нежно ответил Джордж. — Он больше времени проводил на охоте, а обучением вовсе не занимался.

— Да, знаю. Бедный папа! У него не хватало терпения возиться с детьми, а деньги от уроков он тратил на всякую ерунду. Если бы у нас с Майклом достало ума поступить в хороший клуб, получить лицензии, мы сейчас уже имели бы право сами преподавать — а так мы даже не сможем найти себе работу инструктора. Наверное, мне придется подрабатывать нянечкой с маленькими детьми, и мне заранее жаль и детей и их несчастных мамаш.

— Но Лина! — в ужасе воскликнул Джордж.

— Не бойся, — легкомысленно бросила Полина. — А вывеску, — и она посмотрела на объявление на столбе, — я попрошу Майкла снять. Можешь не беспокоиться, я сама донесу покупки домой. — Она взяла у него корзину, заметив при этом, что вид у Джорджа стал каким-то рассеянным. — До свидания, и спасибо тебе за все.

Она торопливо зашагала по подъездной дорожке к дому, чтобы поскорее скрыться из виду, но Джордж и не смотрел ей вслед; он отчаянно хотел помочь ей, но не знал, как это сделать, чтобы не оскорбить ее гордость, потому что она отвергла самую очевидную возможность — выйти за него замуж. Бартон прислонился к воротам, все еще изучая вывеску. В голове его начала зарождаться идея.

На следующее утро Полина несла охапку сена в конюшню, размышляя над тем, что фураж тает прямо на глазах, но его должно хватить до того дня, на который была назначена распродажа. Держа большие вилы на плече, она уже подходила к конюшням, как вдруг заметила краем глаза Джорджа в обществе какого-то незнакомца. Они заходили во двор Геральдов. Девушка ускорила шаг, надеясь скрыться в конюшне прежде, чем они ее заметят, — ей совсем не хотелось останавливаться и болтать с ними.

— Лина! — Она нехотя оглянулась. Джордж торопливо подбежал к ней. — Господи боже, детка, тебе нельзя таскать такие тяжести!

Он попытался отнять у нее нагруженные вилы, сено соскользнуло и рассыпалось на земле между ними, Полина едва сдержала раздражение.

— Перестань, Джордж, — сказала она. — Я вполне могу сама справиться с этим. Посмотри, что ты наделал.

Джордж начал неловко подбирать сено.

— Я надеюсь, Майк?..

— Нет. Сейчас моя очередь задавать корм. Я убедительно прошу не обращаться со мной так, словно я знатная дама. Мне придется исполнять много обязанностей такого рода, если удастся устроиться где-нибудь конюхом.

Джордж посмотрел на нее с огорченным и обиженным выражением щенка спаниеля.

— Лина, это невозможно. Ты не должна этого делать.

Низкий веселый смешок напомнил им, что они не одни, Полина резко обернулась и лицом к лицу столкнулась с высоким незнакомцем, которого привел с собой Джордж.

— Лина, это мой друг, о котором я тебе говорил, Энтони Марш. Энт, это мисс Полина Геральд.

— Как поживаете?

Полина слегка дотронулась до протянутой ей руки, потому что сразу узнала голос незнакомца с ночной тропинки, а другой инстинктивно потянулась к волосам, растрепанным, в сене. Девушка раскраснелась, серые глаза сверкали гневом от того, что ее застали в таком невыгодном виде.

— Мы уже встречались, — коротко бросила она.

Сейчас, при свете дня, она увидела, что вдобавок к высокому росту и приятному голосу незнакомец обладал красивой, смуглой, орлиной внешностью. Вид у него был безупречный, холеный, хотя одет он был просто, в рубашку и фланелевые брюки, безукоризненные по покрою и стилю и выглядевшие очень дорого. «Не мальчик, ему за тридцать», — прикинула Полина; тонкие морщинки у губ и глаз говорили о зрелости и опыте.