— Я научил Моисея азам моего искусства, — закрой глаза, Рамзес.

Когда Рамзеса попросили снова открыть глаза, Моисей, крепко упершись ногами в землю, держал в правой руке тонкую палку темно-коричневого цвета.

— Это не великий подвиг.

— Посмотри лучше, — посоветовал Сетау.

Вдруг палка ожила и задвигалась. Моисей бросил на землю длинную змею, которую Сетау тут же опять поймал.

— Разве это не отличный фокус естественной магии? Немного хладнокровия и попадут врасплох все, даже Сын Фараона.

— Ну хорошо, научи тогда и меня управлять такими палками.

— Почему бы и нет?

Трое друзей уединились в уголке сада, где Сетау обучал своих спутников. Для управления живой змеей требовалась ловкость и четкость.

Группа стройных девушек упражнялась в сложном акробатическом танце. Одетые в узкие и короткие набедренные повязки, которые держались на лентах, перекрещивающихся на груди и спине, с волосами, собранными высоко на затылке в хвост, на конце которого болтался деревянный шарик, они одновременно исполняли сложные фигуры, и это великолепно смотрелось со стороны.

Рамзес наслаждался этим зрелищем благодаря Моисею, который пользовался большим расположением танцовщиц, но чье настроение день ото дня становилось мрачнее. Сетау не разделял волнений своих друзей. Постоянное общение со змеями, несущими внезапную и неотвратимую смерть, давало его жизни достаточный смысл. Моисей предпочел бы жить подобной страстью, но он был пленником сети административных поручений, однако исполнял он их так безупречно, что ему можно было надеяться вскоре занять место управляющего гаремом.

— Однажды я все брошу, — пообещал он Рамзесу.

— Что ты имеешь в виду?

— Я сам не знаю, но это существование становится мне все более невыносимо.

— Мы уйдем вместе.

Какая-то танцовщица с благоухающим телом оказалась совсем близко от двух друзей и почти коснулась их, но это не развеяло их дум. Но когда представление закончилось, они все же дали себя убедить и согласились выпить с девушками у прекрасного бассейна с голубой водой. Сыну Фараона, Рамзесу, пришлось ответить на несколько вопросов о жизни двора, о своей должности царского писца и планах на будущее. Он отвечал довольно резко и уклончиво. Разочарованные, его собеседницы устроили конкурс поэтических цитат, показывая свои обширные знания.

Рамзес заметил, что одна из них молчала. Моложе своих подруг, с черными блестящими волосами и глазами цвета морской волны, она была восхитительна.

— Как ее зовут? — спросил он у Моисея.

— Нефертари.

— Она всегда такая застенчивая?

— Она родом из скромной семьи и совсем недавно поступила в гарем. Ее заметили, благодаря ее выдающимся способностям к ткачеству. Она стала лучшей во всем. Девушки из богатых семей не прощают ей этого.

Возобновив выступление, несколько танцовщиц попытались завоевать благосклонность Рамзеса. По слухам, он брал в жены Красавицу Изэт, но разве сердце Сына Фараона не должно быть больше, чем у других мужчин?

Рамзес оставил кокеток и сел рядом с Нефертари.

— Вас не стеснит мое присутствие?

Прямота вопроса разоружила ее. Она подняла на Рамзеса беспокойный взгляд.

— Простите мне мою грубость, но я вижу, что вы совсем одна.

— Дело в том, что… я размышляла.

— Какая же забота занимает ваш ум?

— Мы должны выбрать одно изречение из сборника мудрого Пта-Хотепа и прокомментировать его.

— Я преклоняюсь перед этим текстом. Какое изречение вы выбрали?

— Я еще не решила.

— Для какого дела вы готовите себя, Нефертари?

— Цветочное искусство. Я бы хотела составлять букеты для богов и проводить в храме большую часть времени в году.

— Это не слишком суровая жизнь?

— Я люблю размышлять, в этом черпаю силу. Ведь сказано у мудрецов, что в тишине душа растет и расцветает, как дерево.

Надзирательница танцовщиц попросила их собраться и переодеться перед тем, как идти на урок грамматики. Нефертари поднялась.

— Одну минуту… Вы согласитесь сделать мне одно одолжение?

— Надзирательница строга и не допускает опозданий.

— Какое изречение вы выберете?

Ее улыбка усмирила бы самого пылкого воина.

— Совершенное слово спрятано глубже, чем зеленый камень, однако его находят у служанок, работающих у мельничного жернова.

И она исчезла, светящаяся и воздушная.

Рамзес пробыл в гареме Мэр-Ур неделю, но у него больше не было случая снова увидеться с Нефертари. Моисей, которого начальник, пользуясь его расторопностью, перегрузил работой, смог уделить другу совсем немного времени. Однако они почерпнули в своих беседах новую силу и пообещали друг другу никогда не давать своему разуму погружаться в сон.

Очень скоро о присутствии младшего сына Сети в гареме стало известно всем. Пожилые знатные дамы желали побеседовать с ним, некоторые надоедали ему своими воспоминаниями и советами. Многие мастера-ремесленники и вельможи добивались его расположения, что же касается управляющего, то он без конца расточал Рамзесу почести и внимание, чтобы тот рассказал отцу о прекрасном руководстве гарема. Если Рамзесу удавалось укрыться в саду, чтобы почитать в тишине сочинения древних, это было настоящим счастьем. Чувствуя себя пленником в этом раю, Сын Фараона в один прекрасный день водрузил на спину свой походный мешок, взял циновку, папку и ушел, никого не предупредив: он знал, что Моисей поймет его.

Дозор растолстел. Несколько дней ходьбы должны были вернуть ему стройность.

Глава службы безопасности дворца был изнурен до предела.

Никогда еще он столько не работал, бегая повсюду, вызывая десятки ответственных лиц, ревностно проверяя все детали, возобновляя допросы и угрожая ужасными наказаниями.

Трудно было установить, затормозил ли кто расследование, или же административная машина сама дала сбой. На вельможу, действительно, пытались оказать давление, но он не смог определить, от кого исходят эти действия, а царица внушала ему больший страх, чем какой угодно придворный, даже самый суровый.

Когда он удостоверился, что исчерпал все свои силы и не может больше ничего сделать, он пришел к Туйе.

— Примите уверения в моей совершенной преданности.

— Меня интересует, чего вы добились.

— Вы просили меня установить правду, какой бы она ни была.

— Да, это так.

— Вы не должны быть разочарованы, так как…

— Позвольте мне самой судить об этом, и перейдем к фактам.

Вельможа все еще колебался.

— Я хочу подчеркнуть, что моя ответственность…

Взгляд царицы помешал подчиненному произнести себе хвалебную речь.

— Ваше Величество, правду порой тяжело слышать.

— Я слушаю вас.

Он проглотил слюну.

— Так вот, я вынужден сообщить о крушении надежд.

Амени старательно переписывал декреты, которые должен знать каждый писец. Хотя его и задело недоверие Сына Фараона, он знал, что тот скоро вернется. Он продолжал свою работу, как если бы ничего не случилось.

Когда Дозор прыгнул ему на колени и стал лизать его щеки своим мягким влажным языком, Амени тут же забыл все упреки и радостно приветствовал вернувшегося Рамзеса.

— Я был уверен, что найду твой кабинет пустым, — признался тот.

— А кто бы следил за делами?

— На твоем месте я бы не простил такого внезапного ухода без предупреждения.

— Но я — это я, а ты — это ты. Такова воля богов, и я удовлетворяюсь ею.

— Прости меня, Амени.

— Я поклялся быть верным тебе, и сдержу свое слово, иначе пусть демоны ада проткнут мое сердце! Ты видишь, я действую из эгоистических соображений. Ты хорошо попутешествовал?

Рамзес рассказал ему о гареме, о Моисее и Сетау, но умолчал о краткой встрече с Нефертари. Приятное мгновение, которое его память сохранит, как драгоценность.

— Ты вернулся как нельзя кстати, — сообщил Амени. — Царица желает видеть тебя как можно быстрее, а Аша приглашает нас на ужин.