Он завел будильник и по привычке включил компьютер, чтобы внести несколько изменений в текст будущего романа. Но изменениями дело не ограничилось. Его захватила волна вдохновения, пальцы с невообразимой скоростью летали по клавиатуре, еле успевая за полетом мысли. А все его мысли были о ней — о прекрасной незнакомке, которая в романе превратилась в таинственную исчезнувшую принцессу, самую прекрасную и самую необыкновенную из всех девушек на свете.

Теперь он хорошо представлял ее. Еще бы, ведь он сегодня видел принцессу своими собственными глазами! Она была на расстоянии вытянутой руки, он мог прикоснуться к ней, мог заговорить, сказать что-нибудь непринужденное и остроумное, она бы улыбнулась, посмотрела на него своими лучистыми глазами, а он... Он, как последний кретин, упустил свой шанс! Реймонд обхватил голову руками и стиснул зубы. А если он больше никогда ее не увидит? Вдруг она не живет в этом доме? Вдруг она исчезнет навсегда?

В этот момент в его душу закралось страшное сомнение: а что, если никакой девушки на самом деле не было? Вдруг он это все придумал? Может быть, это его буйная неудержимая фантазия преподнесла ему такой сюрприз, ведь в этот момент он как раз думал о прекрасной даме из своего нового романа, о том, как она должна выглядеть, и тут, словно в ответ на его мысли, появилась она... Разве такое возможно?

Так, стоп, сказал себе Реймонд. Так можно додуматься до того, что я сумасшедший. А я в своем уме, это точно. Просто в четыре часа утра, да еще и после десятка чашек кофе, в голову лезет всякий бред.

Девушка была. В этом нет никаких сомнений.

— У меня же есть доказательство! — воскликнул он и бросился к вешалке.

Он достал из кармана куртки комок легкой ткани и разложил его на столе. Серый шарфик. Розовые и голубые цветочки. Реймонд вздохнул и провел рукой по гладкой полупрозрачной ткани.

Все совершенно очевидно. Не девушка появилась из его фантазии, а его фантазии возникли благодаря ей. Он шел, думал о Сеграмуре и, как всегда, ничего вокруг не замечал. Не заметил и того, что перед ним появилась прекрасная незнакомка в синем плаще с волнистыми волосами и очень стройными ногами... Он не заметил, а его подсознание заметило — и тут же нарисовало образ прекрасной дамы в развевающихся одеждах и в расшитых камнями туфлях...

Интересно, были ли туфли на самом деле с камнями или это уже игра его воображения? Вот ноги он хорошо помнит: изящные, тонкие, летящие над тротуаром...

Так, о чем он думает? Нужно поспать хотя бы пару часов, чтобы не напугать незнакомку опухшей физиономией. Реймонд почистил зубы, лег в постель и мгновенно уснул. Спал он беспокойно, ему все время мерещилась убегающая от него туфля и пестрый шарф, парящий в воздухе.

Кристина прекрасно выспалась в спальне Мириам и напилась ее чудесного кофе. Мириам знала толк в бодрящих напитках. Ее кухонные шкафчики были заставлены банками кофе и чая лучших сортов, привезенных из разных уголков земного шара.

День обещал быть прекрасным. Кристина поплотнее закуталась в бледно-розовый махровый халат и вышла на балкон. В воздухе чувствовалась прохлада и та особая свежесть, которая бывает только ранним утром. Ласково светило солнце, пока еще не очень жаркое, но такое весеннее и радостное, что она невольно улыбнулась. Солнечные лучи золотили темную речную воду и отражались от окон домов напротив.

Кристина обожала вид с балкона в гостиной Мириам. Где еще можно с высоты увидеть Темзу, хоть и скрытую частично домами, но все же во всей ее величественной красе! Всегда, когда она приходила к Мириам, она много времени проводила на балконе, особенно летом, когда сюда выносились плетеные кресла и маленький столик со стеклянной столешницей на гнутых ножках из ротанга.

И надо сказать, что чаще всего Кристина бывала у Мириам в отсутствии хозяйки. Мириам постоянно уезжала на какие-нибудь показы, выставки или просто в творческие командировки и просила Кристину навещать ее цветы и пальмы. В ее квартире было множество комнатных растений, большую часть которых составляли пальмы разных видов, драцены и фикусы. Мириам была уверены, что они без нее скучают и что кроме полива, который регулярно обеспечивала домработница, им обязательно необходимо человеческое общество. Она просила Кристину приходить почаще и обязательно с ними разговаривать.

Сначала Кристина чувствовала себя странно, здороваясь с пальмами и фикусами, но Мириам очень просила, и не могла же Кристина ее обманывать. Так что теперь, заходя в квартиру, она совершенно естественно произносила:

— Привет, цветочки! Как поживаете?

Тем более что у нее перед глазами был пример Мириам, которая постоянно, даже разговаривая с гостями, обращалась к своим любимым пальмочкам. Все ее знакомые знали об этой причуде и не обращали внимания. Те же, кто оказывался у Мириам впервые, сначала были в замешательстве, но потом приходили к мысли, что у всех творческих личностей есть какие-нибудь странности — и Мириам не исключение.

Кристина была счастлива, что у нее есть Мириам. Далеко не каждому выпадает везение иметь такую тетю! Их взаимная привязанность началась еще тогда, когда Кристина была маленькой девочкой с задумчивыми глазами, а Мириам — нескладным подростком, которого не интересовало ничего, кроме музыки и живописи. Кристина очень любила бывать в гостях у тети. Она ничего не спрашивала и не говорила, просто стояла и смотрела, как из-под руки Мириам, державшей в руке карандаш или кисть, появляются необычайно яркие цветы, или сказочные птицы, или таинственные красавицы с миндалевидными глазами...

— Эта малышка лучше всех меня понимает, — говорила бывало Мириам.

С возрастом их взаимная привязанность только окрепла, превратившись в настоящую дружбу. И, хотя разница в возрасте была больше десяти лет, ни Кристина, ни Мириам этого совершенно не ощущали. Хотя, впрочем, бывали моменты, когда Мириам принималась давать Кристине многочисленные советы. Заканчивалось это обычно тем, что она сама себя прерывала и говорила: «Не надо никого слушать, делай то, что сама считаешь нужным».

Она сама именно так всегда и делала. Ее увлечение живописью претерпело некоторую трансформацию и переросло в профессию. Мириам стала дизайнером обуви — сапожником, как она сама говорила. Она создавала необыкновенные, потрясающе красивые туфли, которые пользовались большой популярностью. А Кристина была ее любимым манекеном: Мириам утверждала, что ее изящная ножка идеально подходит для такой изысканной обуви. И, конечно же, она постоянно дарила Кристине туфли. У той уже была целая коллекция фирменной обуви от Мириам, которой позавидовала бы любая модница.

Мириам всегда добивалась того, чего хотела. Ее смелости и уверенности в себе хватило бы на двоих, а то и на троих человек. Рядом с ней Кристина всегда чувствовала, что все ее страхи исчезают, а проблемы, еще недавно казавшиеся огромными, стремительно уменьшаются до микроскопических размеров.

«Жизнь — это праздник», — заявляла Мириам, и это было не просто девизом, а каждодневным руководством к действию. Кристина во многом была противоположностью Мириам. Может, именно в этом и заключался секрет их многолетней, не омраченной ссорами и размолвками дружбы. Они обе хорошо понимали различие своих характеров, принимали это и не пытались друг друга переделывать.

Кристина никогда не ощущала в себе той кипучей энергии, которая была свойственна ее тете. Она была очень спокойной, задумчивой, иногда даже медлительной. Но все, за что бы она ни бралась, она делала очень аккуратно и тщательно, с полным вниманием ко всем мелочам.

Кристина, как и Мириам, любила развлечения, ей тоже нравились веселые компании, шутки и смех. Но иногда на нее нападали приступи меланхолии или мечтательности, когда ей совершенно ничего не хотелось делать и она могла часами сидеть у окна, забывая переворачивать страницы книги, лежащей на коленях, и смотреть на спешащих по тротуарам людей и мчащиеся в противоположных направлениях потоки машин.