Потери Индии — нашего стратегического союзника — в борьбе с арабскими государствами били непосредственно по интересам Российской империи. Но что поделать? Конфликт с Персией склонит чашу весов в нашу пользу и, в конце концов, поможет индийцам. Хотя, возможно, ослабленную шиитскую Персию приберут к рукам государства, где господствуют сунниты. А с той же самой Турцией отношения у России напряженные…

Пусть дипломаты решают, что выгодно стране. Сейчас наша задача — выиграть любой ценой. На территорию Российской империи враг не осмеливался вторгаться очень давно. Сейчас, в виртуальном пространстве, это стало возможным — ведь Хартия, кроме прочего, декларирует неприменение ядерного оружия против стран-участниц. Что ж, посмотрим, насколько крепки наши тылы.

Я полез под кровать и вынул из стального ящика автоматическую винтовку Калашникова, личное оружие, которое с момента демобилизации всегда было при мне. АВК нужно почистить и смазать. Патроны нам выдадут и в большом количестве, а винтовку я предпочитаю свою.

Даже если армия сейчас «воюет» в районе Баку, недостатка в боеприпасах на складах нет. В этом я твердо уверен. Если это не так — министра обороны нужно снять с должности и лишить гражданства. Потому что мы, резервисты, поплатимся за это жизнью, а страна — ущемлением своих интересов.

На вокзале нас встречал ни много ни мало генерал-лейтенант — молодой для своего звания, человек лет сорока пяти. Он был в полевой форме, но две большие звезды на гладком зеленом погоне все равно бросались в глаза. Подтянутый, невысокий, глаза слегка щурил — не иначе, близорукость. Генерал приехал на вокзал первым. Ожидали еще двух резервистов.

Я, должно быть, представлял любопытное зрелище: джинсы вместо армейских форменных брюк (в те я давно уже перестал влезать), хлопковая рубашка, скатка из бушлата (надо будет на чем-то спать в окопе), нейлоновый рюкзак из Хельсинки — одной из туристических столиц России — и зачехленная автоматическая винтовка Калашникова через плечо. Шпага приторочена к спортивной сумке. По-моему, так и должен выглядеть резервист — чучелом, потехой для кадрового военного. По крайней мере, генерал-лейтенант, прохаживающийся по третьей платформе, узнал меня сразу.

— Господин Волков, если не ошибаюсь?

— Старший лейтенант Волков.

— Приказом главнокомандующего вам присвоено звание ротмистра.

— Служу России, — без особого энтузиазма ответил я. — А какое это имеет значение? Мы ведь не в армию направляемся, а на оборону города. Там все равны.

— Не совсем. Видите ли, мы формируем команду. Вашу группу возглавит полковник Сысоев — согласно росписи локального боя командиром выбран не кадровый офицер, а резервист. Полковник вышел в отставку два года назад, но оставался в запасе. Вы будете вторым по старшинству офицером. И, надеюсь, проявите себя — господину Сысоеву сорок девять лет, он не в лучшей физической форме. Правда, я слышал, у вас проблемы с рукой?

Я согнул руку, помахал ею. Боль чувствовалась, но не слишком сильно.

— Почти в порядке. Медикаменты взял, перевязку сделать смогу. Копать будет тяжело, с остальным справлюсь без труда.

— Отлично. Задача вам ясна?

— Более или менее. Надеюсь, на месте меня посвятят в детали. А в чем заключается ваша роль, господин генерал-лейтенант?

— Консультант от генерального штаба. Если вы не против, фамилии своей называть не буду — мое присутствие в районе конфликта полуофициально.

— Понятно, — вздохнул я. — Мы решили подготовиться к обороне Царицына основательно, с привлечением лучших специалистов. Тактику для нас будет разрабатывать генеральный штаб.

— Это не противоречит правилам.

— Не сомневаюсь. Как мне вас называть? Генерал-лейтенант?

— Можно просто генерал, — скромно ответил представитель генерального штаба. Я подавил смешок.

Спустя пять минут прибыл казак из Новочеркасска. Новенькие погоны хорунжего (один продольный просвет и две звездочки по бокам), густые пшеничные усы, синяя форма с иголочки. На поясе — шашка, на плече — винтовка в чехле. Может быть, и мне не стоило упаковывать шпагу в багаж? Впрочем, сейчас не до дуэлей, в случае надобности любой гражданин подождет. А вот с собой шпагу нужно иметь непременно — мало ли что случится на войне. Пойти в штыковую атаку, отбиваться, когда патроны закончатся… Да и самого плохого расклада исключать нельзя — хоронят у нас без шпаги, она достается наследникам, но провожать офицера принято с орденами и личным оружием.

Казак выглядел бодро, был немного моложе меня — лет тридцати. Пожалуй, нам повезло, что жребий выпал казаку, привычному к воинской службе. Любой казак — практически кадровый военный: представители этого сословия, хотя и служат в наше время не с юности до глубокой старости, но к войне готовы постоянно. Если для резервистов призыв начинается вместе с войной, казаков часто поднимают для участия в локальных конфликтах.

В ходе недавних гражданских реформ казачье сословие хотели упразднить, как и дворянство, но и Дон, и Кубань поднялись против нового порядка — и казачьи войска оставили такими, какими они существовали последние сто лет. В свободное от службы время казаки занимались землепашеством или другой работой, но лишь по необходимости. Военная служба была для них привычнее и важнее.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие, — четко отрапортовал казак. — Хорунжий Чекунов по вашему распоряжению прибыл.

— Рад видеть, хорунжий.

Казак пригляделся к погонам генерала и едва не поперхнулся — наверное, только сейчас сообразил, какое звание у встречающего его военного. Я не стал ничего говорить, а улыбнулся новому товарищу. Казак улыбнулся в ответ.

— Иванов задерживается, — взглянув на платиновый командирский хронометр, заметил генерал. — Вы можете пройти в вагон — прицепной, десятый.

— А предписания на проезд нам выдадут прямо в вагоне, по документам? — спросил Чекунов.

— Вагон отдельный, бронированный.

— То есть? — поразился я. — Неужели в самом деле бронированный?

Казак, похоже, слегка опешил от такого «вольного» замечания с моей стороны. Ведь с генерал-лейтенантом разговариваем. Но мне-то какое дело? Я на войне временно, да и генерал такой же гражданин, как и все мы. Пожалуй, наша миссия даже важнее. Поэтому его к нам в сопровождающие и дали… Ну, если не в сопровождающие, то в наставники.

— Нет, вагон обычный, купейный, — слегка раздраженно ответил генерал. — Он забронирован для нашей партии. То есть просто заказан. Вы должны использовать каждый час времени для подготовки к бою, а не ютиться на боковых полках в плацкартных вагонах.

— Так точно, — солидно кивнул казак. — Разрешите отправиться в вагон?

— Разрешаю.

Я не видел причин торопиться и остался на перроне, поэтому хорошо рассмотрел третьего резервиста. Из всей публики, снующей по вокзалу, его можно было узнать только по винтовке — причем неза-чехленной, словно он собирался вступить в бой прямо сейчас. Побитый жизнью мужчина лет сорока пяти, а то и пятидесяти, с грубыми руками, копной густых, начинающих седеть волос, морщинистым лицом, слегка сгорбленный. Одет в простые рабочие брюки, рубашку с длинными рукавами и высокие кирзовые сапоги. Рюкзак опоздавшего резервиста был брезентовым, объемистым.

— Вот так так, — вздохнул генерал-лейтенант. — В личном деле, конечно, написано, что он выпивает, и образ жизни ведет простой, но чтобы настолько… Встретишь в городе — типичный житель.

— И шпаги нет, — пришлось согласиться мне.

— Но мы не можем отклонить его кандидатуру. Он — гражданин.

— И от гражданства отказываться не собирается?

— Нет.

— Стало быть, честный и порядочный человек. А как-то изменить результаты жеребьевки нельзя?

— При жеребьевке участвуют наблюдатели от третьих стран. Китайцы и японцы, — поморщился генерал. — Все фиксируется в протоколах. Иначе мы подобрали бы совсем другую команду…

Мне в той команде вряд ли нашлось бы место. И не только мне, даже бравому казаку Чекунову — надо будет спросить, как его зовут. Спецназовцев в отставке хватает, а пехоту все же обучали меньше, да и при численном перевесе противника нам воевать не так привычно, как десантникам и разведчикам.