— И нанюхались, — послышались довольные возгласы.

— Тихо, — оборвал весельчаков рассказчик, — когда корабли подошли, оказалось, что это прибывший на выручку республиканский флот. Просто на Глупой действовали устаревшие коды распознания, а командующий не соизволил предупредить планетоид о своём подходе. За что и поплатился. Первые несколько тонн нечистот сгрузили аккурат на флагманский мостик, где командующий в тот момент и находился.

На какое-то время в кубрике повисла тишина.

— А ты откуда это знаешь? — с долей подозрения спросил ротный.

— Дружок рассказал, он оборонял Глупую.

— Твой дружок врёт.

Население кубрика как по команде обернулось. Алексей поднялся, оправил одежду и, повернувшись к сокамерникам, продолжил:

— На Глупой, он, может быть, и был, но того, о чём ты сказал, никогда не было. К третьей неделе штурма вахны определили и выбили почти все питающие станции. Энергии не хватало даже на регенерацию воздуха. К подходу первых республиканских флотов всё, что дышало и могло сопротивляться, обороняло сеть лабораторий, находящихся на глубине трёх километров. Поверхность планетоида контролировали вахны, так что о подходе флота остатки гарнизона узнали, когда наверху начался бой, а оба телепорта, находящиеся в то время на Глупой, были уничтожены, как только стало известно, куда именно забросило планетоид. Уж ты мне поверь.

Стоило кромке, греющей систему звезды, лениво выползти из-за горизонта, как промозглая ночная мгла нехотя отступила под натиском нового дня. Рассыпавшись яркими брызгами, миллионы солнечных лучей, играя бликами на окнах сонных квартир и ряби водоёмов, стряхнули с вновь отвоёванных у тьмы территорий сонную оторопь. В лазурном утреннем небе появились стайки непоседливых птиц, которые в погоне за мошкарой озорно дрались друг с другом, издавая громкие щёлкающие звуки.

Словно вторя их трелям, защёлкали реле, отключая освещение городских улиц. Яркий, кроваво-огненный шар оторвался от горизонта и окончательно вымел ночную тьму и прохладу. В то самое время, когда утренние лучи озарили ущелья городских улиц, жители республиканского мира по имени Аркана, пробуждаясь ото сна, зевая и потягиваясь, шли в ванные комнаты, готовили завтраки, строили планы.

Среди населения двухмиллиардного мегаполиса, проснувшегося этим утром, проживал и Димка, шестилетний сорванец, который, глядя, как мать греет завтрак, тоже строил планы. Они зародились давно, но приступить к исполнению решил именно сегодня. Димка незаметно сунул руку под майку и погладил нагретый телом пластиковый прямоугольник, с помощью которого двое верных друзей надеялись осуществить задуманное.

— Малыш, что там у тебя? — заметив копошение за пазухой, спросила мама. — Покажи.

Димка обомлел. Зная, что если мамка увидит с таким трудом стащенную у неё же отцовскую карту, то мечты о побеге так и останутся мечтами. Пришлось импровизировать.

— Чешется, — яростно скребя пятернёй живот, соврал он матери.

— Покажи.

— Ага, — возмущённо фыркнул Димка, соскакивая с табуретки, — ты девочка, а девчонкам я животы не показываю.

Радуясь, что обычно требовательная в таких вопросах мать на этот раз не стала настаивать, Димка шмыгнул в детскую и спрятал карту доступа в посадочную зону космодрома в карман уличных брюк. Предстоящее манило. Взглянув на часы, Димка не удержался и, щёлкнув по сенсору, призвал к жизни галограф, где, выбрав адрес, вызвал соратника.

— Чего так рано? — опасливо оглянувшись, шёпотом спросил худощавый образ Брэди, вывешенный галографом над письменным столом.

— Узнать хотел, не испугался?

— Нет. — Брэди с такой силой тряхнул головой, что слетевший ночной чепчик обнажил белобрысую макушку. — А что мне бояться, ведь мы на войну едем, вместо отцов в бой ходить, так все делают, вон у дяди Джерда папку убили, так он вмиг вместо него на войну уехал.

— Ладно, — перебил друга Димка, — как только мать выпустит, давай ко мне и в порт.

Выключив галограф, Димка прислушался к происходящему в родительской комнате. Ожидания оправдались. С того самого дня, как погиб отец, мама каждые вторые выходные месяца встречалась с такими же грустными тётями. Сегодня мама собиралась плакать.

Подойдя к окну, в который уже раз устремил взор на здания космопорта, возведённого на том берегу омывающего окраины города озера.

В этот момент один из сигарообразных пассажирских челноков, курсирующих между портом и висящими на орбите лайнерами, оседлав столбы реактивного пламени, медленно пополз в лазурную высь. Сердце мальчишки всколыхнулось от сладостных предчувствий. Димка смотрел, а челнок уходил всё выше и выше и наконец, превратившись в едва заметную точку, окончательно пропал из вида.

Аркана осталась позади, и провожаемый мальчишкой челнок очень быстро оказался в чернильном мраке космического пространства.

Перевалив функции управления на автоматику, пилот челнока расслабленно откинулся на спинку и принялся лениво наблюдать за царившей в предпланетном пространстве привычной суетой. По лобовому остеклению кабины медленно поползли электронные метки плывущих мимо объектов.

Маневрируя среди оборонных спутников, висящих на орбитах орбитальных доков, грузовых терминалов и снующих между ними катеров и челноков обслуживания, автопилот уверенно вёл челнок к шлюзу висящего на удаленной орбите лайнера.

На остеклении вспыхнули и тут же погасли метки патрулирующего пространство звена истребителей. Когда челнок шёл мимо тройки неподвижно висящих в пространстве линкоров, пилот прильнул к боковому иллюминатору. На покатом носу одного из них сверкал вспышками сварки ремонтный киб. На огромных тушах боевых кораблей пилот не увидел ни единого огонька, поэтому едва заметные вспышки невольно тянули взгляд. Миновав старших братьев, усеянная точками бортовых иллюминаторов песчинка челнока подошла к огромной, мерцающей яркой иллюминацией громаде лайнера и скрылась в недрах причальной палубы. Вскоре стыковочные системы лайнера выплюнули опустевший челнок в космос.

— Шляются тут всякие, — проводив удаляющийся челнок, недовольно буркнул Бэнет. — Ну куда, куда? — взвился он, вернувшись к прерванной работе. — Ты что, халово отродье, не видишь, какую сюда насадку надо, третью давай. Свалились вы на мою голову.

Передатчики скафандров работали на выделенной частоте, поэтому ругательства Бэнета Купера слушали лишь восемь несчастных техников, вот уже шесть часов ковырявшиеся под его руководством на носу зависшего над Арканой линкора.

Занимавшая полнеба планета пестрела соцветием вновь зарождающегося дня. С космической высоты деталей огромных мегаполисов Арканы было не рассмотреть, но и без них Аркана выглядела притягивающим взгляд окаймлённым сиянием молодого светила миром.

Бэнет Купер, малорослый сорокалетний капрал, был далёк от созидательных настроений. Никакая красота оказалась не в силах остановить льющийся из его рта поток ругательств. Причиной более чем дурного настроения техника служило крепление одной из внешних носовых бронеплит, из-за которого Бэнет третий раз за последние сутки вынужден торчать в открытом космосе. По той же причине линкор вовремя не вышел в патруль, чем задержал действующую только в связке разномастную группу кораблей. В результате рокировки на патрулирование вышла резервная группа.

Что именно пришлось выслушать капитану злополучного линкора от начальства, Бэнет не знал, однако устроенный старпомом разнос главному инженеру, начальнику Бэнета показал, что ничего хорошего. Прокатившись по кораблю, лавина начальственного гнева в конечном итоге остановилась на помощнике старшего техника, коим и являлся торчащий возле крепления, сыплющий ругательствами Бэнет Купер.

Раздражало всё. И капитан, и старпом, старший техник, обвинивший его в некомпетентности и по сути сваливший вину за некачественно выполненные работы. Раздражало ползающее вокруг вспомогательное железо, медлительные подчинённые и конечно долбанный крепёж, растративший за сутки больше нервов Бэнета, чем годы проходящей в стороне от войны службы.