Мужчина пригрозил Сандору пальцем:

— Так что, маленький мужчина? По-твоему, мне надо прихватить еще кого-нибудь? Просто для подстраховки?

В помещении мгновенно стало душно и тесно. Мужчина уставился на обеих женщин. Потом негромко, но яростно процедил:

— Вам повезло, дамочки. У меня больше нет свободных мест. Он развернулся, быстро подошел к автобусу, отпер дверь и скрылся внутри, в ту же секунду кто-то резко тронул автобус с места.

Несколько долгих мгновений все с наслаждением переводили дух. Потом владелец сказал:

— Этого идиота ждет печальное будущее.

— Да, так уезжать нельзя, — согласился отец. — Вы только представьте, какая ему суждена жизнь с такой жалкой кучкой снаряжения.

— Да забудьте вы про него, — потребовала мать. — Поговорите о чем-нибудь другом.

А Кала вернулась к доске с фотографиями пропавших женщин. И ей пришло в голову, что одна-две из них вполне могли оказаться в этом автобусе, и не обязательно по собственной воле. Но она также поняла, что никто здесь не собирается звонить в полицию. Мужчины примутся осыпать оскорблениями будущего Отца, а мама попросит сменить тему. Но никто даже не вспомнит о несчастных женах этого идиота. И даже когда Кала касалась самых красивых лиц и читала их коротенькие биографии, ей и в голову не пришло, что чей-то сильный и отважный голос должен найти слова в их защиту.

Не было в истории фигуры даже наполовину столь же важной, как Первый Отец. Именно он стал причиной, по которой люди пришли в этот прекрасный мир, и каждая церковь обязана ему своим существованием. И все же этот человек оставался таинственным и неуловимым — непостижимым героем, глубоко укоренившимся во времени и воображении. Достаточно сказать, что ни у одной из церквей портреты их основателя не совпадали. Его традиционная биография была общей во всех школьных учебниках, но то, что предлагали учителя, весьма отличалось от фактов, которые умная девочка могла отыскать на полках любой крупной библиотеки. Истина сводилась к одному: этот человек был загадкой, и когда дело касалось истории его жизни, практически любая версия становилась возможной. Совпадало лишь то, что родился он на Старой Земле в последние дни двадцатого столетия и что утром одной весенней пятницы, когда ему было чуть больше двадцати девяти лет, Первый Отец обессмертил свое имя.

К тому времени люди только начали сооружать первые пробойники. То были еще грубые и капризные исследовательские приборы, с помощью которых физики пробивали временные дыры в локальной реальности. Большая часть этих дыр вела в фантастически холодный, жесткий вакуум — пустота, как известно, является стандартным состоянием большей части мультивселенной. Но квантовые эффекты и топологические гармоники подсказали и другой путь: если пробойник делал дыру вдоль одного из невидимых измерений, то по другую сторону его ждал островок стабильности. Этот островок отделяли от настоящего два миллиарда лет (в прошлое), и в этом прошлом находилось бесконечное количество «сестер» Земли, с той же массой и орбитой вокруг Солнца.

И как-то внезапно все науки проявили интерес к этим исследованиям. И крупные университеты, и малые страны начали обзаводиться собственными пробойниками. Биологи брали образцы воздуха и почвы, и в любом из них находили бактерии и споры. Каждый вид был новым, но все они имели общие с земной жизнью ингредиенты — ДНК кодировала те же несколько аминокислот, из которых строились семейства белков, почти не отличающиеся от обнаруженных у человека или травы.

Творение оказалось делом неутомимым и безграничным. Постепенно люди осознали и этот факт. А также и то, что при наличии подходящего прибора, выдающего краткий, но титанической мощности всплеск энергии, возможно достичь этих беспредельных пространств, изучить крошечную частицу бесконечности.

Но пробойники обладали и вторым, пока еще теоретическим потенциалом. Если ту же огромную энергию сфокусировать несколько иным образом, то дыра изменит и форму, и природу. Это временное искажение пространства распространится по трем обычным измерениям, обволакивая и машину, и ближайшую к ней местность плазменным пузырем, который поведет себя, как корабль, перенося груз через границу, слишком тонкую для измерения и слишком упрямую, чтобы пропустить сквозь себя любую обычную материю.

Кем бы ни был Первый Отец, именно он понял, на что способны пробойники. Большинство церквей считает его выдающимся ученым, хотя типичный историк счел бы его слишком молодым для такой роли и описал бы его как многообещающего студента-старшекурсника. И во все времена звучали голоса сомневающихся, которые утверждали, что он был всего лишь лаборантом или кем-то в этом роде: ничтожный малообразованный человечишко, получивший доступ к работающему пробойнику.

Первый Отец скрылся с комплектом сверхпроводящих батарей и за несколько недель или месяцев тайком зарядил их таким количеством энергии, которого хватило бы на освещение целого города. Он также купил или украл огромное количество припасов, включая семена и лекарства, различные инструменты и консервированные продукты, которых хватило бы для сотни человек на несколько месяцев. Работая в одиночку, он набил добром два старых грузовика и одной ясной апрельской ночью подогнал транспорт к тщательно выбранному месту под знаком «Стоянка запрещена», поставил их на тормоза и спустил шины. Третий грузовик вскоре оказался на погрузочной платформе возле физической лаборатории. Далее с помощью ключей или паролей молодой человек получил доступ к одному из наиболее мощных пробойников на планете — набору электроники для «консервированного» нуль-пространства, упакованному в корпус чуть крупнее гроба.

Молодой человек загрузил добычу в кузов, быстрыми, хорошо отрепетированными движениями подключил к аппаратуре полностью заряженные батареи и установил последние версии программного управления. Затем, никем не обнаруженный, завел грузовик и скрылся в темноте.

Великие люди определяются по их великим и смелым поступкам — эту бесспорную истину признает любая вера.

Большая часть историй сходится в том, что тот вечер был исключительно теплым, влажным от росы и обещал чудесный день. В четыре утра Первый Отец переехал высокий бордюр и очень медленно пересек газон, проскользнув между дубом и пушистой елью, а затем остановился вплотную к намеченной цели — длинному белому зданию, украшенному колоннами и черными буквами, составляющими надпись на мертвом языке. Выключив мотор, он несколько секунд просидел неподвижно. Но сомнения не прокрались в его отважную голову. Все так же один, он выбрался из кабины, открыл заднюю дверь и включил украденный пробойник, а затем, нажав несколько кнопок, позволил конденсаторам проглотить энергию, необходимую для питания серии наносекундных импульсов.

О той ночи сохранилось много рассказов, но никто не знает, какой из них правдивый — если таковой вообще существует. Когда Кале было одиннадцать, ей больше всего нравился рассказ о молодой студентке, которая все еще не спала в столь поздний час, готовясь к экзамену. Девушке показалось странным услышать в такое время рычание дизельного мотора, а затем лязг металлической двери. Но ее комната находилась в задней части женского общежития, из окна она могла видеть лишь автостоянку и засаженный деревьями переулок. Окончательно привлек ее внимание характерный вой пробойника — очень высокий звук, почти неслышимый для человеческого уха, перемежаемый серией негромких взрывов. В мультивселенной уже были пробиты отверстия, открывавшие доступ в соседние миры. Пробойник взял небольшие пробы воздуха, проанализировал каждый и сравнил с набором заданных параметров. Услышав взрывы, девушка встала и подошла к окну. В этот миг пробойник сделал паузу на несколько секунд, выполняя сотни триллионов вычислений перед окончательным выбросом энергии. Следующий импульс громыхнул как гром. Все огни погасли, кампус исчез, и сфера из грунта, травы, воздуха и деревьев была выдрана из одного мира. Она включила в себя весь дом вместе с газоном, оба грузовика с припасами, улицу перед домом, автостоянку и кусок переулка за ней. И тут же из ничего возник новый мир — второй подарок Господа нашего.