Оплоты обороны графства падали один за другим: Са-фита — Шатель-Блан ордена Храма — 15 февраля, Крак-де-Шевалье — гордость госпитальеров — 30 марта. Бейбарс спустился к Акре и 12 июня захватил замок Монфор, резиденцию Тевтонского ордена в Святой земле.
10 июня 1268 г. великий магистр госпитальеров Гуго Ревель написал приору госпитальерской провинции Сен-Жиль в Провансе и перечислил потери, всякий раз указывая длительность сопротивления: Яффы пали за час, Кесария — за два дня, Сафед — за шестнадцать дней, Арсуф госпитальеры мужественно обороняли в течение сорока пяти днеи… [99]
В другом тексте, рассказывающем о падении Сафеда, приводится красноречивое сравнение:
Знайте, что сильнейший замок, именуемый Сафед, каковой был у тамплиеров, наилучшим образом снабженный оружием и продовольствием и наполненный солдатами — рыцарями орденов и мирскими воинами, — сей замок, каковой султан Саладин осаждал три года и четыре месяца (sic) и каковой он не смог взять силой, Бенедекдор [Бейбарс], султан Египта, взял после шести недель непрестанной и свирепой, жестокой осады, каковую он не прерывал ни днем, ни ночью. [100]
Распространились пораженческие настроения; некоторое облегчение принес приезд принца Эдуарда, который в начале 1271 г. прибыл из Туниса. Несколько рейдов, которые он предпринял, реального значения не имели, но ему удалось добиться от Бейбарса подписания общего перемирия с тем, кто тогда был королем Иерусалима, — Гуго III Кипрским. Перемирие на десять лет, десять месяцев, десять дней и десять часов (чтобы привести христианский солнечный год в соответствие с мусульманским лунным) было заключено 21 апреля 1272 года. Долго думали, что это перемирие было заключено без ведома принца Эдуарда, но ничего подобного — он покинул Акру в конце лета 1272 г., убедившись, что ближайшее будущее обеспечено. [101]
Почему Бейбарс согласился на эту отсрочку для франкских владений в Сирии и Палестине? Бейбарса, как и его преемника Калауна, беспокоила монгольская угроза, сохранявшаяся до конца XIII века. Монголы государства Ильханов не отказались от мысли сокрушить мамелюкскую державу и предпринимали новые походы в Сирию, хотя после неудачи под Айн-Джалутом им пришлось оставить Алеппо и Дамаск. Франки же были обречены на полную беспомощность и изолированы в своих прибрежных анклавах — Шато-Пелерен, Акре, Тире, Сидоне, Бейруте, Триполи, Жибле, Тортосе, Маргате. Так что с этой стороны мамелюков ничто не тревожило. Таким образом франки получили передышку лет на пятнадцать.
Эта отсрочка началась в 1272-1273 гг., когда на посту главы ордена Храма Тома Берара сменил Гильом де Боже. В этой смене можно увидеть поворот в истории ордена, по крайней мере некоторую перемену. Жак де Моле был свидетелем этой перемены изнутри ордена, может быть, даже на Востоке, если принять гипотезу о раннем отъезде молодого рыцаря из Графства.
3
1273
ТОМА БЕРАР И ГИЛЬОМ ДЕ БОЖЕ.
ДВА МАГИСТРА — ДВЕ ПОЛИТИКИ ОРДЕНА ХРАМА?
Реформатор Тома Берар
Тома Берар в качестве главы ордена Храма наследовал Рено де Вишье, умершему 20 января 1256 года. Вероятно, он был итальянцем, но на него претендуют и англичане. [102]Почти на все время его магистерства (он умер в 1273 г.) приходится период распада латинских государств под ударами Бейбарса и утраты большей части крепостей и владений ордена в Святой земле. Особую ответственность за этот разгром, который был, как мы видели, всеобщим, возлагать на него нельзя. И то сказать, есть другие аспекты его магистерства, которые привлекли недостаточно внимания и которые надо уточнить.
Оно (1256-1273) почти полностью совпадает по времени с магистерством Гуго Ревеля, стоявшим во главе ордена Госпиталя (1258-1277). Оба ордена соперничали; они проводили ощутимо разную, порой противоположную политику; во время войны святого Саввы в Акре 1256-1258 гг. они вошли в жесткое столкновение. Орден Храма тогда сражался на стороне пизанцев и венецианцев, госпитальеры — на стороне генуэзцев. Тома Берар (но не Гуго Ревель) также был великим магистром в период самого ожесточенного противостояния обоих орденов. Тем не менее можно полагать, что Берар и его коллега из ордена Госпиталя осознали смертельную опасность, грозившую франкам, потому что сразу же после войны святого Саввы между обоими магистрами было заключено первое соглашение. [103]Тот и другой стали инициаторами политики разрядки в отношениях между орденами и реформ внутри своих собственных орденов. [104]
Ранее военные ордены несколько раз пытались разрешить свои споры, часто имеющие территориальный характер, либо путем достижения полюбовного соглашения, либо за счет обращения к третейским судьям. Конфликты из-за использования воды реки Нааман, вращавшей жернова тамплиерских мельниц в Рекордане и госпитальерских в Доке (близ Акры), побудили Берара и Ревеля просить решения арбитражной комиссии, составленной из папского легата, представителей Тевтонского ордена и из Жоффруа де Сержина, командира французского полка, впоследствии сенешаля Иерусалимского королевства. 19 декабря 1262 г. было заключено соглашение. В том же году с использованием аналогичной процедуры были улажены другие конфликты, прежде всего относительно Сидона и Маргата. [105]
Естественно, эти соглашения не всегда корректно выполнялись, но желание разрешать конфликты мирным путем преобладало. В 1266-1267 гг. была начата новая процедура, рассчитанная надолго, — внутренняя процедура для трех больших военных орденов (Храма, Госпиталя и Тевтонского), которая предусматривала, что в случае споров между двумя сторонами они будут обращаться за арбитражем к третьей, и это будет касаться территорий всех латинских государств, а также Армении. [106]Тем не менее зависть и соперничество остались, пусть менее явно выраженные, чем раньше. В письме приору Сен-Жиля от 27 мая 1268 г. Гуго Ревель пишет, что крепость Арсуф «держалась не менее сорока дней, хотя была слабее, чем прочие крепости», в то время как «Бофор, столь мощный, что думали — он может держаться целый год, был захвачен за четыре дня». [107]Конечно, Арсуф принадлежал ордену Госпиталя, а Бофор — ордену Храма! Но это не мешало трем орденам действовать в данный период чаще всего согласованно.
Оба магистра, Ревель и Берар, были также магистрами-реформаторами. Магистерство Гуго Ревеля было отмечено обнародованием многочисленных статутов, уставных или законодательных решений, принятых на собраниях генеральных капитулов ордена. Известны резолюции восьми капитулов, собранных в его магистерство и закончившихся обнародованием 105 статутов, половина из которых (51) была принята на капитуле 1262 года. [108]Что касается Тома Берара, он добавил к уставу ордена — около 1260 г. — сто тринадцать новых статей (равносильных статутам ордена Госпиталя), дополнивших главу о наказаниях в ордене Храма; это статьи 544-656, опубликованные под заголовком «Подробности и примеры наказаний». Речь идет не столько о нововведениях, сколько об уточнениях, дополнениях и примерах для иллюстрации законов ордена, касающихся проступков, которые совершают тамплиеры, и санкций, положенных за эти проступки. [109]В некотором роде о наборе прецедентов.
Тома Берар, как и его коллега из ордена Госпиталя, сознавал, какое дурное впечатление могли производить на Запад — откуда поступали люди, деньги и помощь для Святой земли, — соперничество и распри между орденами, а также их предполагаемая (а порой и реальная) разболтанность в плане дисциплины. Контекст поражения от врагов-мусульман побуждал отдавать предпочтение провиденциальному представлению об Истории, в то время широко распространенному. Объясняя постоянные поражения христиан, ссылались на их грехи и справедливую божью кару, а мамелюков Бог якобы использовал в качестве орудия этой кары. Рико Бономель, тамплиер родом из Прованса, так выразил свои гнев и скорбь по поводу возникшей ситуации: «Воистину, кто хочет видеть, отдает себе отчет, что Бог поддерживает их [неверных]. Ибо Бог, каковой бы должен бодрствовать, спит, а Бафомет [Магомет] работает изо всей силы и заставляет действовать Меликадезера [Бейбарса]». [110]