И вдруг Дэрэлл вновь воспылал к Эльвене страстью. Он стал буквально осаждать ее. Не прекратил даже после их свадьбы. То комплементы, то полунамеки, то откровенные взгляды… Нет, Эльвена ухаживаний не принимала и поводов для подозрений супругу не давала. Но Сурован сходил с ума от ревности каждый раз, как только Дэрэлл приближался к ней. А уж если в поле зрения не оказывалось обоих сразу!..

У Сурована не было причин жаловаться на собственную внешность — все вокруг считали его весьма привлекательным мужчиной. Но кто бы знал, сколько побед было на счету его красавца-брата! Король решил больше не искушать судьбу и отослал Дэрэлла подавлять беспорядки на Восточном континенте. Однако своевольный принц отсутствовал недолго. Оставил Кила разбираться со смутой, а сам опять появился в столице.

Сурован не потерпел неповиновения. Обвинил брата в предательстве, пособничестве смутьянам на Востоке и без всяких разбирательств отправил в изгнание в Вермиген, их родовой замок.

Когда-то отец подарил Дэрэллу Вермиген в качестве компенсации за трон, отданный Суровану. Расположенный в самом сердце владения Клтан, замок пустовал много столетий.

Дэрэлл тогда произнес на прощанье лишь одну фразу:

— Хорошо, сейчас я уйду… но я еще вернусь — за тем, что принадлежит мне по праву!

И вот спустя полтора года он вернулся — за королевским троном.

А ведь всего неделю назад ничто не предвещало бунта. Дэрэлл попросил о встрече и приезжал сюда, в Адэлор. Правда, разговора не получилось. Брат вел себя как-то странно. Всегда был беспечен как ветер, и вдруг ему на каждом шагу стали мерещиться заговоры. Потом и вовсе завел речь о смерти отца, начал утверждать, что это было убийство, требовать нового расследования. И наплевать ему, что в ходе дознания тогда были допрошены едва ли не все маги на Валлее.

Ладно, что теперь-то об этом… Мятеж Дэрэлл замыслил явно не неделю назад.

Но мать тоже неправа. Здесь нет вины Эльвены. Ответственность на нем самом. Если бы он не отправил брата в изгнание, вряд ли тому пришло бы в голову поднимать бунт. Ведь раньше Дэрэлл не выказывал ни малейших притязаний на трон.

Сурован отворил дверь в спальню. В комнате царил полумрак. Эльвена стояла у окна, глядя куда-то вдаль. В серебристом свете двух полных лун она казалась еще прекрасней — тонкая, хрупкая как стебелек, покрытый инеем первых заморозков, почти призрачная…

Почти призрачная… Сурован словно наяву представил, как Эльвена ускользает от него, растворяется в темноте. Только не это! А вдруг рано или поздно Дэрэлл добился бы ее благосклонности?.. Мысль, словно ледяной кинжал, вонзилась в мозг Сурована, мгновенно похолодело все тело, заиндевела в ужасе каждая его клеточка… еще секунда и перестанет биться сердце… Нет, потерять ее хуже смерти! Что сделано, то сделано. Пусть так все и остается!

— Ну как там Абигора, опять нападала на меня? — Эльвена нежно улыбнулась, и теплый свет ее синих глаз затмил собой холодное сияние обеих лун.

— Неважно, — полушепотом произнес Сурован, обнимая жену сзади.

Странно. Еще минуту назад он был готов умереть от усталости, накопившейся за этот страшный день. Но стоило ему коснуться Эльвены, как все переменилось. Тревоги отступили. А внутри стремительно росло желание, которое, казалось бы, не могло сегодня возникнуть ни при каких обстоятельствах.

Сурован загасил стоявшую на тумбочке свечу, чуть крепче прижал к себе супругу и полной грудью вдохнул аромат ее волос. Перед глазами поплыло. Ночной Адэлор за окном померк. Но луны почему-то засияли ярче. Эльвена замерла, как будто боялась спугнуть момент. Быть может, ощутила то же самое?

Сурован коснулся губами ее волос, вновь утопая в пьянящем аромате. Поднялся руками с талии на плечи, по пути как бы ненароком задев грудь. Эльвена чуть вздрогнула. Он развязал шнуровку платья, ослабил ее и спустил платье с плеч. Трепетно погладил шелковистую кожу. Ее дыхание участилось. Нежно прильнул губами к уху и заскользил ладонями по ее рукам, ощущая, как напряглось в истоме все ее тело.

Их пальца переплелись. Он на мгновение впился в ухо жарким поцелуем и медленно двинулся губами ниже: по шее, по плечу. Эльвена тихо застонала, сжимая его пальцы. А он терзал ее горячую кожу влажными поцелуями, иногда чуть прикусывая сладкое «лакомство».

Эльвена выпустила его руку и попыталась дотронуться до налившейся плоти. Но он не позволил. Рано. Хотя неутолимый огонь выжигал изнутри. Он вновь прильнул к ее уху — жадно, словно путник в пустыне, нашедший источник. Ладони легли на груди, чуть сжали их. Эльвена отчаянно застонала, теснее прижалась к нему спиной.

Сурован упивался ее и своими ощущениями. Казалось, что они одни в целом мире. Они и две луны — два ярких глаза, бесстыдно наблюдавших за парой…

Он скользнул рукой вниз и неспешно поднял длинную юбку. Оказывается, под ней на супруге ничего не было надето. Вот даже как? Выходит, она тоже хотела его, ждала, пока он вернется от матери… Сурован застыл на пару мгновений, затем пальцы зарылись в мягкие волоски. Эльвена застонала почти требовательно, стремясь к более интимным прикосновениям. Их хриплые дыхания сливались в унисон. Возбужденная плоть ныла от желания. Но ему хотелось продлить сладостную муку.

Эльвена прижималась к его плоти с такой силой, как будто хотела раздавить. Впрочем, ему нравилось. Чем теснее был контакт, тем острее ощущения. Но тут она резко развернулась. Рыжие волосы разметались в беспорядке. В потемневших синих глазах плескался океан, волны вожделения накатывали друг на друга. Сурован читал эту бурю даже во тьме, против лившегося в окно лунного света. Он прижал супругу к себе всем телом и впился в приоткрытые губы горячим поцелуем.

Эльвена нетерпеливо расстегивала пуговицы на его рубашке. Каждое прикосновение нежных пальцев к коже отдавалось в теле сладостным разрядом. Поцелуй уже не мог насытить ни его, ни ее. Еще немного, и они оба сгорят в пепел. Но теперь вдруг она решила потянуть время. Распахнув на нем рубашку, прильнула губами к груди. Проложила дорожку поцелуев от шеи к животу. А потом вернулась на грудь. Язык заскользил вокруг его бусинки, к другой легко, как крылья бабочки, притрагивались пальцы.

Сурован с трудом стоял на ногах, кровь в висках пульсировала все сильнее. Но и отказаться от этой ее ласки он не мог. Эльвена тем временем пыталась развязать шнуровку на его штанах. Только, видно, там затянулся узел, у нее ничего не получалось.

— Я сам, — в конце концов прохрипел он в изнеможении.

Подхватил ее, посадил на широкий подоконник, судорожно порвал шнурок. Но снова замер — лишь чуть касаясь ее разгоряченной плоти.

— Сурован… — взмолилась супруга.

Он выдохнул и вошел, гася предельное возбуждение магией.

Эльвена дышала все громче, и все чаще дыхание срывалось в стон. Сурован впитывал ее наслаждение, преумножая собственное. Казалось, возводя ее на пик, он все-таки не выдержит. Она закричала и, прижимая его к себе, вцепилась в волосы. Но боли он не почувствовал — все ощущения сосредоточились совсем в другом месте.

Издав последний протяжный крик, она обмякла у него на груди. Только руки, теперь уже нежно, перебирали пряди его волос. Лоно еще пульсировало — слабее и слабее раз от раза. Сурован замедлился, давая ей прийти в себя. С полминуты она не шевелилась, казалось бы, безвольно принимая его неспешные движения. Но с каждым в ней нарастала новая волна.

Эльвена открыла глаза и потянулась к его губам. Отвечая на поцелуй, он вновь усилил нажим. Она задышала тяжелее, скользя руками по его спине, податливое тело напряглось. Ощущение в паху накалялось, и его толчки стали сильнее, резче. Эльвена вновь стонала и хрипела, лоно сжимало до предела напряженную плоть.

Сурован уткнулся ей в шею. Все тело горело, сливаясь воедино с пожаром ее тела. Он услышал, как она закричала. Ногти впились ему в спину. И с первой же ее конвульсией он тоже ощутил освобождение, по бедрам разлилась лава… и он провалился во временную пропасть. Луны полыхали, окутывая их серебристым светом, и то ли питали своей силой, то ли пили магию их слияния…