В квартире Люськи нас ждал сюрприз в образе ее Сани. Он был трезв, хмур и чем-то явно озабочен. Увидев мужа, подруга опечалилась, потом разозлилась, туман в ее глазах растаял, и она сурово спросила:

— Ты что здесь делаешь?

Саня немного удивился такой постановке вопроса, однако ответил:

— Жрать хочу! В холодильнике мышь удавилась, а родную жену где-то черти носят!

При этом Люськин муж как-то странно глянул в мою сторону. Я затосковала. Ну вот, сейчас выгонит! Куда ж тогда мне податься?

— Я, между прочим, учусь! — глянув на мужа с крокодильей лаской, напомнила Людмила. — И трубки у таксофонов не срезаю! Да и друзья у меня большей частью приличные люди!

Саня задумчиво поскреб затылок, опять-таки посматривая на меня. Видимо, прикидывал, подходит лично мне такое определение или нет.

— И где, кстати, твоя зарплата? — пальнула Люська из тяжелого орудия. — Пропил?

Саня как-то обмяк и скукожился, что при его двухметровом росте было особенно заметно.

— А че сразу пропил-то? — пробубнил он. — Может, потерял, а может, на благо-творительность пожертвовал. Вон сколько кругом голодных и убогих!

— Вот пускай твои убогие тебя и кормят! И вообще, мотай-ка ты к своей матери с сестренкой. Поживи у них недельку, подумай, что тебе дальше делать…

Саня немного посопел и послушно поплелся в комнату собирать вещи.

— Чего так круто? — шепотом спросила я у Люськи.

— Чтобы не мешал! — так же шепотом пояснила она. — У меня мысль какая-то мелькнула, да из-за этого телефонного террориста я ее забыла!

— Мысль-то стоящая?

Люська закатила глаза и причмокнула губами. Появился Саня. Подруга мгновенно привела лицо в порядок и сердито уставилась на мужа.

— Люсь, — робко заговорил он, — может, я останусь?

— Даже и не думай! Убирайся к чертовой матери, алкаш.

Саня, опустив голову, потопал к выходу.

— Стой! — крикнула Люська. — Стой, ирод!

Она метнулась к шкафу и извлекла из его недр два свертка.

— На, — она сунула свертки в сумку супругу, — передашь Машке и матери. Они там сами разберутся, кому чего.

Со свекровью и Саниной сестрой у Люськи самые теплые отношения. Обе женщины горой стояли за невестку и частенько поносили своего непутевого сына и брата. По правде говоря, непутевым Саню не назовешь. Он очень добрый и спокойный парень и до судорог любит свою Люсеньку. Она его, кстати, тоже, что, впрочем, не мешает ей раз в месяц выставлять любимого за дверь и в профилактических целях отправлять его к матери. Сегодня, наверное, как раз и настал день профилактики. Поэтому Саня не очень-то упирался.

Когда мы остались одни, Люська метнулась на балкон и вернулась оттуда с кастрюлькой, в которой, при ближайшем рассмотрении, плескался борщ. Ощутив запах еды, я судорожно сглотнула слюну и как загипнотизированная пошла вслед за подругой на кухню.

Мы уже разлили по тарелкам ароматный суп, а я нацелилась на аппетитный кусок мяса, резвившийся в борще, как раздался звонок в дверь. От неожиданности моя рука, державшая ложку, дрогнула, и красное жирное пятно расплылось на бежевых брюках.

— Плохая примета, — покачала головой Людмила и пошла открывать.

Через минуту в кухне возник… Вовка Ульянов. Кажется, насчет приметы Люська была права.

— Здорово, девчонки! — вполне миролюбиво поздоровался следователь. — Как у вас вкусно пахнет!

Люська засуетилась, наливая Ульянову борщ, а я пыталась внушить ей, чтобы вместо сметаны она сыпанула в тарелку добрую порцию какой-нибудь отравы, потому как ни на секунду не поверила в благодушный настрой этого змея. Гипнотизер из меня хреновый — с отравой ничего не вышло. Мы в полном молчании слопали борщ, закурили, и только тогда Вовка подал голос:

— А я звоню сюда, звоню — никто не подходит! Ну, думаю, телефон сломался. Решил зайти…

— Интересно знать, с какой целью? — проворчала я.

— Да просто так, — широко улыбнулся следователь. Его улыбка может обмануть кого угодно, но только не меня. — Дуська беспокоится, как у тебя дела, да и я тоже. Вот и заглянул с работы. Как жизнь-то, Жень?

— Пока ты не пришел, все было замечательно, — буркнула я, мысленно желая Вовке провалиться куда-нибудь подальше и поглубже. — А у тебя?

— С тех пор как ты отошла от дел, вроде потише стало.

Люська беспокойно заерзала, но, слава богу, промолчала.

— Чем сейчас занимаешься? — не отставал Ульянов.

— Дизайном.

— Это я видел! Ромка там вовсю старается! А вообще?

— А вообще — учусь на курсах, — зло ощерилась я. — А ты? Если это не секрет, конечно…

Вовка пожал плечами:

— Какие же могут быть секреты между родственниками, правда? Занимаюсь убий-ством Розы Либерман. Да, видно, смежники дорогу перешли…

Я поперхнулась дымом:

— К-какие смежники?

— Может, ФСБ, может, еще кто… Я пока не выяснял.

Мы с Люськой переглянулись.

— Это, наверное, тебе показалось, — предположила подруга.

— Ага, показалось! Приехали сегодня к одному типу, а он начал нам втирать, мол, только что у меня были люди из органов, я им рассказал, что знал… Я спрашиваю, фамилии, звания, должности, а он талдычит что-то о неразглашении. Так что, если кому что-то и показалось, так это Авакяну…

— Депутату? — притворно ахнула я. — Ты нашел, к кому идти — у него же неприкосновенность!

— Да нет, я про сыночка его толкую…

Зазвонил телефон. Люська бросилась в комнату, где лежала трубка, а мы с Ульяновым подозрительно уставились друг на друга.

— Надо же, телефон-то работает, — первым нарушил молчание Вовка.

— Да, — пискнула я, приготовившись к неприятностям. — Мы же на курсах были, а если никого нет дома, кто же ответит?

Следователь внимательно выслушал этот бред и согласно кивнул. Вошла Люська. Лицо у нее было какое-то чересчур озабоченное, в руках она держала трубку.

— Это тебя, — прошептала подруга.

— Алло? — дрожащим голосом проблеяла я.

— Женя? Это я, Лев!

— Здравствуйте, Олег Петрович!

Лев на секунду замолчал, а потом заволновался:

— Ты меня не узнала? Вы же у меня недавно были и…

— Я вас узнала, — перебила я его. — Что-нибудь случилось?

— A-а, ты говорить не можешь? — он проявил чудеса сообразительности. — Тогда слушай и кивай. У меня тут около часа назад был один тип из прокуратуры, весьма мерзкий и дотошный…

Я покосилась на Вовку и мысленно согласилась с Левкой.

— Я ему, конечно, кое-что сказал, но далеко не все!

— Это хорошо, — сдержанно ответила я.

— Ну вот, а он хитро так прищурился и спрашивает: «У вас кто-нибудь был?» Да, говорю, из ФСБ… Я правильно понял?

— Не совсем, конечно, да ладно, чего уж теперь…

Левка помолчал немного и неожиданно заявил:

— Я с вами, Жень!

— Что с нами? — растерялась я.

— Все, — решительно воскликнул этот Бонифаций.

Наш разговор сильно смахивал на бред двух сумасшедших. Ульянов не сводил с меня настороженных глаз, и это сильно раздражало. Я разозлилась и рявкнула:

— Что именно? Уточните, пожалуйста!

— Я имею в виду, — пояснил Левка, — убийство Розы Адамовны. Я вам буду помогать!

— Спасибо, конечно, но…

— Я бесплатно! — торопливо заверил помощник. — Я за справедливость!

Ох, что-то много нынче борцов за эту самую справедливость. Может, экология так влияет на умы и сердца людей? И этот туда же!

— Ладно, — махнула я рукой, — мы согласны. Я вам перезвоню. Как только, так сразу. До свидания, Олег Петрович!

Я нажала на кнопку отбоя и затравленно посмотрела на Вовку. Его взгляд не предвещал ничего хорошего. Оставалась одна надежда на то, что дома у моей подруги этот тиран и деспот не станет устраивать разборок. Надежды рухнули, едва Ульянов открыл рот.

— Та-ак, — многозначительно протянул он. — Кто это был?

— Э-э… Этот, как его, Адельфанский, во! — ответила я.

Люська при упоминании фамилии Алена Делона местного розлива решила по укоренившейся привычке впасть в столбняк, но, правильно оценив ситуацию, быстренько передумала.