Джозеф нахмурился, затем кивнул и медленно произнес:

— И о тебе… тоже.

В глазах Джози появилась грусть. Это означало окончательный разрыв Джозефа с сыном своей умершей супруги, и она знала, чего он будет ему стоить.

— Ты совершенно в этом уверен? — тихо спросила она.

— Да… уверен… — твердо произнес Джозеф, и Джози почувствовала за него гордость — в голосе его не было ни малейшей дрожи!

— Во-первых, о доме. Насколько я понимаю, ты выставил его на продажу? — спросила девушка.

Сэм напрягся.

— Не имеет значения, как я об этом узнала. В любом случае скрыть это от меня тебе бы не удалось. Ты ведь все равно начал бы показывать его возможным покупателям. Не так ли?

На лице Сэма появилось победное выражение.

— Джозеф сказал, что готов подписать для меня все нужные бумаги, — прорычал он. — Тогда я понял, что он, вероятно, подпишет для меня что угодно, если это правильно препод… — внезапно он осекся.

— Это было с твоей стороны довольно-таки большой шалостью, Джозеф, — сказала Джози и затем, глядя на лукавое выражение его лица, рассмеялась. — Ах ты, старый проказник!

Она повернулась к Феликсу.

— Мне очень жаль, что тем вечером в ресторане я не могла тебе всего рассказать, но…

— Ты же ведь дала слово Джозефу, — закончил он за нее, печально улыбнувшись. — Но ради всего святого, скажите же нам, наконец, что вы с ним задумали.

— Ну, видишь ли, счет за ту шикарную частную клинику в Сиднее оказался очень велик. А Джозеф не позволил мне за него заплатить. Тогда мы выработали компромиссное решение. Если бы я купила его дом, взяв кредит…

— Ты! — Сэм вскочил с места, опрокинув стул. — Что ты такое болтаешь? Откуда у такой сиротки, как ты, деньги на покупку такого огромного дома, да еще на берегу озера? Он стоит, по крайней мере…

— Полмиллиона долларов? — холодно спросила Джози, назвав именно ту сумму, которую Сэм указал в рекламном буклете.

— Это правда, Джози? Дом теперь принадлежит тебе? — тихо спросил Феликс.

На секунду их глаза встретились, и Джози внезапно показалось, что в его взгляде она прочла восхищение, смешанное с изумлением.

— Да, мне.

Сэм грязно выругался.

— Мистер Макмиллан, таких выражений я у себя в отделении не могу потерпеть, так что разрешите нам выпроводить вашего гостя из палаты, — ледяным тоном произнесла мисс Ховард.

— Мне показалось, что Джозеф хотел, чтобы вы сообщили нам что-то еще, Джози, — заметил Феликс.

Джози взглянула на Джозефа, и он ободряюще стиснул ее руку.

— Когда… когда мне исполнилось восемнадцать лет, я должна была получить свидетельство о рождении. Именно тогда Джозеф сказал мне, что является моим настоящим отцом. Имя Джозефа значилось в свидетельстве, — просто сказала она, и глаза ее наполнились слезами — так живо вспомнила она тот замечательный день!

— Я… я… так боялся, — с трудом произнес Джозеф.

— Он думал, что я возненавижу его. Сюда замешана история нашей семьи, которую… которая не касается никого, кроме нас. — Сквозь слезы девушка улыбнулась Джозефу. — Но к тому времени я уже успела его полюбить и восприняла это известие как самый большой подарок в жизни.

Джози наклонилась, чтобы обнять отца. Когда же она снова выпрямилась, то обнаружила, что в комнате больше никого нет, кроме Феликса. К ее радости, на его лице было написано огромное облегчение.

— И это означает, дорогая, что нет никаких сомнений в том, что ты являешься ближайшей родственницей моего пациента. — Джози кивнула, и он с усмешкой продолжил: — Значит ли это, что у меня есть запрет ближайшего родственника моего пациента на визиты к нему определенного лица?

— Конечно, есть!

— Тогда мне хотелось бы обсудить с вами еще одно дело, сэр, но если вы чувствуете себя усталым, то с этим можно и подождать.

Джози с тревогой посмотрела на своего отца, но потом улыбнулась.

— Вероятно, сегодня он будет спать гораздо лучше, чем раньше, но должна признать, что с тех пор, как он находится в вашей больнице, я ни разу не видела его таким оживленным.

— Ну, в таком случае я хотел бы поговорить с вами обоими о ближайшем будущем.

Джози напряглась, а с лица ее отца исчезла улыбка.

— Сестра Ховард и я считаем, что с тех пор, как с вами начали заниматься восстановительной гимнастикой, мистер Макмиллан, в вашем состоянии произошли некоторые изменения к лучшему. Мы убеждены — очень плохо, что вы ни разу не лежали в хорошем реабилитационном отделении. И знаете, — он перевел глаза с дочери на отца, — в Ньюкасле есть прекрасное реабилитационное отделение, я могу попытаться организовать там для вас место.

— Нет! — крикнула Джози.

— Послушайте, это совсем не инвалидный дом. Там прекрасные специалисты по восстановительной терапии — во всех ее областях. — Феликс провел рукой по волосам, чуб его растрепался, и внезапно он стал совсем похож на озорного мальчишку, так что у Джози дух захватило. — Я смотрю, что вы оба можете быть упрямыми как ослы. Сразу видно, что вы папа с дочкой!

И Феликс расхохотался. Неожиданно его лицо стало серьезным.

— Послушайте, мистер Макмиллан, я делаю все, что в моих силах, чтобы стало возможно ухаживать за вами в домашних условиях. Поймите только, что если вы не постараетесь стать немного более независимым, то Джози не сможет со всем справиться.

Лицо Джозефа отражало напряженную работу мысли. Через некоторое время он медленно кивнул.

— И как же долго, по вашему мнению, ему придется там пробыть? — с испугом спросила Джози.

Феликс облегченно вздохнул.

— Сейчас я могу только сказать, что дольше, чем если бы Джозеф попал туда сразу после инсульта. Процесс реабилитации довольно длительный и может тянуться от нескольких месяцев до года и даже более того.

— Так долго?

— Боюсь, что да, — с сожалением сказал Феликс. — Дело в том, что необходимо постоянно тренировать мозг. Но прошу вас, не думайте, что по некоему мановению волшебной палочки паралич в ваших мышцах пройдет, — добавил он. — Самое главное — научиться более эффективно использовать то, чем вы располагаете. Ну, так как, поедете туда, Джозеф?

— Вы…

Джозеф нахмурился, очевидно, нужное слово ускользало от него. Потом он пожал плечами и сложил губы, как при поцелуе.

— Любовь? — прошептала Джози.

Джозеф немного поколебался, а после кивнул. Он наставил палец на Феликса, потом перевел его на свою дочь и тихо прошептал:

— Вы ее любите?

— Джозеф! — в ужасе воскликнула девушка.

Она отлично сознавала, что лицо ее залила краска, и не смела и глаз поднять на врача. Внезапно лицо Джозефа просветлело, и Джози наконец рискнула взглянуть на Феликса.

На его лице ничего нельзя было прочитать.

— Думаю, Джозеф спрашивает, забочусь ли я о тебе, Джози, и о нем, — хрипло сказал он. — И, конечно же, он прав. Забочусь. Я забочусь о всех своих пациентах. — Феликс помолчал. — Ну что ж, я должен идти. Мы дадим вам знать, как только место освободится. Возможно, это произойдет не раньше чем через неделю, — сухо заметил он — В клинику Ньюкасла всегда длинная очередь…

После его ухода дочь и отец переглянулись.

— Любишь? — опять прошептал Джозеф.

Она никогда не умела ему лгать. Девушка кивнула, а на глазах ее выступили слезы.

Отец взял ее за руку и привлек к себе. Джози прижалась щекой к его груди — как жаль, что она уже не та девчонка, которую он когда-то наставлял на путь истинный!

— Но он, похоже, меня презирает, Джозеф. Я не могу его понять. То он ужасно добрый и милый, а то… Кроме того, — твердо произнесла она, — если каким-то чудом он все же… полюбит меня, я не смогу связать свою жизнь с человеком, который не будет ставить меня по значимости на первое место. — Джози взглянула на отца — он хмурился, и она заставила себя улыбнуться. — Ну же, успокойся, дорогой. Со мной все будет хорошо.

Она попробует как-нибудь справиться со своими чувствами. Но ее несчастное сердце подсказывало ей, что это будет непросто…