Переведя дыхание, президент окинул взглядом площадь и только сейчас заметил, что и трибуну, и выстроенную в центре дивизию плотным кольцом окружает вмиг собравшаяся многотысячная масса.

— На деле, — продолжил президент, — учитывая психологию и мировоззрение противника, поступить по-другому я просто не мог. Как вы думаете, — гремел его голос, — захватив правителей вахнов, кого в первую очередь мы ставили под удар? С кем, по-вашему, — обвёл он взглядом стройные шеренги, — горящие жаждой мести вахны расправились бы в первую очередь? На карте стояли жизни захваченных на Аркане, гибель которых смог остановить только неординарный, укладывающийся в психологию противника поступок. Вы, чьи жизни я подверг смертельной опасности, и стали тем барьером, остановившим расправы над населением Арканы. Но это одна сторона, — сделав паузу и позволив бойцам осмыслить услышанное, добавил президент. — Вы знаете, что на боевые действия объявлен мораторий и за последние два с половиной месяца Новая Республика не потеряла ни одного солдата. В этом ваша прямая заслуга. Весь наш народ денно и нощно как мог приближал окончание кровавого ужаса. Миллионы и миллионы положили на алтарь победы собственные жизни. Но именно вам, вашей славной дивизии выпала честь внести последний штрих в нашу общую победу. Как главнокомандующий войсками Новой Республики заявляю. Все, принявшие участие в операции, представлены к высоким правительственным наградам.

По шеренгам пробежал шелест голосов. Дождавшись, когда бойцы вновь обратятся во внимание, Гард Скове опять склонился над микрофоном.

— Как человек и в первую очередь гражданин Новой Республики позвольте выразить искреннюю благодарность за то, что вам хватило смелости выполнить приказ и сложить оружие в момент, когда всем нам это было крайне необходимо. Спасибо!

Закончив, президент шагнул от стойки микрофона, поклонился в пояс стоящим перед ним солдатам и покинул сцену.

Спустя час в здании администрации Катраны уже шло совещание правительства Новой Республики.

— Все сто пятьдесят девять уцелевших единиц экспедиционного флота порознь вернулись в системы приписки.

Штаб составил карту, из которой следует, что все отброшенные от аномалии Вьятта корабли раскидало в разные стороны, но на совершенно одинаковое от аномалии расстояние.

Слушая Сторма Даева, невысокого, плотно сбитого пятидесятилетнего мужчину, ещё недавно командующего действующей в системах вахнов группировкой, а ныне получившего чин адмирала и назначенного на пост командующего ВКФ Новой Республики, президент никак не мог привыкнуть к новому лицу.

«Арон, Арон, — думал он, вспоминая погибшего адмирала, — ну почему наперекор моим указаниям ты отправился с экспедиционным флотом, зачем? — в сотый раз задался вопросом президент. — Если б ты знал, как тебя не хватает».

Новоиспечённый командующий, без сомнения, являлся талантливым командиром, что подтверждала блестящая работа на прежних фронтах. Гард видел, новая должность Сторму по плечу и новоявленный адмирал не хуже Арона знает, что и как делать. Но тех человеческих качеств, столь ценимых им в адмирале, новый командующий представить был не в состоянии.

Их с Ароном связывало слишком многое, чтоб в одночасье урезонить память. Дружа семьями, они вместе переживали радости и невзгоды, в тяжкие личные моменты этот человек всегда был рядом. Многолетняя дружба, связавшая их задолго до властного бремени, и в государственных делах подразумевала нечто большее, нежели рамки сухих совещаний. Сейчас, в минуту, когда мнение и поддержка друга были так необходимы, президент вновь ощутил пустоту и горечь утраты.

— Ну насчёт наличия там разума сомнений давно нет, — оторвал от невесёлых мыслей министр промышленности Элиот Барн, — вопрос в том, тот ли это разум, который втравил нас в войну с вахнами, и удалось ли флоту нанести ему хоть какой-то ущерб?

— Ответ отрицательный, — услышали министры низкий гармонирующий с широким волевым лицом адмирала голос. — Экспедиция к аномалии Вьятта, так же как и предыдущая, не выявила ничего нового, кроме наличия у обитателей планеты различных механизмов самозащиты. С кем мы имеем дело и причастны ли эти кто-то к нашим бедам, прояснить не удалось. Моё мнение, это не они.

— Подробней, — потребовал глава республики.

— Для начала, до того момента, пока мы не выясним, с кем имеем дело, позвольте их как-нибудь называть, назову их словом «они», не возражаете?

Послушав тишину и получив кивок президента, адмирал Даев расстегнул верхнюю пуговицу форменного кителя и принялся излагать собственное видение.

— Увидев, какие средства стоят на страже аномалии Вьятта, я невольно задался вопросом, ответ на который звучал как: нам слишком много позволили. Вспомните, мы без проблем зондировали, брали пробы, сверлили, бурили, мерили, измеряли. Всё шло хорошо до тех пор, пока на планету не отправились разумные. Думаю, этим мы перешли какую-то дозволенную грань, инициировавшую ответные действия. Но при этом, кроме тех несчастных высаженных на поверхность, никто не пострадал. Ведь так? — Требуя подтверждения, адмирал поочерёдно заглянул сидящим за столом людям в глаза. — Дальше больше. Экспедиционный флот под командованием моего предшественника также не встретил противодействия до определённого момента. Пока люди не перешли к прямой агрессии, в их действия никто не вмешивался. Даже после первой попытки взорвать заряд наш флот остался невредим. Дальше взорвали ещё десяток с тем же результатом. И только после массированного обстрела наш флот понёс потери. И опять же, погибли одиннадцать кораблей, число равное взорванным на планете зарядам. Остальных, как вы знаете, просто вышвырнули из системы. Вспомните вторжение вахнов. Мы не успокоились, пока не разбили всё, что к нам прилетело, а то, что могло бежать, было догнано и разбито дважды. Мы считаем себя миролюбивой расой, но то, что пришло в наш дом с оружием, здесь и осталось. А теперь сравните ситуацию. Они не ведут себя как агрессоры, здесь речь о самозащите.

— Одним словом, — вмешался командующий сухопутными войсками генерал Семён Роялд, — тот факт, что наши корабли вышвырнули из системы, а не разбили в пух и прах, говорит о непричастности «они», — усмехнулся он, — к нашим делам?

— Перечисленные вами факты наводят на такие мысли.

— А на что, уважаемый Сторм, вас наведёт неоднократное появление в районе аномалии Вьятта известного нам ещё с начала войны корабля? Который в первый раз ушёл от нашего флота, при этом с лёгкостью выведя из строя его флагман, а во второй, забрал из вахновского плена группу пехотинцев, которые, вот недоразумение, потом даже ничего не смогли вспомнить?

— Даже если трижды зафиксированный корабль принадлежит им, то это ничего не меняет.

— Как же не меняет? — поползли вверх брови Роялда. — По-моему, уже никто не сомневается в участии в нашем конфликте третьей стороны. Единственным физическим доказательством её присутствия как раз и являлся этот корабль. Теперь, когда случайно, — командующий сухопутными силами сделал ударение на последнем слове, — повторю, случайно мы обнаружили их логово, там же встретили тот самый корабль и вдруг поверили в их непричастность к нашим бедам. Извините, генерал, здесь я с вами не соглашусь. И потом, почему они не хотят с нами контактировать?

— На это может быть множество причин, но верного ответа у меня пока нет.

— Потому и нет, что мы нашли подлинных врагов, и уверен, показное миролюбие — это тактика, которая благодаря таким мыслителям, как вы, адмирал, приведёт нас к очередной катастрофе. Уверен, переговоры с вахнами — это наши первые самостоятельные шаги, сделанные наперекор их замыслам. Также уверен, шаги эти застали их врасплох и сейчас они заняты экстренной разработкой новых планов.

— Планов относительно чего? — вмешался в спор министр по связям с общественностью Снайк Вишнёв.

— Относительно нашего истребления. Мы и вахны, их цель, причины вообще за гранью понимания. И мы, и вахны до войны друг о друге-то не знали, не то что о какой-то третьей стороне. И хотя причины их недовольства нами неясны, но следствия проглядываются чётко. Простейшим перебросом, заметьте перебросом, — повторился он, — сначала вахновской группировки к Гарде, а затем нашей ударной группы к их столице они втягивают нас в войну, одними из первых жертв которой становятся столицы наших цивилизаций. Нам ничего не остаётся как вцепиться друг другу в глотки, но этого мало, и нам вкидывают технологии, с помощью которых мы, взаимно умываясь кровью, ускоряем процесс истребления. Смотрите, что получается. Как только мы построили телепорт и получили заметный перевес, он тут же появился у вахнов, хотя ни знания, ни установка нами утеряны не были. Вывод очевиден, у вахнов, как и у нас, есть источник технологий, нас намеренно равняют для планомерного взаимного истребления. И я не удивлюсь, если у вахнов сейчас отыщется что-то такое, что разрушит перемирие и повернёт ход войны прямо в противоположном направлении.