Кейси заколебалась, не желая выдавать себя.

— Просто я не могу больше сдерживать своего любопытства, — непринужденно сказала она.

Он усмехнулся.

— Ну что же, и на том спасибо. — Прежде чем приступить к объяснениям, он поудобнее устроился на сиденье машины. — Я знаю Люси и ее семью не один год. Ее отец был управляющим «Балкан энтерпрайзис» и моим другом. Мы вместе работали, вместе отдыхали, у нас были общие знакомые. Перед смертью он сделал меня своим душеприказчиком, и я выступаю сейчас в роли опекуна Люси.

— Ее мать тоже умерла?

— Нет, но она совершенно не приспособлена к жизни и привыкла во всем полагаться на мужа. — По нотке раздражения, прозвучавшей в его голосе, Кейси поняла, что он недолюбливает мать Люси. — Джека Грейнджера очень любили в «Валкэн энтерпрайзис», и всем нам хотелось помочь его семье. Когда мы узнали, что Люси мечтает стать фотомоделью, кому-то пришла в голову эта затея с календарем, и мне было поручено воплотить ее в жизнь. Кейси, оторвавшись от его плеча, смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— О Господи! Как глупо — желать ребенку добра и проталкивать его наверх таким образом. Хуже не придумаешь!

— Теперь я это понимаю, — признался Айво. — Честно говоря, я предупреждал на правлении, что сначала надо посоветоваться с кем-нибудь из специалистов, но им так хотелось помочь дочери Джека, что меня даже и слушать не стали. Сити не очень-то сведущ в подобных делах.

— Это заметно. И потому они решили послать тебя, чтобы ты за ней присматривал? Или это была твоя идея?

— Поначалу правление предложило послать с Люси ее мать, Адель Грейнджер, но та наотрез отказалась, поскольку у нее были свои планы и она не собиралась их менять.

— Судя по твоим словам, она ужасно эгоистична, — заметила Кейси.

— Ты права. Так вот, поскольку Джек назначил меня своим душеприказчиком и поскольку я больше всего подхожу ей по возрасту, мне и поручили довести дело до конца. — Он хмыкнул. — Сначала мне вся эта затея мало сказать — не понравилась. Подумать только: ходить, как нянька, в течение нескольких недель за девчонкой, только-только закончившей школу… Но потом обстоятельства изменились.

— Каким образом?

Он улыбнулся, не сводя с нее восхищенных глаз.

— Потом я увидел тебя.

— Ой.

— Это правда. — Он поцеловал ее в висок и, пробежав губами по щеке, пробормотал: — Ты явилась, как луч солнца в зимний день. Ты ослепила меня, ты поразила меня.

— По твоему виду никогда бы этого не сказала, — заметила Кейси, не веря своим ушам. — Ты был довольно груб со мной.

— Я просто запаниковал, — объяснил он. — Я так боялся спугнуть тебя, что ударился в другую крайность. Вот откуда твоя неприязнь ко мне.

— Возможно, хотя это ничего не меняет, — согласилась Кейси. — Но… ведь мое впечатление изменилось.

— Правда?

— Да. Через какое-то время ты мне начал нравиться… Но затем появилась Люси.

— И ты тут же сделала соответствующие выводы и решила, что я охотник до малолетних, — закончил он за нее, скривив рот.

Кейси пальцем разгладила его губы.

— А что тут удивительного? Многим нравятся молоденькие девушки.

— Только не мне.

Он поднес к губам ее руку, целуя каждый пальчик, а затем осторожно прикусил подушечку.

— А какие девушки тебе нравятся? — не удержалась Кейси.

Айво улыбнулся.

— Я всю жизнь искал ответ на этот вопрос и только сейчас понял, что мне нравятся девушки с огненными волосами и мягкими зелеными глазами. Когда они думают, что их никто не видит, то глаза у них наполняются грустью, а когда они злятся, то глаза сверкают, как лед на солнце. А стоит им улыбнуться, как они становятся ослепительно красивыми. И даже улыбка у них какая-то особенная. — Он ласково поцеловал ее в уголок рта и продолжал: — Мне нравятся девушки, которые ходят с высоко поднятой головой, будто хотят бросить вызов всему миру, а голос у них — как музыка, а фигура такая изящная, что до боли хочется до нее дотронуться. Они добры и нежны, но боятся показать это, потому что кто-то когда-то сделал им больно, и они боятся опять полюбить.

Кейси, не найдя, что ответить, отвернулась и так низко склонила голову, что волосы скрыли ее лицо. Ею овладела странная застенчивость, какой она не испытывала с тех пор, как Майк признался ей в любви и предложил руку и сердце. Айво, пожалуй, был прав: она страшно боится.

— Ты опять прячешься, — запротестовал он, наклонился и заглянул ей в глаза. — О чем ты думаешь?

— О том, что ты, вероятно, прав. — Что у тебя произошло с тем человеком, Кейси? Ты любила его?

Она выпрямилась и отодвинулась, тут же изготовившись к защите от подобного вмешательства в ее личную жизнь. Но Айво продолжал напористо:

— Не прячься от меня, Кейси. Неужели ты не понимаешь, что мне надо знать про тебя все? Я хочу разделить с тобою всю твою жизнь, твое прошлое и твое будущее. Я…

— Ты хочешь слишком многого, — жестко оборвала она его, но туг же, прикусив губу, добавила: — Я не могу… не могу об этом говорить.

Глядя на ее отрешенное лицо, Айво сказал твердо:

— Я слишком тороплю тебя. Извини.

— Да, ты слишком меня торопишь. — Неожиданно улыбнувшись, она посмотрела на него. — Сегодня был прекрасный день, не надо его портить. К тому же завтра у меня много дел, так что давай-ка по домам.

— Ох, как не хочется! Но у меня такое ощущение, что ты будешь настаивать.

Он неохотно выпустил ее из своих объятий и, выйдя из машины, открыл для нее дверцу. Легкий ночной бриз провожал их до самого комплекса.

— Не хочешь завтра с утра окунуться в океане? — предложил Айво.

— Хочу! Но тогда надо рано вставать…

— Ничего страшного. Зато пляж будет весь к нашим услугам.

Когда они пришли к ее домику, Кейси сказала:

— Благодарю за прекрасный день. — И протянула ему руку.

Но Айво обнял ее и требовательно поцеловал, и чем более страстными становились объятия, тем больше она растворялась в Нем. — Я не хочу уходить от тебя, — в конце концов хрипло сказал он.

Кейси молчала, потупившись. Сердце ее бешено колотилось, нервы были напряжены до предела. Она только и ждала, когда он скажет, что хочет лечь с нею в постель, чтобы тут же дать ему достойный отпор. Но Айво, вероятно почувствовав ее настроение, с коротким вздохом отступил на шаг. — Спокойной ночи, Кейси. Я зайду завтра в семь утра.

Помахал ей рукой и быстро пошел прочь.

Кейси долго не могла уснуть, все вспоминая и вспоминая этот день. Уже давно ей не было так хорошо. Ей нравилось, как он целовал ее, очень нравилось. И вдруг она почувствовала себя страшно виноватой. Пытаясь отогнать это чувство, стала оправдываться перед самой собой: они только поцеловались, что же в этом плохого? Она нравится Айво, да и он начинает ей нравиться. Но у нее никогда не было случайных связей, и сейчас она не собирается их заводить. Что же касается Айво, то он человек порядочный, и, если она скажет «нет», для него этого будет достаточно. Конечно, он будет недоволен, но в конце концов смирится…

Она лежала и смотрела в потолок, пытаясь убедить себя в том, что все будет именно так, но тут ей вдруг подумалось: кого она пытается обмануть? Судя по тому, как он разговаривает, как целует и как смотрит на нее, вряд ли он удовлетворится отрицательным ответом, да и ждать бесконечно не будет. Сейчас он, может быть, и согласится на это, поскольку они еще мало знают друг друга, но если она и впредь позволит ему целовать себя так, как сегодня, то даст ему право надеяться на нечто большее уже очень скоро. Эта мысль напугала ее. Зачем она согласилась на эту прогулку? Зачем позволила дотрагиваться до себя? Ведь она не готова к таким отношениям — ни сейчас, ни потом…

Заснула она уже под утро и, когда Айво постучал в ее дверь, недовольно простонала:

— Оставь меня в покое!

— Просыпайся, соня ты эдакая. Мы же собирались купаться.

Ругая себя за собственную глупость, Кейси встала, открыла дверь и тут же скрылась от него в ванной. Когда, умывшись и одевшись, она вышла, Айво ждал ее с двумя чашечками кофе.