— Мы спасли тебе немного шоколадного мороженого, — сообщил он, не отрываясь от работы.

Элли проворчала:

— Ален и Джон съели бы все, если бы я их не остановила.

— Домой-то Джон дошел? — спросила Надя, украдкой вытирая глаза.

— Конечно, и он пригласил меня на свой день рождения в следующую субботу. Нужно приготовить для него подарок.

Элли прилежно старалась наладить дружеские отношения. Ален считал ее такой же прямодушной, как мать, Надя — просто практичной.

— Напомни мне завтра, — сказала Надя. — В новом магазине в Риддле есть большой отдел детской книги.

— У меня на завтра намечены прививки от гриппа в Риддле, — сообщил Ален. — Так что могу подвезти Элли и даже угощу ланчем, если она согласится таскать мой саквояж.

— С удовольствием! — воскликнула девочка.

Надя сбросила туфли и стала растирать уставшие стопы.

— В какое время вы собираетесь выехать?

— Рано, самое позднее в шесть.

— Не возражаю, — сказала Элли, прежде чем мать успела произнести хоть слово. — Мне нравится вставать рано.

— Эльвира Адам, ты нагло лжешь. Сегодня я едва вытащила тебя из постели в полдень.

Элли была сама застенчивость.

— Но крайней мере, я попытаюсь встать рано.

Ален поднялся на ноги.

— Договоримся так, Элли. Я заеду рано и посигналю. Если встанешь, поедешь со мной.

Элли собрала неиспользованную бумагу и выбросила в мусорное ведро.

— Может, вам лучше остаться здесь на ночь? Все ведь знают, что вы спите с мамой, так в чем дело?

— Устами младенца…

Ален провел ладонью по руке Нади. Элли спала уже почти час. В типографии внизу было тихо.

— У Элли нюх отца на сенсации. — Она прижалась к груди Алена, не в силах подняться с дивана, чтобы принести еще мороженого.

— Тебя не беспокоит, что нас связывают вместе?

— Если честно, меня поздравляют с победой, если иметь в виду твою репутацию.

— Какую репутацию?

Она высвободилась из его объятий, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Удивительно мрачный и скверный характер, человек, ищущий одиночества, хотя никто не знает, почему. Сексуальный, — она ухмыльнулась. — Иными словами, идеальный мужчина, по мнению женщин.

Ален нахмурился, не поддаваясь на ее уколы.

— Должен тебе сказать, милая, я совсем не идеален.

Надя поцеловала его в подбородок.

— Ты слишком скромен, — прошептала она и попыталась поцеловать его еще раз, но он взял ее лицо в свои руки.

— Надя, что, если я скажу тебе, что в прошлой своей жизни я делал такие вещи, о которых мне стыдно даже думать?

Надя насторожилась. Что-то связанное со смертью друга, подумала она. То, что загнало Алена в добровольную ссылку.

— Все мы время от времени признаемся в наших ошибках и стараемся стать лучше.

— И все же, как человеку узнать, что он изменился в достаточной мере? И что значит достаточно?

Надя притронулась к его могучим плечам кухонным полотенцем.

— Как я понимаю, ты смотришь на себя и свои дела глазами людей, которых уважаешь и любишь, людей вроде Эдды, Ника и Элли. И меня. — Она улыбнулась, глядя на Алена влюбленными глазами. — Признают они тебя, и это может стать началом принятия тобой самого себя. И если они любят тебя, а это так, ты, возможно, научишься и сам любить себя.

Он сделал медленный, глубокий вдох.

— В твоих устах это звучит так просто, дорогая.

Ее губы сжались.

— Я не уверена, что что-то стоящее бывает простым. У меня так не получалось. — Она повела плечами. — Полжизни я пыталась быть идеальной дочерью, потом идеальной женой, идеальной матерью. Я так жаждала признания и любви, что делала вещи, которые не следовало делать. Я говорила себе, что делала их из любви, но на самом деле так просто было легче.

— Легче?

— Конечно. Зачем делать выбор, когда кто-то мог сделать его за меня? Если потом что-нибудь получалось не так, я в этом не была виновата.

Надя усмехнулась, но внутри у нее похолодело.

Мой брак не удался потому, что Фред оказался никудышным мужем. Разве я не делала все так, как он говорил? Отец был разочарован во мне. А разве я не была хорошей дочерью? — горько подумала Надя.

Вот и сейчас ей так хотелось уткнуться носом в грудь Алена, но что-то останавливало ее.

— Разве человек не делает странные вещи, когда ему хочется, чтобы его приняли?

Ален медленно вдохнул. Вместо ответа он притянул ее к себе, и голова Нади оказалась на его плече. Сильные руки уверенно держали ее, дышал он глубоко и ровно.

О чем он задумался? Что-то настораживало в его прошлом. Надя чувствовала, что он несет в себе какую-то боль. В один прекрасный день он доверится ей. И когда этот день наступит, она поймет, что он по-настоящему любит ее.

— Ален, — прошептала она, почти засыпая.

— Чего ты хочешь, милая?

Она улыбнулась этим словам. Как может мужчина, дающий так много, так мало просить для себя?

— Ничего. Я хотела сказать тебе кое-что, прежде чем засну.

— Что, милая?

— Ничего особенного. Просто я люблю тебя.

Ален сбрил остатки щетины со своих щек и вымыл бритву под струей воды. Его тело устало от постоянных переработок и недосыпа. Приложив полотенце к лицу, Ален зажмурился. Он оставил Надю спящей, свернувшейся калачиком на софе.

Приехав домой, принял душ, двигаясь механически и мысленно вспоминая список пациентов, которых должен был принять сегодня.

Затем навел порядок в ванной комнате и как был неодетый прошлепал в спальню, не обратив внимания на незанавешенные окна.

Да в этом и не было нужды. Никто, даже потерявшийся охотник, не добирался до этой части леса. Бывший лесоруб, уступивший ему этот дом, уверял, что он населен призраками, но Ален так и не встретился с ними.

Одевался Ален быстро. Каждая секунда, потерянная попусту, означала потерянную секунду сна.

Он натянул на себя трикотажную футболку. Его губы вдруг скривились в усмешке, когда он представил Надю рядом с собой на еще не разобранной постели.

Он ни разу не приводил сюда женщину. Его дом был домом холостяка, в нем нет места для сопутствующего женщинам беспорядка или для буйных детских игр.

Надев джинсы и чистые носки, Ален нашел фланелевую рубашку и обнаружил в ней порядочную дырку на локте. Он взял другую и быстро натянул на себя.

Посмотрев на будильник, Ален нахмурился. Он обещал Элли быть ровно в шесть. Нельзя ее разочаровывать, даже если придется пропустить завтрак. Он надел часы, взял ключи и бумажник и стал спускаться по ступенькам к ожидавшему его кофейнику, который он включил, как только приехал.

Ален налил кофе и быстро выпил его, добавил еще. Кофе напомнил ему о стыде, который он испытал девять лет назад. Ненависть к человеку, которым он был, была заглушена годами ревностного служения своим пациентам.

Ален уверился в том, что стал новым человеком, и потому позволил себе приблизиться к Наде.

Слово «любовь» тоже приходило ему на ум. Но оно не было словом, которым он часто пользовался и которое уважал. Как раз этому слову он привык не доверять. Но произнесенное Надей, оно задело его сильнее обычного. Ален не был готов услышать его. Не был готов поверить ему, но, боже, как он хотел быть готовым!

Началась весна. Река вернулась в свои берега, дети пошли в школу. Надя подхватила простуду и была к тому же в отвратительном настроении.

В туалете редакции обнаружилась течь, а ее лучшая добытчица рекламы объявила о своей беременности и уходе в отпуск.

Ощущение рока нависло над газетой как грозовая туча. Принесенные Аленом фиалки выглядели такими же удрученными, как и она, несмотря на нежную любовь Алена.

Надя улыбалась всякий раз, когда думала об утешении, которое находила в объятиях Алена. Такова любовь, думала она. Даже худшие дни не казались ей теперь такими уж черными.

Медленно потягивая кофе, она смотрела сквозь запотевшее окно на то, что происходит на Главной улице. Через дорогу она увидела синий «бронко» Алена на месте только что отъехавшего пикапа.