Женщина засмеялась. Странная реакция в подобной ситуации, Карел начал опасаться, что встретил еще одного безумца — многовато на сегодняшний день!

Переведя дыхание и успокоившись, она ответила:

— О, господин инспектор хочет знать всю правду? Ну что ж, как вы желаете! Мне следует дать вам показания прямо здесь? — Ева театрально окинула взглядом место преступления: вечер успел смениться темной ночью, а холодный промозглый ветер и дождь все не унимались, превратив пиджак инспектора и короткий плащ Евы в подобие мокрых тряпок.

— Я могу предложить вам отправиться со мной в участок, пани… простите, не знаю вашей фамилии, — развел руками Карел.

Она ничего не ответила на эту ремарку, лишь кивнула. До участка они добирались пешком — в столь поздний час трудно было найти карету. Инспектор все же попытался выведать у Евы объяснения произошедших событий, но она только односложно отвечала, а то и вовсе игнорировала вопросы докучливого человека.

О, как же она была зла: на этого так не вовремя подвернувшегося полицейского, на мадьярского вампира, на отвратительную пражскую погоду, на весь мир!

Черник открыл перед женщиной дверь полицейского участка, пропуская ее внутрь. Сняв пиджак, он повесил его на крючок, который, не выдержав тяжести мокрой одежды, отвалился от стены. Карел поморщился, в очередной раз послав ко всем чертям австрийские власти, жалевших денег на ремонт обветшавшего здания.

Младший инспектор Рихард Тесарж уже ушел, и в этот час в здании оставался лишь дежурный, который принес Чернику и Еве чай, и тут же удалился, оставив их в кабинете наедине.

— Вы знаете этого убийцу? — Карел без предисловий перешел к делу.

Ева грела руки о горячую чашку с чаем и не спешила отвечать, предпочитая искать ответ в замысловатой игре чаинок. Кто-то гадает на кофейной гуще, может быть и она видит что-то, недоступное человеческому глазу?

При комнатном освещении инспектор, наконец, разглядел свою странную собеседницу. Ее темные волосы были перетянуты лентой и убраны в пучок — ни шпилек, ни заколок, которые так любят все женщины. В мужской одежде, которая на любой женщине смотрелась странно и нелепо, Еву можно было принять за суфражистку. Однако до этого Карелу не приходилось видеть эмансипированных дамочек, бегающих по ночному городу и отстреливающих преступников. Курить папиросы и рассуждать о феминистическом движении — пожалуйста, но не убивать маньяков на темных улицах Праги.

Наконец она оторвалась от созерцания своей чашки с чаем и внимательно посмотрела на Карела усталыми и слишком старыми для ее возраста зелеными глазами.

— Я не знала его лично, — ответила Ева, затем, помолчав, добавила. — Мне не нужно знать его имя, чтобы желать его скорейшей смерти.

— Какова ваша выгода в его убийстве? Ева, зачем вам нужно убивать его? — не понимал Черник.

— Если я расскажу вам, вы ведь не поверите, сочтете сумасшедшей…

Ева не предполагала — она говорила то, о чем точно знала. Как будто ей уже много раз приходилось повторять эти слова.

— Если вы, пан инспектор, продолжите выслеживать того, кого считаете обыкновенным маньяком, он убьет вас также легко и просто, как девчонку-торговку и ту женщину несколько дней назад.

— Неужели вы думаете, что все полицейское управление не сможет справиться с каким-то студентом, который возомнил…

— Не сможет, пан, не сможет, — Ева грустно покачала головой.

— Что же с ним не так? Он умнее и сильнее всего полицейского управления? — появление все новых и новых загадок в этом деле начало раздражать Черник. — Кто же он такой, в конце концов?

— Он не «кто», — с презрением в голосе произнесла женщина, — он труп, покойник, восставший из могилы, чтобы пить кровь живых людей. Нет, Черник, молчите! — Ева предостерегающе подняла руку, видя, что инспектор уже пытается ей что-то возразить. — Если уж вы спросили меня, то слушайте и вспоминайте все, что видели сегодня на Водичковой улице. Вы пытались остановить преступника, стреляя в него. И что же, инспектор? Он даже не был ранен!

— Но вы тоже стреляли в него, после чего ваш «труп» убежал, — резонно заметил Карел, прилагая большие усилия, чтобы не усмехнуться.

Не говоря ни слова женщина вытащила из кобуры свой пистолет, теперь Черник мог его как следует рассмотреть. И был удивлен и разочарован: всего лишь обычная маленькая «Беретта», как он и предполагал. Ева щелкнула затвором, разрядила магазин, и на стол высыпалось несколько пуль, ярко блестящих на свете лампы. Свинец так блестеть не будет.

— Серебро? — удивился Карел.

— Именно, инспектор. Посеребренная оболочка. Только засадив серебряную пулю в сердце, такое существо и можно уничтожить, — Ева решила не проводить лекцию по вампирологии и не рассказывать инспектору об остальных способах. По крайней мере, сейчас.

— Вампиры? Кто еще: оборотни, феи — все они существуют? — с иронией спросил Карел.

— Если не верите мне, то поверьте своим глазам. Та женщина, что была убита три дня назад, умерла от потери крови, вы сами видели две дырки у нее на шее. Часто ли вы встречали людей, которые пьют чужую кровь? На месте преступления не было ни одной капли, наш венгерский гость был очень аккуратен.

— Я стараюсь очистить мир от этих чудовищ. Не мешайте мне, господин инспектор!

— В этом есть резон, — кивнул Черник. — Но поверить все равно непросто, — заметил он, критически оглядывая женщину.

С одной стороны — этот безумный блеск в глазах, эта странная одежда и поведение выдавали в ней особу не вполне благоразумную (Карел решил использовать наиболее деликатные характеристики). Когда она сказала, что целью ее жизнь является уничтожение этих кровососущих чудовищ, в ее взгляде мелькнула искренняя злоба, а спокойный прежде голос задрожал от возникших сильных эмоций. Но, с другой стороны, — и это он видел своими глазами, — тот убийца бросился от ее пули, как черт от ладана. Или будет правильнее сказать — как вампир от серебра?

Он взглянул на настенные часы: те показывали второй час ночи — не время для серьезных разговоров. Зато самое то, чтобы слушать истории про вампиров.

— И… как много таких тварей на свете?

— Слава Богу, их мало, — ответила Ева, — иначе бы моя задача была невыполнимой. Их редко встретишь больше одного-двух в городах, и я говорю лишь о крупных, где легко убивать и оставаться незамеченным.

— Но, пани, объясните мне одну вещь. Если эти вампиры и впрямь существуют, как вы говорите — а я уже готов вам поверить — то зачем хранить тайну об их существовании? Почему вы не поднимите эту тему, не расскажите общественности? Тогда бы от вампиров и следа не осталось, и мы б вернулись к своей «рутинной» работе — раскрывать преступления, которые совершили люди. А это, пани… — Карел вспомнил, что женщина так и не назвала своей фамилии, — пани Ева, посложнее бывает.

Она снова засмеялась — только на этот раз грустно и как-то вымученно.

— В вампиров никто не поверит, люди сочтут меня ненормальной и запрут в сумасшедшем доме. Ведь и вы так считаете, да? Или вы предложите мне отправить письмо императору с предложением создать отдел полиции, который будет заниматься уничтожением вампиров?

— И все равно я не понимаю, почему вы действуете в одиночку, ведь это же опасно, — заметил Черник.

— Люди не могут справиться с вампирами, — резко сказала она.

Ее фраза осталась непонятой Карел, сама же она никак не пояснила свою реплику, а лишь продолжила:

— Эти твари обладают чем-то, что можно сравнить с гипнозом. Им ничего не стоит заставить человека действовать так, как хочется вампиру. На моих глазах жертва сама шла к вампиру, подставляла шею и не сопротивлялась, когда тот принимался сосать ее кровь.

Черника передернуло: он вспомнил, как стоял в том переулке, завороженный немигающим взглядом вампира, не было возможности пошевелиться, тогда свои мысли казались чужими… или, наоборот, чужие — своими?

Но то были чувства. Голос же разума вопрошал: