Княжна забилась в угол кровати и смотрела на него с ненавистью.

– Что? Теперь мой черед? Ты будешь меня обесчеши… надругива… тьфу, насиловать?

– Перебьешься, – поморщился Антон. – У меня и без тебя рука болит…

С девушки моментально слетела глупая гневливость.

– Боже, я и забыла… Перевязка! – вскочила она на ноги.

– Не надо, – юноша уже добрался до заветного сундука и с наслаждением растянулся на нем во весь рост, баюкая раненную руку.

– Надо! – решительно заявила Юля и направилась к беспомощной жертве.

Все попытки избавиться от княжны не принесли успеха. Она была настолько уверена в собственной правоте, что ничего не захотела слушать. А юноша слишком устал, чтобы спорить. Дело было даже не в боли. Антон мог стерпеть и худшую муку, но было совершенно невыносимо видеть Юлю. Девчонка раздражала его все больше. Она даже краснела от неловких прикосновений к его обнаженной груди не так, как обычно краснеют. Не пятнами или вспышками, о нет. Ее румянец проступал столь правильно и ровно на нежной коже лица, что Антону хотелось скрежетать зубами, плеваться, ругаться или… заставить ее покраснеть еще больше…

А меж тем, Юля пользовалась положением и продолжала допытывать его, кто такая Цветочек. Антон мужественно молчал, но княжна не оставляла попыток, перескакивая на другие темы и не забывая вернуться к главному вопросу, почти как заправский дознаватель, кружащий вокруг еретика и уговаривающий того сознаться.

– А эти шрамы? – она провела пальцем по его груди и тут же еще больше покраснела. – Ты правда побывал у северных пиратов?

– Да, – неосторожно вырвалось у Антона, о чем он тут же пожалел.

– Вместе с Цветочком? Да?

– Отстань!

– Кто она тебе?

– А чего тебя это так волнует, а?

– Хочу понять, почему ты отказался от сокровищ. Просто скажи… Она… твоя возлюбленная? – княжна закусила губу и уставилась в пол.

– Нет.

– Правда? – Юля вскинула на него взгляд, и в глубине ее глаз юноше почудилась изумрудная искорка радости. Он встряхнул головой, отгоняя наваждение.

– Правда. Иди уже спать. Если нам доведется повстречаться с Поварёнком, силы понадобятся.

Но он рано праздновал победу. Стоило ему задремать, как раздался визг. Княжна уверяла, что под кроватью шуршит крыса. Антон, ругаясь на чем свет стоит, заглянул под кровать и ничего не обнаружил. Но Юля не успокоилась. Когда она в третий или четвертый раз завопила от ужаса, утверждая, что крыса пытается на нее напасть, и требуя, чтобы Антон ее изловил и прогнал, у юноши сдали нервы. Он раздраженно сгреб в охапку тряпье, служившее ему постелью, и направился к Юле.

– Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила она.

– Я буду здесь спать! – огрызнулся он, нагло устраиваясь на удивительно мягкой после сундука койке. – А ты… можешь валить туда, где нет крыс!

– Так нельзя! Это неправильно! Ты не можешь спать в моей кровати! Слышишь? Уходи!

Она робко потыкала его пальцем в плечо, чем разозлила еще больше. Антон обернулся к ней и заявил:

– Это не я, это ты в моей кровати! И вообще, отдай! – он выхватил из-под локтя оторопевшей девушки подушку и подложил себе под голову.

– Ну я же не могу… – всхлипнула Юля. – Я не могу никуда уйти!.. Как ты не понимаешь!.. Она только и ждет, что я… Ждет, чтобы тут же впиться мне в пятку!.. Ну пожалуйста!

Антон повернулся на бок, дернул на себя одеяло и положил подушку на голову, чтобы не слышать причитаний княжны. Та продолжала сидеть и поминутно вздрагивать, а потом потрогала его за плечо и попыталась сдвинуть подушку.

– Она ведь может сюда запрыгнуть! А ты с краю! Она же тебя укусит!

– Пусть кусает, я сплю! – повел он плечом.

– Разве тебе не страшно? Она же мерзкая и заразная!

– Я сплю! Отстань!

– Но как же… Вот! Опять! Ты слышал? – с этими словами Юля подскочила на кровати и вдруг прильнула к нему, крепко обняв в нелепой попытке укрыться от воображаемой угрозы.

У Антона остановилось сердце, а после пустилось в бешеную пляску. Он нащупал у себя на груди руку княжны и попытался ее отцепить, а потом накрыл ее своей ладонью и сжал.

– Спи, пожалуйста, – прошептал он, чувствуя волнующую близость девичьего тела и горячее дыхание у себя за спиной. – Все крысы давно ушли.

– Эта осталась…

– Тогда я ее поймаю. Пусть только посмеет подобраться к тебе…

– Как ты не понимаешь!.. Я не хочу, чтобы она тебя укусила!..

– Я сам кого угодно загрызу… Спи. Я сберегу твой сон…

Юля уткнулась носом в спину юноши и затаила дыхание. Шорох… скрип… противный писк… цокот коготков по полу… Острые зубы и голый скользкий хвост… Детские ночные кошмары ожили. Это она! Крошеедка! Она пришла за ней, потому что княжна плохо себя вела… А мамы рядом уже нет… и никогда больше не будет… Когда маленькая Юля просыпалась с криками посреди ночи, к ней всегда приходила мама, гладила по голове и успокаивала, говоря, что Крошеедки нет, что это глупая выдумка недалекой кормилицы, а потом ложилась рядом и пела дочке колыбельную. Хотя девочка твердо знала, что Крошеедка караулит ее в темноте под кроватью, но она верила, что при маме крыса не осмелится напасть. Глотая слезы, княжна тихонько запела знакомые с детства слова, отгоняющие ночные страхи… И тут Анжи повернулся к Юле, подтянул к себе, укрыл одеялом, подсунул ей подушку под голову и крепко обнял, шепнув на ухо:

– Спи спокойно, я не дам тебя в обиду…

И девушка послушно закрыла глаза, зарываясь с головой под одеяло, подальше от жутких чудовищ в ночи и поближе к теплу Серого Ангела. Крошеедка не посмеет напасть, пока он рядом…

Тусклая предрассветная мгла была столь тихой и вязкой, что непонятно, что могло разбудить Антона. Он открыл глаза, все еще пребывая в сладкой утренней дреме, но уже будучи беспокойным от неясного ощущения надвигающейся опасности. Голова Юли покоилась у него на плече, и на одно страшное мгновение юноше представилось, что вчера он взял девушку силой. Но выражение ее лица было таким умиротворенным и чистым, что Антон тут же все вспомнил. Должно быть, он неловко пошевелился или вздохнул, потому что княжна улыбнулась во сне и что-то пробормотала. Юноша выпростал руку в отчаянном желании погладить девушку по голове, но не решился потревожить ее сон. Господи, зачем Хриз все это затеяла? Неужели вояг Густав станет мужем Юли? Как можно отдать ее этому ублюдку? Антон сходил с ума от одной мысли об этом…

И тут Юля открыла глаза, приподняла голову и доверчиво ему улыбнулась. На ее щеке розовел след от шва на его рубашке.

– Я все равно нарисую твой портрет… еще лучше, чем был… – сонно сообщила она и коснулась пальцем его переносицы, очерчивая профиль носа.

От этого нежного касания Антон застыл, с ужасом чувствуя, как кровь приливает совсем не туда, куда надо, словно в насмешку, как в той похабной припевке. И тонкое одеяло ничего не скроет от взора княжны, и тогда она поймет, о каком взмывшем парусе толковал капитан, скаля зубы и подмигивая, с утреца пораньше… Демон! Он перехватил Юлю за волосы и подтянул ее ближе к себе.

– Совсем страх потеряла? – выдохнул он ей в лицо, одновременно пытаясь свободной рукой нащупать край одеяла и прикрыться плотнее.

– Но почему? – обиженно спросила княжна, не пытаясь освободиться. – Я нарисую тебя красивым, и даже твой неправильный нос…

– Отстань от моего носа! – но Антон так и не нашел в себе сил отпустить девушку, замерев в опасной близости от ее губ.

– Ты весь какой-то неправильный. Я никак не могу тебя понять… то ли ты целуешь, то ли…

Антон еще крепче стиснул в кулаке ее волосы, уже собираясь пуститься во все тяжкие и поцеловать так, чтобы она… Но дверь распахнулась, и на пороге возник мрачный Дылда. И по тому, что он не отпустил пошлой шуточки в сторону обжимающихся, юноша понял, что дело плохо.

– Что случилось? – спросил он, отодвигая девушку в сторону и садясь на кровати.