Ведьма вздохнула, колупая пальцем старую ссадину на коленке.

- Я хотела пригласить тебя на завтрак в кают-компанию, но Ринни сказала, что так нельзя. Потому что ты пленник и… Ну, ты понимаешь.

- Угу.

Обычно он привык есть в тишине. Одиночество никогда не смущало его, напротив, в присутствии посторонних даже хваленый рейнландский дрожжевой кисель не лез в горло. Но сейчас, торопливо обкусывая эполет из душистого, приправленого шафраном, риса, он ощущал некоторую неловкость. Быть может, оттого, что Корди с интересом разглядывала его, совершенно не таясь и не стесняясь.

- На «Вобле» действительно так много… магических аномалий? – спросил он первое, что пришло в голову, - Та поющая веревка и… все прочее.

- Еще бы! – ведьма широко улыбнулась, демонстрируя белые, как утренние облака, зубы, - Их здесь целая куча. Я почти каждый день нахожу новые. Иногда они исчезают, иногда появляются новые… Надо знать, где искать. Лучше всего на нижних палубах, там иногда такое творится, ух! Хочешь, посмотреть мой журнал? Я записываю там все, что встречаю.

Тренч неуверенно кивнул. К его удивлению, Корди, не отличающаяся ни крепким сложением, ни ростом, вытащила из-за пазухи своей парусиной рубахи весьма увесистую тетрадь, которую продемонстрировала ему с нескрываемой гордостью. Тетрадь была озаглавлена «ЖОРНАЛ УЧОТА» и выглядела чем-то похожим на старый потрепанный гроссбух.

- Смотри, - она развернула его, положив на марс, - Я записываю, что происходит, где и когда. Чаще всего, конечно, попадается всякая мелочь, но иногда бывает просто ух.

В том, что «жорнал» ведьма заполняла самолично, у Тренча не было никаких сомнений. Его собственные руки, больше привычные к промасленному инструменту, чем к перу из рыбьего плавника и чернилам, подчас оставляли на бумаге весьма неприглядные следы, но почерк Корди не шел с ним ни в какое сравнение. Прыгающий, небрежный, то острый и угловатый, то несущийся не разбирая дороги поперек страницы, он оставлял за собой густую россыпь клякс и выглядел так, словно Сырная Ведьма заполняла свою тетрадь в те моменты, когда «Вобла» участвовала в ожесточенном воздушном бою. Разбирать его было сущим мучением, но Тренч из любопытства осилил несколько страниц.

«Если падкидывать сиребреный пенни, стоя на третей ступеньки носового трапа, он всигда будит падать решкой верх».

«В среднем трюмном отсеке по ночам играит клавесин».

«Не касатся гвоздя который вбит в бизань-мачту на высате сими с половиной футов, он жжется».

«Если во вторнек до полудня идет дождь, а ветер васточный, эхо на пятой палубе будит смеяться как сумасшедшее».

Тренч с уважением покосился на «жорнал». Исписанный больше чем на половину, тот выглядел вполне внушительно, особенно учитывая, кто его заполнял. Корди разве что не светилась от гордости:

- Неплохо, да? Не так-то это и просто, все записывать. Надо внимательно следить, проверять, докладывать капитанессе… Но мне нравится. Это словно исследовать неизученный остров. Каждый раз находишь что-то новое!

- А вы не пытались разобраться, отчего она такая? Я спрашивал Габерона, но он не очень…

Ведьма негодующе фыркнула.

- Что Габби может понимать в таких вещах! Хотя… - ее плечи немного опустились, - На самом деле я и сама-то не сильно понимаю, если честно. Просто «Вобла» такая и все. Никто же не спрашивает у рыбы-флейты, почему она желтая, как лимон! Дед Ринни, Восточный Хуракан, не успел ей ничего рассказать про «Воблу», умер, как только посвятил в пираты. Так что вот… Хотя мы поначалу думали об этом. Например, «Вобла» могла перевозить полные трюмы ведьминских зелий, но попала в шторм, все ящики поломались, зелья перемешались – и вот. А может, ее прокляла какая-нибудь ведьма с острова, который разорил старый Уайлдбриз. Или…

- Или она когда-то нырнула глубокого в Марево, - предположил Тренч, тщательно пережевывая последний кусок рисового эполета, - Я слышал, там невесть что делается, внизу.

К его удивлению Корди убежденно замотала головой, да так, что едва не лишилась своей огромной шляпы.

- Вот уж нет. Марево – это совсем другая магия. Злая. В Мареве никакие чары не рождаются, они там только умирают и уродуются. Марево не выносит чар, оно само – полный котел испорченных чар, которые норовят погубить все, что в них попало. Иногда оно, конечно, пытается что-то сделать, используя то, что сожрало, но ничего хорошего из этого не получается. Харибды всякие и прочие чудовища…

- Значит, фокусы «Воблы» вполне безопасны?

Корди беззаботно пожала плечами. Да, подумал Тренч, у девчонки, которая спокойно восседает над пятидесятифутовой пропастью, болтая в ней ногами в тяжелых ботинках, наверняка свои представления о безопасности.

- Почти всегда. «Вобла» не злая, просто ее магия ищет выход. И иногда находит, кого-то пугая.

- Разве корабль может быть злым? – он немного напрягся.

К его облегчению, ведьма рассмеялась.

- Глупые вы, готландцы. Корабли не бывают ни злыми, ни добрыми! В них самая простая магия, бездушная. Как в эполете, который ты жуешь. Можно сплести чары так, чтобы они образовали сознание, но это очень, очень сложно, - Корди даже тон понизила, - Даже не представляешь, насколько сложно. И то, это не сознание, а так… Видимость. Те же гомункулы – вроде как и разумные, а на самом деле простые болванчики, только приказы выполнять и способны, и то простенькие, иначе у них внутри все разлаживается…

Тренч задумчиво подул на рис – тот был горячий, словно еще недавно его вынули из котла.

- Но «Малефакс» не похож на болванчика.

- «Малефакс» - другой случай. У него внутри все разладилось до такой степени, что магические связи совсем перепутались. Оттого он немножко странный. Ринни говорит, это и хорошо. Мол, обычный гомункул тут же рехнулся бы, если б его заставили управлять таким кораблем, как «Вобла». А «Малефакс» справляется. Он вообще очень умный, мне кажется, просто часто валяет дурака и прикидывается. Я познакомлю вас, как только он очнется от своих парадоксов.

- А кто чаровал Дядюшку Крунча? – Тренч откладывал этот неудобный вопрос для особого случая, но не удержался, - Я слышал, обычные абордажные големы не очень-то разумны. Ну, когда дело не касается того, чтоб разорвать кого-нибудь пополам.

Корди со смехом похлопала его по плечу.

- Его тоже не бойся, он брюзгливый, но на самом деле добрый.

- Не был бы он добрый, я сейчас тут не сидел, - проворчал он, откусывая корку от хлебного сапога, - Но кто-то же сделал его разумным? И это была не ты, так ведь?

- Что ты! Даже Ринни еще не родилась, когда Дядюшка Крунч поднялся в небо. Он ходил еще с Восточным Хураканом по всем широтам, грабил старые галеоны с иберийским золотом. Но как он появился на корабле, старый Уайлдбриз тоже рассказать не успел.

Тренч перестал есть.

- А разве он сам… Я имею в виду, сам Дядюшка Крунч не может об этом рассказать? Должен же он знать, как оказался на «Вобле»?

Корди вдруг посерьезнела.

- Знаешь, Тренч, - тихо сказала она, пытаясь глядеть куда-то в сторону, - Есть вопросы, которые… В общем, Ринни не любит, чтоб мы на них отвечали. Только не обижайся, ладно? Ты все-таки этот… пленник. Лучше спроси что-нибудь другое.

- Где мы сейчас? – спросил он первое, что пришло в голову.

Дурацкий вопрос, конечно. Даже если ведьма знает их широту и долготу, для него, обитателя суши, это будет лишь беспорядочным набором цифр.

- Далеко от твоего острова. Этой ночью мы вышли из воздушного пространства Готланда.

- Значит, мы уже не в пространстве Унии?

- Ага, - ведьма с прежней беззаботностью мотнула головой, отчего все ее хвосты скакнули под шляпой в разные стороны, - Мы оседлали Полуночного Торопыгу, он тащит нас на юг. Ринни не любит Унию и не разрешает «Вобле» заходить в ее воздушное пространство больше, чем на день. Говорит, слишком уж много тут сторожевиков в последнее время.

Тренч откусил кусок рисового пудинга. Даже остывший и немного недосоленный, он все равно был восхитителен на вкус.