Она выпила и поднялась.

— Извини, но я спешу. Спасибо за чудный вечер.

Солнце уже скрылось за горизонтом. Западный край неба, еще недавно поражавший обилием красок, померк. Подступавшие со стороны холмов сумерки обволакивали город. Тени растворились в серой мгле. Дневная жара быстро спала, в дыхании ветерка уже ощущался холодок наступающей ночи.

Возвращаясь домой, Лиза выбрала короткий путь через парк, но, еще не дойдя до середины, пожалела о сделанном выборе. В парке не было ни души, и тишина, которую нарушали лишь редкие тревожные голоса птиц да шелест листьев, давила и пугала. Казалось, где-то там, за темными деревьями, прячется что-то злое, черное, враждебное.

Она невольно ускорила шаг, снова и снова повторяя про себя, что это только воображение, что с ней ничего не случится, что…

За спиной треснула ветка. Лиза вздрогнула и обернулась.

— Питер?

Знакомая фигура выступила из темноты. Лиза облегченно выдохнула.

— Испугал? Извини. — Он шагнул к ней и крепко обнял за плечи. — Кейт сказала, что ты в ресторане, но я немного опоздал. Решил, что ты пошла домой через парк, и, как видишь, не ошибся.

— Ты звонил Кейт? — удивилась она. — Но откуда…

— У меня же есть твой домашний номер, — напомнил Питер. — Я приехал часа два назад, но задержался в отеле.

— Но… но почему не предупредил? Мог бы позвонить заранее, и я бы тебя встретила.

— Не хотел беспокоить. Все получилось так неожиданно. Вдруг захотелось тебя увидеть. Решил преподнести сюрприз, но получилось, кажется, не совсем удачно. Я не вовремя?

— Нет, нет, — поспешила уверить Лиза, беря Питера под руку. — Идем. До моего дома уже совсем недалеко. Ты, наверно, проголодался и…

— Откровенно говоря, не отказался бы от чашечки кофе, — признался он, перекидывая кейс из левой руки в правую.

— Вот и прекрасно, — рассмеялась она. Страхи рассеялись, и парк уже не представлялся лесной чащей с прячущимися в ней чудовищами. — Заодно и с Кейт познакомишься.

— С удовольствием.

— Что у тебя на работе? Отпустили без проблем?

— Взял три дня за свой счет. Как твои дела? Что на работе? Ты говорила о каких-то проблемах?

— К счастью, все уладилось. Мистер Гринслоу — это наш главный редактор — завтра будет на месте. Свои материалы я уже подготовила.

— И что? Ждем сенсации?

— Пока не знаю.

Парк закончился.

— А вот и мой дом. Тот, трехэтажный. — Лиза протянула руку. — Только вот свету почему-то нет. Наверно, Кейт еще не вернулась со свидания.

Она взбежала по ступенькам, открыла сумочку, достала ключи. Питер замешкался.

— Я подумал… Может быть, это не очень хорошо. Кейт меня не знает, а время уже позднее. Может быть, мне лучше вернуться в отель?

— Даже не думай. — Лиза спустилась на пару ступенек и, взяв его за руку, потянула за собой. — Ты просто должен с ней познакомиться. И я не позволю тебе лечь спать голодным. К тому же…

Она не договорила. Он вдруг привлек ее к себе, наклонился и жадно приник к губам. Лизу как будто подхватила теплая волна. Сердце заколотилось, а в груди словно взмахнули вдруг крылышками тысячи бабочек. Ноги сделались ватными, и она, наверно, упала бы, если бы не Питер.

— Я так по тебе скучал, — прошептал он, перенося поцелуй на мочку ее уха. — Если бы только знала…

— Я знаю, — теряя силы, пробормотала Лиза. — И мне тоже тебя не хватало.

Они переступили порог. Питер захлопнул дверь. Лиза перевела дыхание и включила свет. Щеки горели. Сердце все еще колотилось как сумасшедшее. Держи себя в руках.

И все же она бы, наверно, не удержалась и потащила его в спальню, если бы Питер не отстранился.

— А у вас тут мило, — неестественно громко проговорил он, оглядывая просторный, высокий холл со старыми, потемневшими картинами на стенах и свисающей с потолка древней люстрой.

Лиза мысленно досчитала до десяти.

— Идем в кухню. Я сделаю кофе, а потом переоденусь и покажу тебе дом. Ладно?

— Конечно.

Кену Джессону катастрофически не везло с женщинами. Причем не с женщинами вообще, а с теми, которые ему нравились. Он легко знакомился с представительницами прекрасного пола и без особых проблем добивался успеха на поле любовной битвы, но уже на следующее утро терял к завоеванной красотке всякий интерес. Поддерживать более или менее стабильные отношения удавалось лишь ценой огромных усилий и лишь в течение недолгого времени, обычно двух-трех недель. С теми же, которые с самого начала задевали за живое, не получалось ничего. Кен постыдно робел, все его остроумие непостижимым образом испарялось, а сам он становился каким-то печальным клоуном, как выразилась в сердцах одна из его подружек.

Дело дошло до того, что Кен даже записался на прием к единственному в Мерфи-Лейке психоаналитику, Марку Резнику, который, как и положено, уложил его на кушетку и долго задавал вопросы, не имевшие к реальной ситуации никакого отношения. В конце сеанса, когда Кен с тоской поглядывал на дверь и жалел о впустую потерянных деньгах, мистер Резник объявил результат. Оказывается, Кен подсознательно выбирал женщин, отношения с которыми не имели никаких перспектив из-за «несовместимости психотипов». Причина же крылась в том, что, во-первых, Кен боялся женщин вообще, а во-вторых, уклонялся от прочных отношений из-за боязни последующего разрыва. Далее мистер Резник заговорил о том, что психологическая травма случилась, по-видимому, в далеком детстве, и, чтобы добраться до истоков, нужно провести несколько сеансов гипноза.

Чувствуя себя мухой, попавшей в паутину сладкоголосого монстра-паука, Кен нашел в себе силы встать с проклятой кушетки и вырваться из полутемного кабинета на чистый воздух.

Поход к психоаналитику потряс его до такой степени, что он твердо решил доказать всем и в первую очередь самому себе, что никакие длительные и прочные отношения его не страшат.

Примерно в это же время завязалось его знакомство с Лизой Макбейн. Поначалу Кен воспринимал ее исключительно как коллегу из соперничающего издания, но постепенно, по мере того как он узнавал ее лучше и лучше, в душе его проступили ростки иных чувств, а в один прекрасный момент он поймал себя на том, что именно Лизу рисует в своих эротических фантазиях.

Тот факт, что она практически не обращает на него внимания, нисколько не остудил его энтузиазма. Составив план осады, рассчитанной на несколько месяцев, Кен приступил к делу. Но тут, как это часто и бывает, ситуация круто изменилась.

Случайно подслушав разговор Джойса Кремера со своим шефом, редактором «Ньюс» Гретом Данканом, он понял, что Лизе угрожает вполне реальная опасность из-за полученных от Рэчел Пэдроу материалов.

Разумеется, Лиза не приняла его предупреждения всерьез и улетела зачем-то во Флориду. Кен последовал за ней, остановился в том же, что и Лиза, отеле и даже познакомился с забавной девчушкой Элисон, рассказавшей ему немало интересного, в том числе и о Питере Файнсе. Однако он так и не нашел ответа на вопрос, зачем Лиза летала во Флориду.

Мало того, в какой-то момент она, похоже, засекла его в Тампе, а по возвращении в Мерфи-Лейк предъявила нелепые обвинения в краже и охоте за какой-то флешкой.

Другой на его месте махнул бы рукой и отошел в сторонку, но Кен сдаваться не собирался. Чутье подсказывало, что ситуация обостряется, напряжение растет, и конфликт может вот-вот разрешиться самым непредсказуемым образом. Разумеется, Кен связывал этот конфликт с приближающимися выборами. Соперничеством между Кремером и Пэдроу, «Стандартом» и «Ньюс» объяснялось все, кроме Тампы, но присутствие фактора «X» только придавало игре пикантности. Лиза, получив от Рэчел Пэдроу потенциально опасные материалы, случайно оказалась втянутой в развернувшуюся борьбу.

Кен знал, что редактор «Стандарта» выходит из клиники в ближайшие дни, а значит, Лиза передаст ему документы и таким образом выйдет из-под удара. Но пока этого не случилось и флешка с информационной бомбой оставалась у нее. Кен не питал иллюзий в отношении команды нынешнего мэра. Ради защиты своих интересов Кремер мог решиться буквально на все.