Советское правительство потребовало немедленного изгнания с польской территории обоих братьев Савинковых, Философова, Мягкова, Одинца, Дикгофа-Деренталя и других членов «Русского политического комитета», братьев Булак-Балаховичей, Перемыкина, Эльвенгрена, Васильева и других членов «Народного союза защиты родины и свободы», Петлюры, Тютюнника, Мордалевича, Орлика, Струка, а также Злотского и других руководителей белорусских националистических организаций[157].

После долгих переговоров 7 октября 1921 г. между представителями РСФСР и Польши был подписан протокол, по которому польскую территорию должны были оставить В. Савинков, Д. Одинец, М. Ярославцев, А. Дикгоф-Деренталь, А. Рудин, А. Мягков, В. Уляницкий, М. Гнилорыбов, Эрдман, С. Петлюра, Ю. Тютюнник, Павленко, Зелинский, Н. Булак-Балахович[158].

28 октября руководители антисоветских организаций покинули пределы Польши. Борис Савинков уехал раньше. Деятельность «Народного союза защиты родины и свободы» была парализована, а политический бандитизм в Белоруссии и западных областях Советской России к концу 1921 г. пошел на убыль. К концу 1922 г. он был окончательно ликвидирован.

…В августе 1924 г. советская пресса опубликовала официальное сообщение, привлекшее внимание крупнейших, информационных агентств мира. «В двадцатых числах августа, — говорилось в нем, — на территории Советской России ОГПУ был задержан… Борис Викторович Савинков, один из самых непримиримых и активных врагов рабоче-крестьянской России (Савинков задержан с фальшивым паспортом на имя Степанова В. И.)».

Это сообщение в кратких словах подытоживало сложную и смелую операцию чекистов, которые «выманили» Савинкова вместе с несколькими его сподвижниками из-за границы и арестовали.

Вынужденный оставить в конце 1921 г. Польшу, Борис Савинков обосновался в Париже и искал новые возможности для продолжения антисоветской деятельности. К тому времени савинковский «Народный союз защиты родины и свободы» был почти парализован: финансирование его иностранными разведками резко сократилось. Но Савинков все еще пользовался авторитетом в международных антисоветских кругах, и можно было ожидать с ею стороны новых диверсий.

Летом 1922 г. советские пограничники задержали при переходе границы из Польши одного из деятелей «Народного союза защиты родины и свободы», адъютанта Савинкова, бывшего царского офицера Л. Д. Шешеню, который шел на связь с заброшенными в свое время в советский тыл савинковскими агентами. При допросе в ГПУ Шешеня рассказал о полученном им задании и выдал агентов, с которыми намеревался встретиться. Один из этих агентов, М. Д. Зекунов, так же как и Шешеня, предложил ОГПУ свои услуги по разоблачению савинковского подполья. Шешеня и Зекунов были использованы чекистами для проникновения в заграничные савинковские центры.

ОГПУ направило Зекунова в Вильно к деятелю «Народного союза защиты родины и свободы» Ивану Фомичеву с письмом от Шешени (его родственника), который сообщал в письме, будто он связался с одной группой, ведущей серьезную антисоветскую работу в Москве. Эта легенда явилась приманкой, за которую ухватились деятели «Народного союза» и в Вильно, и в Варшаве. Они поверили, что удалось найти на советской стороне солидную антисоветскую группу и что можно, следовательно, вновь развернуть активную работу против советской власти. Фомичев выразил желание немедленно же поехать в Советскую Россию, чтобы установить связь с «московской группой». Конечно, сподвижники Савинкова поскорее сообщили своему шефу в Париж о важном событии.

И вот тогда ОГПУ разработало смелый план операции с целью, как говорили чекисты, «вывести Савинкова на советскую территорию». Под руководством Ф. Э. Дзержинского и В. Р. Менжинского план этот осуществлялся силами контрразведывательного отдела ОГПУ (КРО), во главе которого стоял А. Х. Артузов.

В работу по проникновению в савинковские зарубежные организации ввели опытного чекиста — старшего оперативного уполномоченного КРО ОГПУ А. ГІ. Федорова, блестяще сыгравшего роль одного из «активных деятелей» «московской антисоветской организации». Под именем А. П. Мухина он несколько раз выезжал в Варшаву, встречался там с деятелями варшавской и Виленской групп «Народного союза» И. Т. Фомичевым, Д. В. Философовым, с бывшим членом Одесского царского окружного суда Е. С. Шевченко и М. П. Арцыбашевым, произвел на них хорошее впечатление. Они поверили в существование «московской организации».

Федорову (Мухину) удалось заинтересовать их, а через них и Савинкова. Затем в Москве «нелегально», не без помощи чекистов, побывал представитель виленского отделения НСЗРС Фомичев, который лично познакомился с «деятелями» пресловутой «московской организации» (их роль исполняли сотрудники ОГПУ), которых представлял ему Шешеня. Фомичев пришел к выводу о реальности и солидности этой группы. Вместе с варшавским представителем «Народного союза» Философовым он стал рьяным сторонником установления связей с «московской организацией» и уговаривал Савинкова возглавить ее.

В июле 1923 г. А. П. Федоров под фамилией Мухина выехал в Париж и встретился там непосредственно с Савинковым. Он сообщил ему, что ввиду разногласий по некоторым вопросам в «организации» назревает кризис, и намекнул, что эти разногласия может ликвидировать только такой опытный деятель, как Савинков.

Но осторожный Савинков решил еще раз проверить реальность существования «московской организации» и дал соответствующие указания отправляющемуся в Советский Союз своему ближайшему помощнику полковнику С. Э. Павловскому. В сентябре 1923 г. после ряда бандитских похождений вблизи границы тот прибыл в Москву и явился на квартиру к Шешене. Вел он себя агрессивно, был крайне опасен, и ОГПУ решило арестовать его.

Попав в чекистскую ловушку, Павловский, чтобы заслужить снисхождение при рассмотрении дела о его преступлениях, изъявил согласие оказать помощь ОГПУ. Чекисты включили в «игру» и Павловского. По заданию ОГПУ в письмах к савинковским деятелям за границу он подтвердил существование «московской организации», ее жизнеспособность, а в письме к Савинкову высказал мнение о необходимости его приезда в Москву[159].

Операция закончилась тем, что Савинков со своими ближайшими помощниками А. А. Дикгоф-Деренталем и его женой, а также Фомичевым 15 августа 1924 г. «нелегально» перешел польскую границу и, встреченный работниками ОПТУ 16 августа был арестован в Минске[160].

Преступления Бориса Савинкова были хорошо известны. Органы государственной безопасности в течение 1921–1923 гг. ликвидировали западный областной комитет «Народного союза защиты родины и свободы» и его местные группы общей численностью свыше 300 человек; несколько ячеек «Союза» на территории Петроградского военного округа; 23 савинковские резидентуры в Москве, Самаре, Саратове, Харькове, Киеве, Туле, Одессе. Было проведено несколько крупных судебных процессов над савинковцами. Наиболее важные из них: «Дело 44-х», рассмотренное в августе 1921 г. Революционным трибуналом Западного края в Минске; «Дело 12-ти», рассмотренное в июле 1922 г. Петроградским военным трибуналом; «Дело 43-х», рассмотренное 16–25 июня 1924 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР. Эти судебные процессы разоблачили Савинкова как агента, состоявшего на содержании у иностранных разведок.

Савинков не отрицал этих обвинений. Он рассказал, как постепенно убеждался в том, что белое движение направлено против народа, а иностранные державы, поддерживая и финансируя русских заговорщиков, преследуют свои собственные цели, не соответствующие интересам России. Савинков признал, что он и руководимые им организации с 1918 г. состояли на содержании иностранных государств, что в 1920–1923 гг. он снабжал разведывательные органы Франции и Польши шпионскими сведениями о Советской России за вознаграждение.